Многогранное неравенство, крупнейший торговый союз в истории и польза от юмора на работе
К началу 2020 г. в глобальном распределении доходов на беднейшие 50% населения приходилось 9% всех доходов мира, а на богатейший 1% – 20%: Тома Пикетти, знаменитый исследователь неравенства и автор бестселлера «Капитал в XXI веке», в своем блоге пишет об обновлении главной международной базы данных по неравенству доходов – World Inequality Database. Благодаря новым исследованиям, проведенным в странах Латинской Америки, Африки и Азии, база данных теперь включает в себя 173 страны, в которых живет 97% населения планеты. Чем больше данных, тем полнее и точнее картина неравенства, ситуация с которым существенно варьируется в разных странах и регионах: так, если поделить все население по уровню дохода на две равные группы (наиболее бедные и наиболее обеспеченные), то доля дохода, которая приходится на бедные 50%, в разных странах варьируется от 5% до 25%.
Доля дохода, которая оказывается в руках богатейших 10%, во всех странах существенно превышает долю беднейших 50% населения и составляет от 30% до 70%. Неравенство еще острее, если анализировать данные по богатству: беднейшие 50% в среднем в мире владеют менее 5% даже в таких эгалитарных странах, как Швеция, продолжает Пикетти. Впрочем, данных о богатстве пока значительно меньше, чем о доходах, и картину сложно считать полной – поступление новых данных по богатству ожидается в 2021 г.
Существенные отличия в уровне неравенства обнаруживаются и между странами, которые находятся на схожем уровне экономического развития, – это означает, что социально-экономическая политика может значимо влиять на разрыв в доходах. Например, в Латинской Америке неравенство в Бразилии, Чили и Мексике значительно сильнее, чем в Аргентине, Эквадоре и Уругвае, где несколько десятилетий активно проводилась социальная политика, направленная на рост доходов как можно более широких слоев населения, отмечает Пикетти.
В целом за прошедшие 40 лет положение нижних 50% населения в глобальном распределении доходов несколько улучшилось: их доля в глобальных доходах выросла с 7% в 1980 г. до 9% к началу 2020 г. Но необходимо иметь в виду, что доля богатейших 10% оставалась стабильной и составляет около 53% глобальных доходов, а доля богатейшего 1% увеличилась на 3 п.п. до 20%. Основные проигравшие – средний класс и рабочие в развитых странах Северного полушария, которые во многом именно из-за неравенства становятся все менее терпимы к глобализации, заключает Пикетти: пандемия может существенно ухудшить ситуацию, и исправить ее можно только усилением демократической и финансовой прозрачности.
Спустя 8 лет переговоров 15 ноября 2020 г. было подписано соглашение о крупнейшем в истории торговом союзе – Всестороннем региональном экономическом партнерстве (Regional Comprehensive Economic Partnership, RCEP). Подписание соглашения состоялось на виртуальном саммите, в новый блок вошли 15 стран Азиатско-Тихоокеанского региона, включая Китай, Японию, Южную Корею, Австралию. Изначально присоединиться к RCEP собиралась еще и Индия, но она вышла из переговоров в 2019 г. Впрочем, и без Индии на страны RCEP приходится 30% мирового ВВП, 27% международной торговли товарами, 18% торговли услугами и 19% всех прямых иностранных инвестиций, пишет старший экономист Всемирного банка Массимилиано Кали в блоге Института Брукингса Future Development. По оценкам Всемирного банка, участие в RCEP до 2030 г. увеличит совокупный ВВП стран блока на 0,4%, или на $170 млрд, выигрыш для мировой экономики будет скромнее – дополнительные 0,1% ВВП за 10 лет.
Тарифы на экспорт и импорт в странах блока и так были достаточно низкими благодаря имеющимся региональным торговым соглашениям, поэтому страны RCEP сделали упор на нетарифных барьерах – в первую очередь это гармонизация стандартов качества продукции, применяемых в разных юрисдикциях. Но важнейшим достижением нового соглашения стало урегулирование правил определения страны происхождения, пишет Кали: эти правила необходимы для эффективного взаимодействия поставщиков из разных стран. Благодаря улучшению регулирования, RCEP сможет нарастить свое присутствие в глобальных цепочках создания стоимости и углубить свою специализацию. Это особенно актуально на фоне торгового противостояния США и Китая, из-за которого китайские поставщики стали терять позиции в глобальных производственных цепочках.
Создание RCEP – наиболее выдающийся ответ глобальных лидеров на расцвет протекционизма, который наблюдается в последние годы, но даже столь масштабные торговые соглашения не могут стать полноценной заменой глобальной многосторонней торговой системы, подчеркивает Кали. Развивающиеся страны получили существенные выгоды благодаря тому, что международное регулирование торговли помогло им преодолеть дискриминацию в торговле, обеспечило стимулы для реформ и позволило получить доступ к самым разным национальным рынкам по всему миру. Региональные соглашения процветают из-за стагнации многосторонней торговой системы, но нельзя отказываться от ее реформирования, считает Кали.
30-летний опыт соглашений о государственно-частном партнерстве (ГЧП) показывает, что главное их преимущество – не привлечение частных инвестиций, а поддержание инфраструктуры в надлежащем состоянии: управляющий редактор Journal of Economic Perspectives Тимоти Тейлор в своем блоге Conversable Economist рассказывает о свежем обзоре эффективности использования ГЧП по всему миру. Контракты ГЧП позволяют государству разделить финансирование инфраструктуры и ответственность за ее создание и обслуживание с частным инвестором, который по долгосрочному контракту сможет зарабатывать на платежах за ее использование – это могут быть как платежи пользователей, так и отчисления из бюджета. Правительства, которые используют ГЧП, часто говорят об экономии бюджетных средств, но исследования показывают, что это иллюзия, отмечает Тейлор.
Если контракты о ГЧП и правда столь привлекательны, что компании должны соревноваться за право заключить их с государством, то почему бы государству не оставить все эти задачи за собой, рассуждает Тейлор: оно могло бы инвестировать в создание объекта, нарастив дефицит, но впоследствии покрыть его и даже привлечь дополнительные доходы, самостоятельно собирая плату с его пользователей. На самом деле дело не в капитальных инвестициях, а в том, чтобы в течение многих лет поддерживать инфраструктуру в качественном состоянии. Государства часто уделяют текущему обслуживанию инфраструктуры меньше внимания, чем строительству новой, поскольку последнее значительно более привлекательно политически. Но главное – практика показывает: когда государство оценивает свои собственные усилия по обслуживанию инфраструктуры (то есть усилия нанятых им же подрядчиков), то результат для общества оказывается значительно хуже, чем когда оно следит за частным инвестором.
Проблема в том, что контракты о ГЧП часто существенно пересматриваются уже после заключения, причем этот процесс, в отличие от конкурсной процедуры, значительно менее прозрачный и часто приводит к ухудшению условий для государства: на стадии конкурса компании соглашаются на максимально выгодные для государства условия, а затем могут заявить, что такие условия невыполнимы без определенных льгот или дополнительных расходов. Например, в Чили 47 из 50 контрактов о ГЧП, заключенных в 1992–2005 гг., были пересмотрены после подписания, и 25% выручки частных партнеров были следствием условий, внесенных в контракты при их пересмотре. Необходимо помнить, что компания, которая претендует на контракт о ГЧП, не ставит своей целью экономию бюджетных средств, заключает Тейлор: ее задача – заработать, а выгода государства – в экономии на собственной неэффективности при некачественном обслуживании инфраструктуры.
Юмор – важная и обычно недооцениваемая часть рабочего процесса, позволяющая повысить производительность: редакторы Всемирного экономического форума рассказывают о недавно опубликованной книге профессоров Стэнфорда Дженнифер Аакер и Наоми Багдонас Humour, Seriously («Серьезно о юморе»), в которой авторы обобщили многочисленные исследования психологов, биологов и экономистов, посвященные шуткам и смеху. Опросы показывают, что люди часто считают юмор неуместным на рабочем месте, поскольку опасаются, что из-за шуток их перестанут воспринимать всерьез. Это отражают и данные опросов о частоте смеха, в которых приняли участие 1,4 млн человек в 166 странах: доля респондентов, которые сообщают, что много смеялись или улыбались днем ранее, ниже среди опрошенных в возрасте от 23 до 70 лет по сравнению с более молодыми или людьми старше. Почти повсюду люди к 23 годам начинают меньше смеяться и не смеются до 70 лет: «Это 47 очень серьезных лет», – говорит Аакер.
Исследования показывают, что смех позитивно влияет не только на настроение человека, но и на рабочий процесс в целом. Юмор способствует укреплению взаимоотношений в коллективе и улучшает репутацию: так, подчиненные считают руководителей с чувством юмора не только более приятными в работе, но и более компетентными, решительными и эффективными. Работодатели, судя по опросам, также предпочитают нанимать людей с чувством юмора и полагают, что такие сотрудники будут лучше выполнять свою работу. Юмор помогает людям ощущать себя увереннее и способствует более креативному мышлению, а это может значительно повысить эффективность организации в целом. Речь не о том, что всем необходимо стать комиками, объясняет Аакер: важно просто быть открытым к шуткам и получать от них удовольствие.
