Бедные профессионалы: доходы квалифицированных специалистов в России

По аналогии с «новыми русскими», без которых редко обходятся воспоминания о «лихих 90-х», социологи в тот период изобрели название «новые бедные». Им обозначали представителей одной из самых пострадавших в те годы социальных групп – оставшихся не у дел высокообразованных специалистов, которые на фоне резкого роста безработицы часто вынуждены были заниматься низкоквалифицированным трудом. К середине 2000-х проблема бедности таких специалистов, казалось бы, ушла в прошлое и практически перестала быть предметом интереса исследователей, а сам «термин» забыли.

Однако проблема не исчезла, а просто перешла в «тлеющее» состояние и может вновь обостриться, пришли к выводу социологи НИУ «Высшая школа экономики» – профессор факультета экономических наук ВШЭ Наталья Тихонова и научный сотрудник Центра стратификационных исследований Института социальной политики ВШЭ Екатерина Слободенюк, сопоставив данные о занятости, безработице и заработках обладателей дипломов о высшем образовании на основе данных опросов Российского мониторинга экономического положения и здоровья населения (РМЭЗ) за 2000–2019 гг.

Перед началом пандемии, на конец 2019 г., в России более чем каждый пятый профессионал, которых исследователи определяют как занятых в экономике людей с высшим образованием, относился к категории бедных либо малообеспеченных, то есть имел доход ниже прожиточного минимума в регионе проживания либо не более чем в 1,5 раза выше прожиточного минимума соответственно. Эта доля намного меньше, чем в среднем среди всех работающих россиян (каждый третий), а в сравнении с 2000 г., когда за чертой бедности находилось больше половины профессионалов, ситуация выглядит еще намного более благополучной, признают авторы.

Однако основные позитивные сдвиги по снижению доли бедных профессионалов пришлись на годы, предшествовавшие кризису 2008–2009 гг. С 2010-х растет доля высокообразованных специалистов в структуре безработицы, одновременно снижается отдача от высшего образования: заработки большинства профессионалов сближаются с заработками квалифицированных и даже неквалифицированных рабочих.

При этом относительно невысокая зарплата профессионалов очень сильно дифференцирована по типам поселений, что создает для тех из них, кто живет в селах и малых городах, повышенные риски бедности и малообеспеченности: так, почти две трети всех бедных профессионалов проживают в селах и поселках городского типа, еще четверть – в малых городах. В свою очередь, такая ситуация связана с тем, что в селах и небольших городах значительная часть высокообразованных специалистов занята в сфере образования, где заработки относительно низки.

Бедность и малообеспеченность профессионалов также сильно связана с количеством у них несовершеннолетних детей: почти половина (45,6%) квалифицированных специалистов, в чьей семье двое детей, относились в 2019 г. к числу бедных или малообеспеченных.

Все эти негативные тенденции может усугубить удар, который экономике нанесла пандемия, предупреждают авторы. При этом помимо последствий пандемии российскому рынку труда, как и всей экономике, вследствие международных санкций придется пережить существенную трансформацию, и текущий кризис сильнее всего ударит по высококвалифицированным специалистам.

Капитал профессионалов

Высокообразованные специалисты традиционно рассматриваются в любом современном обществе как относительно благополучная на фоне остальных работающих социальная группа и основа среднего класса, отмечают авторы. Это обусловлено тем, что в обществах позднеиндустриального типа знания и навыки работника становятся для экономики одним из важнейших факторов производства. А для самих работников, согласно классической концепции человеческого капитала, – одним из ключевых активов, вложения в который обеспечивают отдачу в будущем, по аналогии с инвестициями в другие виды активов.

Качество человеческого капитала чаще всего измеряют исходя из количества лет, затраченных на обучение. Среднемировой показатель отдачи от образования составляет 10%, то есть в среднем каждый дополнительный год обучения увеличивает будущую зарплату человека на 10%, при этом в развивающихся странах и экономиках с формирующимися рынками этот коэффициент обычно выше. Как правило, более высокий уровень образования связан и с более высокими заработками: например, в странах ОЭСР молодые работники 25–34 лет с высшим образованием зарабатывают почти на 40% больше, чем их сверстники со средним образованием, люди среднего возраста – больше на 70%.

Для России эта взаимосвязь гораздо слабее, но так было не всегда. Во время трансформационного кризиса 1990-х, когда перераспределение рабочей силы в России шло в направлении модернизации, отдача от образования росла и к началу 2000-х приблизилась к общемировому уровню, превысив 9%, но с тех пор неуклонно снижалась. В 2018 г. общий показатель отдачи от образования в России опустился, по данным исследования Всемирного банка, до 5,4%.

В силу падения отдачи от образования зарплаты большинства российских работников с высшим образованием стали сближаться с заработками представителей всех остальных групп, включая зарплаты рабочих специальностей, фиксируют Тихонова и Слободенюк. По данным РМЭЗ, в 2019 г. средняя зарплата профессионала была лишь на 18,5% выше средней зарплаты всех занятых в экономике. При этом медианное значение рассчитанного исследователями Индекса человеческого капитала (учитывает количество лет обучения, знание иностранных языков и владение компьютерными технологиями) у профессионалов в 2,3 раза превышает медианное значение для всего рынка труда – 7 баллов против 3 из максимальных 13.

Черта, за которой профессионалы могут чувствовать себя относительно уверенно, – 5–6 баллов по Индексу человеческого капитала, рассчитали Тихонова и Слободенюк. Среди профессионалов с индексом от 0 до 5 бедных в 2019 г. было 14%, а с индексом 6–7 баллов – лишь 4,3%. Доля бедных среди обладателей индекса в 10–13 баллов меньше всего, хотя они есть и в этой группе – 3,2%. На микроуровне бедность среди профессионалов сильнее всего связана именно с качеством человеческого капитала, полагают исследователи.

При этом высокое значение индекса нетипично даже для профессионалов – 10–13 баллов только у 18% из них. Наиболее же типичные значения индекса у профессионалов (показатели более половины всех работников с высшим образованием) – 6–9 баллов, у всех работающих (также более 50% всех работников) – 1–4 балла.

Риски профессионалов

Относительно низкие заработки профессионалов свидетельствуют о недооценке высококвалифицированного нефизического труда в российской экономике, обусловленной как традициями, сложившимися еще в советское время в силу бесплатности высшего образования и господства установок на социальную однородность, отмечают авторы, так и дисбалансом спроса и предложения высокообразованной рабочей силы.

Цена любого товара, в том числе человеческого капитала, определяется соотношением спроса и предложения на соответствующем рынке, и может сложиться ситуация, когда в силу избытка предложения на рынке труда высококвалифицированной рабочей силы отдача на человеческий капитал начинает сокращаться или даже вообще исчезает, что ведет к распространению среди профессионалов безработицы и бедности, пишут авторы.

Снижение отдачи от высшего образования шло параллельно с начавшимся в 2010-е гг. относительным ростом безработицы высокообразованных специалистов – увеличением их доли в структуре безработицы (при снижении самой безработицы в экономике).

Главная причина этих параллельных процессов – дисбаланс между числом людей с высшим образованием и количеством рабочих мест в экономике, предполагающих его наличие, отмечают Тихонова и Слободенюк. Если в 2007 г. на обладателей вузовского диплома в стране приходилось, по данным Росстата, 11,3% всех безработных, то в 2021 г. – уже 21,9%. С 2007 по 2018 г. доля работников с высшим образованием в России увеличилась с немногим более четверти (26,3%) от всех занятых до более трети (34,2%), при этом количество рабочих мест, где требуется высшее образование, за это время практически не изменилось и составляет чуть менее четверти всех рабочих мест (24,6%), как и в 2006 г. (24%).

По последним рассмотренным авторами данным, в России в 2019 г. более 6% профессионалов относились к абсолютно бедным, то есть располагали доходом ниже прожиточного минимума (в целом по стране таких людей – 11%); это около 1 млн человек. Намного больше распространена среди профессионалов малообеспеченность (доход не более 1,5 прожиточного минимума): таких более 15% (в целом по стране почти 22%).

Помимо абсолютной бедности, измеряемой по соотношению дохода и прожиточного минимума, выделяют еще относительную бедность: это уровень доходов, при котором член того или иного общества не способен поддерживать типичный для этого общества стандарт жизни из-за материальных затруднений, не характерных для других представителей общества. Для современного российского общества такие риски начинают реализовываться при доходах менее 0,75 медианы доходного распределения в регионе проживания, отмечают авторы, – этот уровень также служит нижним порогом определения среднего класса. Таких относительно бедных профессионалов более чем вдвое больше, чем бедных по абсолютному размеру дохода: 13,4%, или примерно каждый седьмой.

Помимо общей недовостребованности работников с высшим образованием на российском рынке труда, есть еще ряд макроэкономических факторов, негативно влияющих на заработки российских профессионалов – основной источник их дохода – и формирующих для них риски бедности, перечисляют авторы.

• Поселенческое неравенство.

Зарплата профессионалов очень сильно дифференцирована по типам поселений. Так, в 2019 г. средний заработок профессионала, живущего в селе, составлял 73% заработка профессионала, живущего в центре субъекта РФ, и 44% заработка профессионала, живущего в Москве. В крупных городах с их широкими рынками труда и в среднем более высокой зарплатой положение даже тех, у кого индекс человеческого капитала низкий, относительно более благоприятно: среди таких работников доходы ниже прожиточного минимума в 2019 г. были у 28,5% против 70% среди жителей сел с таким же индексом человеческого капитала.

• Отраслевое неравенство.

Причины дифференциации зарплат по типам поселений отчасти кроются в отраслевой структуре занятости: так, 55,9% сельских профессионалов были заняты по состоянию на конец 2019 г. в образовании, еще 12,4% – в учреждениях культуры и 4% – в сельском хозяйстве, то есть в отраслях, характеризующихся относительно низкими зарплатами. В то же время профессионалы из отраслей с наиболее высокими зарплатами концентрируются в основном в крупных городах.

• Внутриотраслевые различия.

Зарплата профессионалов дифференцирована в зависимости от размеров предприятий – чем они крупнее, тем выше на них средние заработки. Крупных предприятий больше в крупных населенных пунктах. Тем самым не только межотраслевые, но и внутриотраслевые различия во многом замыкаются на типах поселений.

Таким образом, именно место жительства предопределяет для профессионалов возможность занятости – на предприятиях той или иной отрасли, размера и локации в развивающихся либо же в депрессивных регионах – и риски бедности. Более половины бедных профессионалов – жители сел, и с годами тенденция локализации бедности усиливается: в 2000 г. 24,1% всех бедных профессионалов жили в селах, в 2019 г. – 59,2%, тогда как доля жителей крупных городов среди всех бедных профессионалов за этот период сократилась с 45,1% до 13%.

• Размер домохозяйства и количество несовершеннолетних детей.

Почти каждый второй из высококвалифицированных специалистов, в чьей семье двое детей, относился в 2019 г. к числу бедных или малообеспеченных. Вероятность оказаться в числе бедных у профессионалов из крупных семей (4 человека и более) в 4,5 раза выше, чем у имеющих семьи меньшего размера, а у профессионалов с детьми до 16 лет она в 5,6 раза выше, чем у тех, в чьих семьях нет детей.

Это говорит о том, что зарплаты многих российских профессионалов не предусматривают возможность даже простого демографического воспроизводства, и улучшений в этой области, несмотря на меры господдержки семей с детьми, практически не наблюдается, заключают исследователи.

Для снижения риска бедности часть профессионалов отказывается от рождения детей (или по крайней мере от рождения более чем одного ребенка), отмечают авторы: среднее число детей до 16 лет в домохозяйствах профессионалов составляет 0,68 против 0,74 у квалифицированных рабочих и специалистов средней квалификации и 0,71 по работающему населению страны в целом.

Еще одна российская особенность

Три стандартных способа снизить риск бедности – миграция, вторичная занятость и получение дополнительных знаний – для российских профессионалов оказываются малоэффективны, обнаружили авторы.

Опросы показывают, что российские работники с высшим образованием мигрируют все реже, в частности с 2011 по 2017 г. доля профессионалов, имеющих такой опыт, сократилась с 31% до 24%. Скорее всего, это связано с отсутствием у наименее благополучной части профессионалов ресурсов на переезд и обустройство в новом месте, полагают Тихонова и Слободенюк. Даже если качество человеческого капитала у специалиста достаточно высокое и он конкурентоспособен на рынке труда крупного города, эффект нивелируется отсутствием ресурса социальных связей, играющего в современной России большую роль в трудоустройстве на наиболее привлекательные рабочие места, отмечают исследователи.

Другой способ повысить доходы – вторичная занятость – среди российских профессионалов тоже мало распространен и становится все менее востребованным: с 2011 по 2019 г. доля тех, кто имел подработку, снизилась почти вдвое – с 8% до 4,6%. Более того: если еще в 2010-е подработка рассматривалась как способ увеличить свои доходы в сравнении с доходами других, то теперь – как способ их поддержать: вторичную занятость имеют преимущественно те, чьи доходы ниже средних для профессионалов, обнаружили исследователи, то есть этот способ больше не позволяет улучшить материальное положение. К тому же есть ограничения: время (медианная рабочая неделя имеющих дополнительную занятость на 10 часов длиннее, чем у тех, кто работает в одном месте) и уровень квалификации (профессионалу для того, чтобы найти подработку, нужно обладать довольно высоким качеством человеческого капитала).

Наконец, попытки повысить доходы за счет дополнительного обучения также не приносят значимых плодов в силу того, что отдача от образования в России низка.

Исследователям все же удалось обнаружить эффективный способ улучшить материальное положение для профессионалов: это смена места работы внутри своего города с сохранением профессии. Так, в 2019 г. те, кто пошел по этому пути, увеличили свой заработок в среднем в 1,35 раза. Но, как ни парадоксально, у них показатели человеческого капитала были самыми низкими среди всех подгрупп профессионалов. Скорее всего, для подобных хороших перемен в жизни нужны определенные знакомства, которые есть не у всех, полагают авторы.

Последствия бедности и малообеспеченности профессионалов многогранны и чреваты серьезными издержками для развития России, заключают Тихонова и Слободенюк. Бедность профессионалов является не только серьезным препятствием для формирования российского среднего класса, но и демотивирует людей в наращивании своего человеческого капитала. Препятствует она и успешному воспроизводству обладающей наибольшим культурным и человеческим капиталом части населения страны.

Невозможность для профессионалов без высоких рисков бедности и малообеспеченности даже простого демографического воспроизводства ведет к сокращению среди них рождаемости и ограниченности их возможностей инвестировать в человеческий капитал своих детей. А недооценка высококвалифицированного труда в стране на фоне нарастающей уравниловки доходов населения усугубляет потенциал социальной напряженности в российском обществе.