Будущее капитализма: как эволюционировал homo economicus

Когда капитализм свернул не туда, как эволюционировал «человек экономический» и почему единение эффективнее, чем эгоизм: Пол Коллиер, профессор экономики и публичной политики Школы управления имени Блаватника Оксфордского университета, в своей лекции, которую прочитал 29 сентября в рамках Гостевого цикла лекций Лектория РЭШ, говорил о том, каким он видит прошлое и будущее капитализма. «Эконс» публикует выдержки из выступления Коллиера.

– Прежде чем говорить о будущем капитализма, необходимо сказать несколько слов о его прошлом. Победа во Второй мировой войне стала и для США, и для Великобритании, и для России огромным толчком для движения вперед. Колоссальные жертвы, которые страны несли ради достижения общей цели, объединили людей и способствовали формированию общей идентичности. Эта способность ориентироваться на будущее, видя общую цель, стала важнейшим активом, который лег в основу экономического прогресса. Но экономические системы в наших странах были разными. При капитализме решения принимаются децентрализованно: так, компании сами решают свои проблемы, чтобы выжить в условиях конкуренции. Такая система позволяет находить решения значительно оперативнее, чем централизованная, действовавшая в Советском Союзе. Благодаря этому преимуществу западные страны развивались существенно быстрее.

Но в 1980-е гг. капитализм, особенно в Великобритании и Америке, начал сходить со своего курса. До этого в течение примерно 200 лет менее образованные люди постепенно догоняли более образованных по уровню дохода, но в 1980-х гг. разрыв между ними снова стал увеличиваться. Жители мегаполисов с хорошим университетским образованием словно стали двигаться на эскалаторе, идущем вверх, а жители периферии, не имеющие столь же высокой квалификации, – на эскалаторе вниз. Общая идентичность пришла в упадок.

Причем разрушение началось с верхних слоев общества: они стали отделять себя от страны, в которой жили. Появилась новая философия: «Мы преуспевающие люди, потому что мы получили хорошее образование, мы работаем эффективно, мы упорно трудимся – мы это заслужили». Эта философия заразила общество в 1980-е гг.: усиливался индивидуализм, люди перестали идентифицировать себя со всеми своими согражданами – вместо этого они ассоциировали себя с небольшой группой наиболее успешных.

«Человек экономический» в корпорациях

Одновременно формировалась и особая философия управления бизнесом. В ее основе была идея «человека экономического», крайне популярная в 1970–1980-е гг., – человека жадного и эгоистичного и при этом ленивого. А идея Милтона Фридмана о том, что главная цель бизнеса – получать прибыль для своих акционеров, способствовала появлению «суперменеджеров», главная задача которых – заставить ленивых и жадных сотрудников работать на благо компании. Впрочем, и эти «суперменеджеры» оказывались такими же жадными эгоистами, и акционерам пришлось создавать стимулы для их эффективной работы. Но в реальности менеджеры лишь задирали себе зарплату – так возникла культура больших бонусов. Разница в размере оплаты труда между директорами и рабочими выросла с 30:1 в 1960-е до 300:1 в 2020 г.

Чтобы акционеры могли контролировать менеджеров, а те – своих подчиненных, стали формироваться системы мониторинга, пронизывающие компании сверху донизу. В результате получилось, что есть умные руководители, которые лучше всех знают, что делать, а люди теряют свободу выбора и становятся винтиками в системе. Уже 25 лет в одном из опросов мы в Великобритании спрашиваем людей, достаточно ли у них на работе полномочий, чтобы выполнять свои обязанности качественно: 25 лет назад большинство говорило «да», а сейчас большинство отвечает «нет», поскольку они ощущают себя лишь частью механизма. И эта концепция работала плохо даже в тех компаниях, которые вдохновили само ее появление.

В 1960-е гг. компания General Motors была чрезвычайно успешной, у нее была выстроенная вертикальная система, все рабочие должны были тщательно выполнять требования руководства. И вдруг появляется небольшой конкурент из Японии под названием Toyota. Это была никому не известная компания, к тому же тогда Япония еще ни у кого не ассоциировалась с высоким качеством продукции. При этом у нее была совсем другая идеология: менеджмент в Toyota должен был быть един с рабочими – руководители одевались так же, как и рабочие, ели в тех же столовых, а их зарплата не так уж сильно отличалась от зарплат трудяг. Система контроля качества в Toyota исходила из того, что ответственность лежит на каждом сотруднике, который стоит у конвейера. Вдоль всего конвейера были протянуты специальные шнуры: если рабочий видел какой-либо дефект, он мог дернуть за шнур и остановить весь конвейер. А ведь это $10000 за минуту простоя! Если бы рабочий дернул за шнур без причины, убытки были бы колоссальны. Но сотрудники Toyota осознавали, что ответственность на них: они обнаруживали дефекты и своевременно их устраняли, что постепенно позволило добиться значительно более высокого качества, чем у GM.

В GM начали понимать, что компания теряет долю рынка, стали изучать подход Toyota и вслед за японской компанией ввели аналогичную систему остановки конвейера при подаче сигнала о дефекте. Но десятилетиями в GM зрел антагонизм между рабочими и руководством, ведь рабочих воспитывали как жадных и эгоистичных. Линейные менеджеры прекрасно понимали, что произойдет, когда Фред или Джо получит возможность дернуть за веревочку и выставить всю корпорацию на $10000. В результате управляющие просто устанавливали эти сигнальные шнуры таким образом, что их нельзя было использовать, потому что они не доверяли своим рабочим. Эта система, основанная на идее «человека экономического», не работала в социальном плане. Оказалось, что жесткой системы мониторинга и стимулов для того, чтобы «жадные, эгоистичные и ленивые субъекты» хорошо трудились, недостаточно.

Природа человека и природа капитализма

Люди оказались совсем другими. Мы не просто жадные лентяи и эгоисты, хотя такое тоже бывает. Мы гораздо сложнее, и главный стимул, который нами движет, – вовсе не жажда наживы. Мы единственное млекопитающее, которое является социальным существом. Мы созданы для того, чтобы сообща решать общие задачи. И мы хотим принадлежать к некоему сообществу, готовы соблюдать его правила и многое делать для того, чтобы заслужить уважение группы, с которой мы себя идентифицируем.

Положите перед собой чистый лист бумаги и напишите на нем три вещи, о которых вы больше всего сожалеете. Думаю, это будет не про деньги, а про взаимоотношения с другими людьми. Вряд ли это будет сожаление о том, что вы в свое время не купили акции Apple. Скорее всего, это будет о том, что вы кого-то подвели, то есть нарушили единство цели. И это потому, что единство цели зашито в нашем ДНК, в этом и заключается подлинная природа человека.

Взаимодействие с другими членами сообщества приносит и другие положительные плоды. Тесные взаимосвязи позволяют учиться у тех, кто что-то делает хорошо, внедрять новые решения и экспериментировать, что также ведет к прогрессу. Возьмем, к примеру, белку. Белка, которую вы видите сегодня, такая же, как были ее предки 1000 лет назад, но она ограничена в понимании того, какое будущее она видит перед собой, и у нее нет воображения. Человек за последние 1000 лет практически не изменился генетически, но его жизнь и установки стали совсем другими. Люди стали взаимодействовать друг с другом все более активно, мы научились учиться друг у друга, мы экспериментируем и действуем по методу проб и ошибок. Именно поэтому децентрализованная система намного результативнее, чем централизованная.

Централизованная система вынуждает политиков говорить: «Только я знаю, что делать, и мы все будем поступать, как я говорю». Очень редко политики говорят, что не знают, что делать, и предлагают людям самим поискать выход. Но именно таким будет наиболее эффективный способ решения проблем, которые ждут нас в будущем: кто-то найдет хороший выход, кто-то – нет, но, как бы то ни было, мы все будем учиться друг у друга. Капитализм строится не на алчности и эгоизме, а на такой децентрализованной системе принятия решений. Капитализм дает экономическим агентам больше свободы. Это позволяет быстрее внедрять новые идеи и решать задачи. Чем сложнее система, тем менее централизованным должно быть управление. Триумф меритократии, порожденный предположением о том, что человек жаден, эгоистичен и ленив, лишил людей чувства единения, на котором основана взаимная поддержка и которое уже однажды способствовало экономическому прогрессу. И нам пора вернуться к базовым ценностям и помнить, что у нас есть обязательства перед другими людьми, которым повезло меньше, чем нам самим.

6 октября в рамках Гостевого цикла лекций Лектория РЭШ состоялась онлайн-лекция «Опросы и эксперименты: как понять, что люди думают об экономике?» Стефани Станчевой, профессора экономики Гарвардского университета. Посмотреть запись лекции можно по ссылке.