Кризис зеленой повестки: энергобезопасность или энергопереход?

Согласно апрельскому докладу Межправительственной группы экспертов по изменению климата (IPCC), чтобы удержать рост мировой температуры в пределах 1,5–2°C, как требуют цели Парижского соглашения, выбросы парниковых газов должны достичь пика до 2025 г. и затем начать сокращаться. Но с учетом объявленных мер выбросы продолжат расти и после 2025 г., а температура повысится к концу века до 3,2°C.

Группа предупредила о периодах аномальной жары, ужасных ураганах, нехватке воды, если мир не начнет быстро отказываться от ископаемого топлива. А Всемирная метеорологическая организация в мае оценила в 48% вероятность того, что в период с 2022 по 2026 г. рост температуры достигнет 1,5°C по сравнению с доиндустриальным уровнем. Всего семь лет назад шансы были почти нулевые.

Правда, в докладе IPCC учитываются обещания, данные до конца 2020 г., и в него не включены обязательства, взятые странами в преддверии и во время Климатического саммита ООН COP26, который состоялся в ноябре 2021 г. в Глазго. Однако и достигнутые там договоренности теперь легко могут быть нарушены. В итоговом коммюнике, которое подписали 197 стран, говорилось о необходимости отказываться от субсидий на ископаемое топливо. Но взлет цен на него в результате энергетического кризиса, начавшегося осенью 2021 г. и усугубившегося из-за событий на Украине, спровоцировал в ряде стран введение новых субсидий и снижение налогов на топливо – что, наоборот, стимулирует его потребление.

Если осенью энергокризис был вызван ростом цен на газ из-за увеличения его потребления, то его вторую, нынешнюю фазу можно назвать «угольной»: Китай открывает угольные шахты, Индия наращивает добычу, Германия и Италия планируют возобновить работу некоторых закрытых ранее угольных электростанций. Организаторы COP26 изо всех сил стремились, по их словам, отправить уголь – «самое грязное» ископаемое топливо – на свалку истории. «Конец угля уже виден», – выражал надежду президент климатического саммита Алок Шарма, хотя итоговая формулировка в коммюнике относительно использования угля и была смягчена. В 2021 г. потребление угля выросло на 9%, по данным Международного энергетического агентства (МЭА).

Военный конфликт на Украине и спровоцированное им стремление Европы как можно скорее снизить свою зависимость от энергопоставок из России вызвали новый всплеск спроса на ископаемое топливо.

Возрождение угля

В этом году МЭА прогнозирует рост совокупного потребления угля (энергетического, использующегося на электростанциях, и коксующегося, который применяется в промышленности, например, при изготовлении стали) еще почти на 2%. Оно достигнет рекордного показателя чуть более 8 млрд тонн и будет оставаться на этом уровне по крайней мере по 2024 г.

«Все данные указывают на увеличивающийся разрыв между политическими амбициями и целями, с одной стороны, и реальностью нынешней энергетической системы – с другой», – писали эксперты МЭА, указывая, что выбросы углекислого газа от сжигания угля в 2024 г. будут по крайней мере на 3 млрд тонн больше, чем необходимо по сценарию достижения нулевых нетто-выбросов СО2 к 2050 г. У этого разрыва есть два очевидных следствия, констатировали эксперты МЭА: достичь климатических целей становится все сложнее, а энергетическая безопасность оказывается под угрозой, поскольку инвестиции в ископаемое топливо сокращаются, а финансирование чистой энергетики и технологий увеличивается недостаточно быстро.

В секторе электроэнергии, например, солнце и ветер хоть и были в прошлом году самым быстрорастущим источником ее получения, но обеспечили лишь 29% роста совокупного мирового спроса (сам этот рост составил 5,4%). Оставшаяся доля пришлась на ископаемое топливо, в том числе на уголь – 59%, по данным аналитического центра Ember. Угольная генерация обеспечила 36,5% производства электроэнергии в мире (а вместе с газовой – 58,7%), тогда как вся чистая энергетика, в которую Ember включает, помимо солнца и ветра, атомную, гидро- и биоэнергетику, – 37,9%.

Выбросы СО2 в мировой электроэнергетике увеличились в 2021 г. до рекордных 778 млн тонн, а темпы роста (7%) оказались самыми высокими с 2010 г.

«Солнце и ветер способны обеспечить бóльшую часть чистой электроэнергии, необходимой, чтобы вытеснить ископаемые виды топлива и одновременно повысить энергетическую безопасность», – заявил Дейв Джонс, глобальный директор Ember. Но с учетом высоких цен на газ на фоне военного конфликта на Украине есть реальный риск того, что страны снова вернутся к углю, подрывая цель по ограничению роста температуры 1,5°C, опасается он: «Чистые энергоресурсы необходимо развивать в героических масштабах. Лидеры стран только сейчас начинают осознавать, насколько быстро им нужно переходить на 100% чистое электричество».

Это говорилось еще до того, как Евросоюз ввел эмбарго на поставки угля из России начиная с августа 2022 г. Политики и компании в Японии и Южной Корее тоже предпринимают шаги по ограничению его импорта. Между тем поставки энергетического угля из России на мировой рынок составили в 2021 г. 187 млн тонн, или около 18% его мирового экспорта.

Поиск альтернатив российскому экспорту приведет к увеличению производства угля. Например, Управление энергетической информации США (EIA) прогнозирует рост добычи угля в стране в этом году на 4% при снижении потребления на 1%. Дополнительный уголь, пишут аналитики ING, направится в Европу.

В ЕС потребление угля выросло в прошлом году на 12% (впервые с 2017 г.), в США – на 17%. Китай пытался ограничить использование угля в преддверии Олимпиады и в результате был вынужден идти на массовые веерные отключения электроэнергии из-за ее нехватки. Поэтому в 2022 г. он планирует увеличить добычу на 7%, или на 300 млн тонн, по сравнению с 2021 г. Индия, занимающая второе место в мире по производству и потреблению угля, увеличила его производство на 8,6% до 777,3 млн тонн в финансовом году, завершившемся к апрелю 2022 г.; аналитическое и рейтинговое агентство Care Edge ждет роста до более чем 800 млн тонн в начавшемся финансовом году. В апреле добыча в стране уже подскочила на 28% по сравнению с апрелем 2021 г., сообщило министерство угольной промышленности.

Между тем к ноябрьскому саммиту СОР27 в Египте страны должны представить в ООН обновленные планы по борьбе с изменением климата. Но добиться международного сотрудничества в ситуации жесткого политического противостояния будет вряд ли возможно (правда, в России вредные выбросы, очевидно, снизятся автоматически в результате экономического спада, который, по различным прогнозам, может составить в 2022 г. порядка 10%).

«Ужесточение целей по декарбонизации выглядит сейчас еще менее вероятным, учитывая количество усилий, которые будет поглощать украинская ситуация», – сказал Financial Times Пит Беттс, бывший главный переговорщик ЕС и Великобритании на климатических саммитах ООН. Он, однако, считает, что нынешние события станут поворотным моментом, усилив ощущение острой потребности как можно скорее уйти от использования угля, нефти и газа. «Формируется совершенно новая политика по отношению ко всему, включая климат. Думаю, он гораздо больше будет восприниматься как часть энергетической безопасности», – говорит Беттс.

«Нужно, чтобы горел свет»

Из-за военного конфликта на Украине глобальный энергопереход оказался на перепутье. С одной стороны, редко когда еще можно было бы найти более веский аргумент ускорить инвестиции в чистую энергетику – с точки зрения как политической и экономической независимости, так и изменения климата, считает Кристиана Фигерес, которая в роли исполнительного секретаря Рамочной конвенции ООН об изменении климата была одним из главных архитекторов Парижского соглашения.

С другой стороны, стало очевидно, что вопросы энергобезопасности приоритетнее, полагает Стив Халтон, старший вице-президент по угольному рынку Rystad Energy: «Когда пытаешься найти баланс между декарбонизацией и энергетической безопасностью, все знают, что победит: нужно, чтобы горел свет. Именно это позволяет одним людям оставаться у власти, а другим – не бунтовать на улицах».

В середине апреля администрация президента США заявила, что возобновит сдачу в аренду федеральных земель для добычи нефти и газа, хотя во время президентской кампании в феврале 2020 г. Джо Байден заявил: «Больше никакого бурения на федеральных землях, точка. Точка, точка, точка». Но в ситуации, когда цены на бензин в США зашкаливали и Вашингтон пообещал помочь ЕС заменить российский газ американским СПГ, Байден призвал компании отрасли качать больше нефти и газа.

В Индии в начале мая из-за нехватки угля не работало 18 электростанций, писало министерство угольной промышленности страны. Поэтому, сообщая, что в предыдущем месяце у крупнейшей компании сектора Coal India добыча выросла на 6% по сравнению с последним доковидным апрелем (в 2019 г.), министр Пралхад Джоши написал в Twitter: компания «способствует обеспечению энергетической безопасности» страны.

По иронии судьбы ситуация в Индии усугубилась в том числе из-за последствий изменения климата, одной из причин которого является сжигание самого грязного топлива – угля: температура во многих регионах поднялась до рекордных значений, превышая 40 градусов, из-за чего выросло использование кондиционеров. Точно так же скачок цен на газ прошлой осенью в Европе был во многом связан с климатическим фактором – падением выработки ветряными электростанциями из-за неожиданно слабых ветров.

Значительный рост счетов домохозяйств за электроэнергию стал острым социальным и политическим вопросом в ряде европейских стран. Правительства с прошлой осени ограничивали возможность электроэнергетических компаний переносить повышение оптовых цен на потребителей, из-за чего некоторые компании обанкротились, в частности в Великобритании. А чтобы смягчить удар от роста цен на нефть, вводили субсидии на топливо (например, в Испании этой весной), хотя все международные эксперты, включая Всемирный банк и МВФ, давно твердят о вреде таких субсидий, в том числе для борьбы с изменением климата, и призывают к их отмене.

Высокие цены на газ, уголь и нефть стимулируют инфляцию, что бьет по карману многих людей, особенно с низким уровнем дохода, указывает главный экономист Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) Беата Яворчик: «Это может подорвать зеленую повестку, так как популисты могут использовать эту тему, чтобы выступать против зеленого перехода. И, как мы узнали во время референдума по Brexit, заявления совсем не обязательно должны быть правдивыми, чтобы сработать».

В начале марта Найджел Фарадж, который был одной из главных движущих сил в кампании за выход Великобритании из Евросоюза, объявил о создании «антизеленого» движения, которое будет добиваться проведения референдума по целям правительства достичь нулевых нетто-выбросов. Инфляция может подорвать и общественную поддержку борьбы с изменением климата, а политики, продолжая выступать за декарбонизацию на словах, не будут предпринимать необходимых действий, опасается Яворчик.

Хотя уголь, чья цена долгие годы почти не превышала $100 за тонну, сейчас стоит более $300 (а в марте цена взлетала до рекордных $440), он все равно остается одним из самых дешевых видов топлива, указывали в апрельском отчете аналитики Bank of America. Поэтому возвращение к углю политиков, обеспокоенных последствиями энергетического шока для экономики, инфляции и располагаемых доходов населения, понятно.

Попытка преждевременного энергоперехода заложила под рынок углеводородов мину замедленного действия, когда инвестиции в разведку и добычу были ограничены, указывает приглашенный профессор Российской экономической школы Александр Маланичев. Компании также сокращали капиталовложения после падения цен на нефть в 2014–2016 гг., поэтому нефтяная отрасль сейчас недоинвестирована, и высокие цены как раз об этом сигнализируют, отмечает он.

«То, что случилось в этом году, – первый кризис нулевых нетто-выбросов. И первое указание на то, насколько затратным, но необходимым будет энергопереход», – говорит специалист по энергетической политике Дитер Хелм, профессор Оксфордского университета.

Инвестиции нужны всем

Военный конфликт на Украине и его последствия подчеркнули важность обеспечения поставок энергоресурсов и социальную значимость предоставления доступной энергии, говорит Мишель Делла Винья, директор по анализу природных ресурсов в регионе EMEA (Европа, Ближний Восток, Африка) банка Goldman Sachs: «В этом контексте происходит ребалансировка социальных и экологических факторов в подходе инвестиционного сообщества к теме ESG (вопросы экологического, социального и управленческого характера)».

Из-за недостаточных инвестиций в нефтяном секторе с 2015 г. обеспеченность запасами упала с 50 до 25 лет, что указывает на недостаток внимания к разведке и разработке на фоне стремления к декарбонизации, указывает Делла Винья. Если бы решения по инвестициям не откладывались, то сейчас в мире в сутки производилось бы на 10 млн баррелей нефти и на 3 млн баррелей СПГ в нефтяном эквиваленте больше, сравнивает он: «[То есть] у нас фактически были бы еще одна Саудовская Аравия и еще один Катар». В результате свободных мощностей для добычи нет, и мир не справляется с такими сбоями, как наблюдается сейчас из-за российско-украинского конфликта.

В Goldman Sachs считают, что инвестиции в крупные нефтегазовые проекты утроятся в ближайшие 3–5 лет по сравнению с $300 млрд на дне цикла в 2020 г. «Декарбонизация остается главным фактором при принятии решений, но ее нужно тщательно сочетать с социальной важностью доступной энергии и ключевой ролью газа в энергопереходе», – говорит Делла Винья.

Еврокомиссия в 2021 г. включила газовую энергетику (при определенных условиях) в зеленую таксономию, а последние события заставляют власти ускоренными темпами развивать газодобычу. Правительство немецкой земли Нижняя Саксония и нидерландская компания ONE-Dyas готовятся одобрить разработку газового месторождения в Северном море (потенциал добычи – до 4 млрд куб. м, бурение может начаться к концу 2024 г.), а федеральное правительство ФРГ намерено строить СПГ-терминалы и заказать плавучие.

Газ поможет побороть возрождающийся уголь, настаивает Тоби Райс, гендиректор EQT, крупнейшего в США производителя природного газа. Райс указывает, что с допандемического уровня в 2019 г. годовые выбросы углекислого газа от сжигания угля выросли в мире на 500 млн тонн: «Чтобы было понятно: это полностью компенсирует все сокращения выбросов, которых мы достигли здесь, в Соединенных Штатах, с помощью солнечной и ветроэнергетики за 15 лет».

Масштабное увеличение экспорта СПГ из США (благодаря произошедшей сланцевой революции и строительству новых терминалов) будет одним из самых эффективных способов борьбы с изменением климата, утверждает Райс: «Так США смогут заменить до трети мирового потребления угля в ближайшие 20 лет. Что не менее важно, это позволит нам обеспечить энергобезопасность для наших союзников и ослабить энергетическое господство наших соперников».

Его рассуждения подкрепляются цифрами: по данным EIA, в 2020 г., например, сокращение вредных выбросов от перехода с угля на газ составило в США 562 млн тонн СО2, а от увеличения генерации с использованием безуглеродного топлива – 380 млн тонн. Оба показателя растут с 2013 г., но первый постоянно превышает второй.

В конце апреля администрация Байдена дала разрешение на экспорт СПГ терминалам Golden Pass в Техасе (начнет поставки в 2024 г.) и Magnolia в Луизиане (строительство еще не началось).

«Ископаемые источники энергии необходимы в этом переходе. Переход будет долгим, он не произойдет за один день», – сказала Кео Льюкфар, директор по торговле энергоресурсами и возобновляемой энергией Motiva Enterprises, на энергетическом саммите, организованном Bloomberg New Energy Finance (BloombergNEF).

После семи лет недостаточных инвестиций в углеводороды необходимо больше вложений в энергетику в целом, включая возобновляемые источники энергии (ВИЭ), водород и другие низкоуглеродные источники, добавляет Делла Винья.

В последнее десятилетие ВИЭ лидируют по темпам развития, в том числе из-за ограничений в разработке углеводородов. По данным Международного агентства по возобновляемым источникам энергии (IRENA), доля ВИЭ в мощностях по выработке электричества, введенных в эксплуатацию в мире в 2021 г., составила 81%.

В США уже наблюдается огромный сдвиг в пользу развития чистой энергетики, и объясняется он не поддержкой властей, а прежде всего ее экономической эффективностью, заметным снижением себестоимости, отмечают эксперты Morgan Stanley Стивен Берд, директор по анализу рынка электроэнергетики и чистой энергии в Северной Америке, и Девин Макдермот, директор по анализу нефтегазового сектора Северной Америки. «Мы полагаем, что мощности чистой энергетики в США вырастут к 2030 г. более чем втрое, это одни из самых быстрых темпов роста в мире», – говорят они.

«Для энергоперехода необходимо, чтобы использование возобновляемой энергетики росло быстрее спроса на энергию в целом и требовалось меньше энергии из невозобновляемых источников», – пишут аналитики IRENA. Но многие страны этого пока не добились, несмотря на драматическое увеличение ВИЭ в электрогенерации, отмечают они. В 2021 г. сильный рост потребления электричества в результате восстановления мировой экономики «удивил всех», а «ВИЭ не способны реагировать на подобные скачки, потому что не хватает аккумуляторных мощностей», указывает Сичжоу Чжоу, вице-президент по электроэнергетике и ВИЭ в IHS Markit. А конфликт на Украине стал еще одним шоком предложения, который «проверит энергосистемы на прочность во время перехода», отмечает он.

Если солнечная и ветроэнергетика до 2030 г. сохранят те же темпы роста, что в последнее десятилетие (20% совокупного роста в год), мир сможет достичь цели в 1,5°С, считают в Ember. Но ВИЭ стали испытывать проблемы, и не только из-за скачка спроса, но также из-за логистических сложностей, конфликта на Украине и инфляции издержек. Эти причины назвала в начале мая датская Vestas, крупнейший производитель ветряных турбин, объясняя ожидаемое замедление роста ветроэнергетики в этом году и ухудшение своих финансовых показателей. Компания ушла из России и приостановила работу на Украине.

Скорость разворачивающегося энергокризиса может повлиять на темпы экспансии ВИЭ, поскольку военный конфликт сказался на многих участках их производственной цепочки, отмечают аналитики ING. Энергопереход становится «несинхронизированным», поскольку ВИЭ не успевают расти так, чтобы заменять уголь, говорит Чжоу: «Прежде чем удастся избавиться от ископаемого топлива, придется пройти через неудобный период».

Нет противопоставления в целях, есть – в сроках

Противоречия между энергобезопасностью и энергопереходом нет, потому что диверсификация – это обеспечение поставок энергоресурсов не только из разных регионов, но и из разных источников, считает Беата Яворчик из ЕБРР. «Есть риск, что рефлекторной реакцией будет лишь увеличение производства ископаемого топлива, но в долгосрочной перспективе [нынешний кризис] благоприятствует энергопереходу», – согласен Итан Зиндлер, аналитик BloombergNEF.

Политикам придется находить баланс между кратко- и долгосрочными целями. «Заявлять, что в долгосрочной перспективе на ваш продукт [уголь] нет спроса [к 2050 г. выбросов от угля быть не должно, настаивает в докладе IPCC], но в краткосрочной не могли бы вы, пожалуйста, дать его побольше, – это значит требовать от производителя слишком многого», – отмечает Зиндлер.

В США поддержка Вашингтоном некоторых инициатив в добыче и экспорте нефти и газа тоже может быть краткосрочной разменной монетой ради принятия законопроекта об инвестициях Build Back Better, в котором налоговых кредитов для чистой энергетики было на $320 млрд, считает Пол Бледсоу, стратегический советник в Институте прогрессивной политики и бывший советник по климату Билла Клинтона. Законопроект завис из-за противодействия двух сенаторов-демократов, но теперь «президент сможет сказать, что сделал все для снижения в ближайшее время цен на бензин, давайте сосредоточимся на средне- и долгосрочных ценах энергоресурсов и добьемся снижения их стоимости», говорит Бледсоу.

В вопросе энергетической безопасности речь сейчас идет не просто о диверсификации, он получил приоритет, потому что «стал вопросом безопасности в прямом смысле слова», считает Сергей Гуриев, профессор экономики Sciences Po. Но это не значит, что Европа откажется от зеленого перехода, возможно, он лишь задержится, полагает он: «К тому же ЕС рассматривает газ как переходное топливо, а «переходный» означает «временный», и нынешнее стремление Европы избавиться от российского газа укладывается в ее план – рассчитанный даже не на годы, а на десятилетия – избавиться от ископаемого топлива, включая газ, в принципе».

Если ЕС продолжит явно демонстрировать приверженность политике декарбонизации, инвесторы быстро поймут в этой неопределенной ситуации, что чистая энергетика – это сфера долгосрочного роста, и в нее потекут деньги, говорит Яворчик. Только не надо передергивать ценовые сигналы, как делают сейчас некоторые европейские правительства, например, в Германии, Великобритании или Испании, которая с помощью субсидий снизила цены на бензин, добавляет она. Энергопереход дестимулирует использование ископаемого топлива через высокие цены на него, а помогать нужно целевыми трансфертами наименее обеспеченным домохозяйствам.

Цены меняют всё

Рыночные силы – очень сильный фактор, указывает Гуриев: высокие цены на нефть, газ, уголь дают рынку четкий ценовой сигнал, стимулируя увеличение инвестиций в разработку новых технологий, побуждая страны заменять ископаемое топливо возобновляемыми источниками энергии. Среди них один из самых перспективных – зеленый водород, который производится путем электролиза с использованием электричества из ВИЭ (в отличие от традиционного серого водорода, который получается из природного газа).

По расчетам BloombergNEF, из-за роста цен на газ примерно в пять раз за последний год зеленый водород стал конкурентоспособен уже сейчас, хотя ранее достижение ценового паритета ожидалось после 2030 г. Замена текущего спроса на водород его зеленым вариантом в таких секторах, как переработка нефти и производство удобрений, может сократить потребление газа в ЕС на 12%, по расчетам BloombergNEF.

В марте Fortescue Metals и E.ON обнародовали план на $50 млрд по производству зеленого водорода в Австралии и его поставке в Европу. Миллиардер и председатель совета директоров Fortescue Эндрю Форрест пообещал экспортировать в Германию столько зеленого водорода, чтобы хватило на замещение трети закупаемого ею в России газа. Более 30 стран поставили четкие цели по строительству к 2030 г. мощностей для зеленого водорода на 130 ГВт, в 400 раз больше уровня 2020 г., указывал недавно в отчете Goldman Sachs. После этого ЕС повысил цель вдвое до 80 ГВт, а Великобритания впервые установила ее на уровне 5 ГВт. С помощью зеленого водорода можно добиться декарбонизации 15% мировых выбросов парниковых газов, по оценке Goldman Sachs.

В начале мая Anglo American, одна из ведущих горнодобывающих компаний мира, представила на своем платиновом руднике в ЮАР крупнейший в мире грузовик на зеленом водороде. Четыре года назад никто из энергетических компаний не захотел стать ее партнером в этом проекте. И Anglo American, инвестировав $70 млн, сама создала махину, работающую на восьми водородных топливных элементах мощностью 100 кВт и аккумуляторе мощностью 1,2 МВт и способную перевозить около 300 тонн руды. К 2026 г. компания намерена заменить 40 дизельных грузовиков на этом руднике, а к 2030 г. – 400 на всех своих рудниках. С точки зрения сокращения выбросов это все равно что убрать с дорог полмиллиона дизельных автомобилей, заявила Anglo American.

«Экономические расчеты складываются в пользу зеленого водорода, – подтверждает Иван Павлович, исполнительный директор французского банка Natixis CIB. – Проекты, которые мы рассматриваем, выглядят все более подходящими для финансирования».

Мысль о том, что ВИЭ представляют собой «энергию свободы», может привести к беспрецедентному вниманию к ним – и таким же инвестициям в них, считает Тийс Ван де Граф, адъюнкт-профессор международной политики Гентского университета: «Правда в том, что мы никогда не относились к изменению климата как к чрезвычайной ситуации, каковой оно и является, в той же степени, в какой сейчас относимся к конфликту на Украине как к чрезвычайной ситуации. А идея обеспечения национальной безопасности – это гораздо более мобилизующая сила, чем идея предотвращения климатической катастрофы».