Наличные против тревоги
«Неужели мы скоро откажемся от привычной нам практики, которая ведет свою 7000-летнюю историю из Месопотамии?» – в апрельской колонке для Financial Times Гэри Кон, инвестиционный банкир и бывший экономический советник президента Дональда Трампа, рассуждал о том, как пандемия коронавируса может ускорить исчезновение наличных денег.
С одной стороны, боязнь заразиться – особенно в разгар пандемии в начале весны – способствовала тому, что многие стали видеть в банкнотах возможный источник инфекции, начав их дезинфицировать и помещать на карантин. Некоторые магазины – например, в Канаде – ограничили прием наличных. При этом ВОЗ отмечала, что, хотя вирус, распространяемый воздушно-капельным путем, может сохраняться на поверхностях, данных о заражении именно через наличные деньги нет. На то, что риск передачи вируса через бумагу ниже по сравнению с металлом или пластиком, указывали и эксперты Банка международных расчетов, но признавали: одних опасений может быть достаточно, чтобы ускорить отказ от наличных. Кроме того, COVID-19 должен способствовать закату наличных еще и по причине всплеска онлайн-торговли во время изоляции, писал Кон.
Но спрос на наличные в разгар пандемии во многих странах, наоборот, вырос, указывают в новом исследовании почетный профессор Лондонской школы экономики Чарльз Гудхарт и независимый экономист Джонатан Эшворт. Количество наличных в обращении заметно увеличилось как в развитых странах (в США, Канаде, Австралии, европейских экономиках), так и в развивающихся (в Бразилии, Мексике, Индии, России), отмечают авторы.
Ажиотажные запасы
Рост начался в марте, в разгар пандемии. Так, в США всего за одну неделю марта объем наличных в обращении вырос на 0,9% – рекордный недельный показатель после всплесков декабря 1999 г., когда люди запасались наличными, опасаясь компьютерных сбоев при переходе от 1999 к 2000 г.
Если сравнивать недельные показатели с аналогичными периодами прошлого года, то за одну из недель рост наличных в США превысил 12% – это выше пика, вызванного паникой в период мирового финансового кризиса 2008 г. В зоне евро рост наличных тоже ставил рекорды: так, за неделю по 16 марта количество наличных в обращении выросло на 1,5% – максимум с декабря 2008 г., а ежемесячные темпы роста в марте, апреле и мае были в 2–3 раза выше в сопоставлении с аналогичными месяцами предыдущего десятилетия.
Франция, Германия, Испания, Италия зафиксировали в марте аномальный месячный прирост наличных в обращении примерно на 3%, причем в Германии рост за месяц был таким же, как за предыдущие 9 месяцев в совокупности; в последующие месяцы во всех четырех странах рост спроса на наличные продолжился. В России рост наличных денег в обращении по сравнению с аналогичным периодом прошлого года увеличился с 7,1% в феврале до 23% в мае. А в Бразилии – с 7–8% в январе – феврале до 35% в мае, отмечают Гудхарт и Эшворт.
При этом, в отличие от предыдущих типичных панических всплесков спроса на наличные, соотношение наличных к депозитам на этот раз необязательно сокращалось и даже росло: это означает, что, несмотря на закрытие ряда секторов экономики во многих странах, объемы депозитов в банках увеличивались – например, в США их прирост превысил 20%, сравнивают авторы.
В сбережения и на расходы
В кризис 2008 г. рост наличных происходил прежде всего за счет спроса на крупные банкноты: $100 в США, 50 фунтов в Великобритании, 500 евро в еврозоне. Во время пандемии также вырос спрос на банкноты крупного номинала (так, в одном из отделений Bank of America в Нью-Йорке разобрали все 100-долларовые купюры). В еврозоне, отмечают Гудхарт и Эшворт, на этот раз рост спроса на наличные в значительной мере был связан с банкнотами в 200 евро – самыми крупными из тех, которые выпускаются в регионе (выпуск банкноты в 500 евро был прекращен с 2019 г., хотя она и остается легальным платежным средством). Хотя они составляют лишь 7% денежной массы, эти купюры обеспечили примерно 30% ее роста в период с марта по май 2020 г. Исследования подтверждают: банкноты крупного номинала используются преимущественно для сбережений внутри страны.
В целом приостановка экономической деятельности и рост онлайн-торговли в период пандемии способствовали тому, что одна из основных функций наличных – средство для расчетов – оказалась объективно ограничена, заключают Гудхарт и Эшворт: «пандемический» спрос на наличные, вероятно, отражает прежде всего еще одну их традиционную функцию – сберегательную.
Наличные могли стать и средством поддержки резервов для текущих расходов в условиях неопределенности, отмечают аналитики Deutsche Bank: об этом, в частности, свидетельствует структура спроса на банкноты различных номиналов в Германии. Там доля крупных банкнот (от 100 до 500 евро) при увеличении объема наличности в начале пандемии оказалась ниже, чем на пике глобального финансового кризиса. В октябре 2008 г. банкноты крупного номинала обеспечили около 75% роста, в марте 2020 г. – около 55%, а остальную часть обеспечили номиналы от 5 до 50 евро.
Для спокойствия
«В представлении людей наличные – это тот актив, который с меньшей вероятностью потеряет свою ценность, – отмечает Эрик Розенгрен, президент Федерального резервного банка Бостона. – Так что естественно, что [в период кризиса] они стараются перевести в наличные больше своих средств». В кризис такое решение является рациональным, и тем более во время пандемии, считает Билл Маурер, профессор Калифорнийского университета в Ирвайне, специалист по экономической антропологии. Дело в том, что во время природных катаклизмов людям свойственно беспокоиться о сохранности инфраструктуры – например, энергосетей или мобильной связи, а когда в руках есть наличные, то можно не задумываться о платежных терминалах, специальных приложениях или электронных деньгах, продолжает он: «Я могу пойти к соседу и сказать: «Мне срочно нужна туалетная бумага, вот 5-долларовая купюра!»
Стремление делать запасы во время кризиса – один из способов противостоять чувству беспомощности и изолированности, указывает Фредерик Уэрри, профессор социологии Принстона и советник Федерального резервного банка Бостона. Когда люди в сложной ситуации начинают потреблять так называемую «утешительную еду» (comfort food), то есть вкусные блюда, любимые с детства, они пытаются обеспечить себе ощущение чего-то стабильного и понятного, и вполне вероятно, что бумажные деньги выполняют схожую функцию, объясняет Уэрри.
Доверие к банкам
Снятие наличных в коронакризис, в отличие от предыдущих эпизодов роста нестабильности, не было индикатором кризиса доверия к банковской системе. Например, в Германии, согласно недавнему отчету Deutsche Bank, жители в марте забрали из банков 11,1 млрд евро, но позднее объем средств населения в банках вновь стал расти. Люди, отмечают авторы отчета, стали сберегать больше, чтобы застраховаться от возможного снижения дохода в кризис. При этом, убедившись, что финансовая система продолжает функционировать, они продемонстрировали, что в целом по-прежнему готовы доверять накопления банкам.
В США, указывают Гудхарт и Эшворт, объем депозитов в банках в этом году рос быстрее, чем наличность в обращении. По данным, которые приводит Федеральный резервный банк Канзас-Сити, в США в первом квартале 2020 г. произошел отток крупных срочных вкладов, превышающих лимиты, защищенные федеральной системой страхования, но объем прочих вкладов вырос почти на $1 трлн. На этом фоне соотношение наличности к депозитам – один из основных индикаторов, по которым определяется спрос на традиционные деньги и риск набегов на банки, – даже сократилось. Это сильно отличается от ситуации во время глобального финансового кризиса, когда в развитых странах соотношение наличных к депозитам росло.
Во время локдауна компании и домохозяйства были вынуждены воздерживаться от многих трат или физически не могли их осуществить и, как следствие, предпочитали сохранять средства на депозитах, что и способствовало их росту, тем более что глобального кризиса доверия к банковской системе не произошло, заключают Гудхарт и Эшворт.
В России, согласно мартовскому обзору Банка России, вклады физических лиц за месяц сократились на 315 млрд руб. (на 1%) в основном за счет валютных вкладов, рублевые были стабильны: отток был связан с крупными отложенными покупками в ожидании роста цен и закупками на случай самоизоляции, сообщал регулятор. Объем долларов и евро, ввезенных в страну российскими банками, вырос в разы, с $2,4 млрд в январе и $0,96 млрд в феврале до $6,1 млрд в марте – месячный максимум с кризисного декабря 2014 г. (тогда ввоз составил $17,7 млрд), – после чего стал снижаться (до $0,9 млрд в мае). В апреле вклады населения выросли на 1,2% (371 млрд руб.) за счет притока рублевых вкладов, валютные сократились. При этом приток пришелся на системно значимые банки – другие столкнулись с оттоком, который также сопровождался перетоком средств с депозитов на текущие счета: их доля к маю в общем объеме хранящихся в банках средств населения достигла, по оценке рейтингового агентства НКР, рекордных 29% (против 26% в начале года). Это могло быть связано как с начавшимися выплатами из бюджета, так и с изъятием средств с депозитов на расходы в связи с продлившимся периодом самоизоляции (позднее, в июльском опросе «инФОМ», о расходовании накоплений заявили около трети респондентов). В июне общий рост вкладов составил 1,9% (585 млрд руб.), что, по данным Банка России, почти наполовину обусловлено выплатами по государственной программе поддержки семей с детьми.
