Неравный рост

В США на фоне рекордного по продолжительности экономического роста (более десяти лет с июня 2009 г.) выгоды от него по-прежнему распределяются неравномерно, следует из обновленной в июле базы данных по декомпозиции национального дохода (Distributional National Accounts, DINA). Ее ведут эксперты по неравенству Габриэль Зукман и Эммануэль Саез из Калифорнийского университета в Беркли (см. врез).

Как следует из данных, притом что в 2016 г. реальный рост ВВП на душу населения в США составил почти 2,2%, максимум с 2005 г., рост национального дохода в расчете на каждого взрослого составил лишь 1,5% и был довольно неравномерен: у 20% населения с самым низким доходом (первый, или нижний, квинтиль) рост был почти нулевым, у второго, третьего и четвертого квинтиля превысил 2%. В 2016 г., когда рост ВВП на душу населения замедлился до 1,8%, рост национального дохода был и вовсе отрицательным – минус 0,5%, и сильнее всего пострадал нижний доходный квинтиль (минус 3%), обращают внимание эксперты из Вашингтонского центра справедливого роста (Washington Center for Equitable Growth, один из самых влиятельных американских think tank согласно версии Пенсильванского университета, ежегодно составляющего международные рейтинги аналитических центров).

Исторически для политиков ориентиром состояния экономики служил показатель динамики ВВП, но в эпоху растущего неравенства он не отражает жизненных реалий большинства американцев, пишут эксперты центра: необходим показатель, который измеряет, как именно распределяются выгоды от экономического роста. В Конгресс США уже дважды – в 2018 и 2019 гг. – вносился законопроект, в котором предусматривается, что Бюро экономического анализа с 2020 г. должно отчитываться не только об экономическом росте, но и о том, как этот рост распределяется среди населения, поделенного на десять групп по доходам, от 10% наименее до 10% наиболее обеспеченных, и отдельно – какая доля приходится на самый обеспеченный 1% граждан. Пока движения по законопроекту нет.

То, что показатель ВВП не отражает в полной мере динамики социального благополучия, – очевидно, но речь не о поиске альтернативы, а о дополнительных индикаторах, указывал Урс Ронер, глава совета директоров Credit Suisse (этот один из крупнейших швейцарских банков ежегодно составляет рейтинг мирового благосостояния – Global Wealth Report). Так, ОЭСР с 2011 г. ведет «индекс лучшей жизни» – Better Life Index, измеряющий прогресс в социальных сферах, а Всемирный экономический форум с 2017 г. составляет индекс инклюзивного развития ( Inclusive Development Index), призванный дополнить индикатор ВВП.

Социальная дивергенция в США

На 1% самых богатых американцев приходится примерно пятая часть национального дохода (19,8% в 2015 г. и 19,3% в 2016 г.), в то время как доля наименее обеспеченных 50% населения составила 13,3% и 13,2% в 2015 и 2016 гг. соответственно. Для сравнения, в 1980 г. распределение было почти противоположным: доля топ-1% в национальном доходе была 10,9%, а нижних 50% – 20,4% (до налогообложения). Отчасти выравнивает положение государственная политика, отмечают Пикетти, Саез и Зукман: около трети национального дохода США перераспределяется через налоги, социальные трансферы и бюджетные траты (например, на образование, оборону и безопасность). Так, после налогообложения доля топ-1% в национальном доходе в 2016 г. снизилась с 19,3 до 15,2%, а доля нижних 50% выросла с 13,2 до 19,6%.

Впрочем, альтернативные оценки, выполненные Джеральдом Аутеном из минфина США и Дэвидом Сплинтером из комитета по налогообложению Конгресса США, показали, что рост неравенства был не настолько сильным, как посчитал Пикетти с соавторами: доля топ-1% в национальном доходе после уплаты налогов увеличилась за 1979–2014 гг. с 10,1 до 14,3% без учета налогообложения и всего с 8,2 до 8,8% после уплаты налогов. Эффективная налоговая ставка для топ-1% выросла, тогда как для нижних 90% населения она снизилась, что свидетельствует об усилении прогрессивности налоговой шкалы, заключают исследователи.

Доля нижних 90% в национальном доходе США в 1979 г. была 70%, а в 2016 г. – 60%, подсчитали в американском Институте экономической политики (Economic Policy Institute, EPI). По оценкам EPI, это замедляло рост совокупного спроса на 4 процентных пункта ВВП в год и в будущем может затормозить его на 2–4 п.п. ВВП ежегодно из-за торможения совокупного спроса: доходы перераспределяются от менее обеспеченных с относительно низкой нормой сбережений к более обеспеченным группам с высокой нормой сбережений, что замедляет рост потребления. Растущее неравенство стало одним из факторов замедления экономического роста и повышает риск рецессии и последующей стагнации, считают в EPI.