Неравный электоральный интерес

Участие человека в политической жизни связано с уровнем его дохода: чем ниже доход, тем ниже интерес к политике. Людям, которые озабочены тем, как свести концы с концами, не до политики, и это имеет серьезные последствия. Например, в голосовании на президентских выборах в США в 2016 г., в которых победил республиканец Дональд Трамп, участвовало только 46% избирателей с низкими доходами (группа, чьи доходы вдвое меньше федеральной черты бедности, то есть годового дохода в $11880 на человека в 2016 г.), в то время как среди американцев, чей доход, наоборот, был вдвое выше черты бедности, голосовало 68%. Если бы избиратели с низкими доходами, которые преимущественно поддерживали противника Трампа, демократа Хиллари Клинтон, участвовали в выборах так же активно, как их более обеспеченные сограждане, исход выборов был бы другим, показало исследование Роберта Пола Хартли из Колумбийского университета.

Активность избирателей, причисляемых к категории бедных, была низкой и на предыдущих американских президентских выборах, и традиционно ниже во многих странах – от развитых Германии и Великобритании до развивающейся Индии. Исследования объясняют политическую апатию бедных в том числе их убежденностью в том, что их голос не будет услышан и игра не стоит свеч: партии, которые приходят к власти, действительно в первую очередь отражают интересы тех, кто за них голосовал, а это – более активные и более обеспеченные граждане. То, что интересы групп с низкими доходами мало учитываются при принятии важных решений, – и причина, и следствие политической апатии этой группы и ее недопредставленности в политике. Исследования показывают, что с ростом доходного неравенствa политическая активность представителей группы с низкими доходами снижается, что ведет к еще большему расширению доходного неравенства, провоцируя, в свою очередь, еще большее равнодушие бедных к политическому участию. Другой важный фактор, влияющий на готовность людей участвовать в политической жизни, – образование: чем ниже его уровень, тем меньше человека интересует политика.

Однако, хотя степень политической вовлеченности людей традиционно объясняется уровнем их текущего дохода, причинно-следственная связь гораздо сложнее, обнаружили Себастьян Юнгкурц и Пауль Маркс из Университета Дуйсбурга-Эссена: они изучили, меняется ли отношение людей к политике с изменением уровня их дохода и социального статуса.

На данных национальных опросов в шести западных демократиях – Великобритании, Германии, Нидерландах, Испании, Швейцарии и США – за разные годы, самые ранние из которых относятся к 1984 г., а самые поздние – к 2020 г., исследователи показали, что одним из главных факторов, определяющих политическую активность человека, является доход его родительской семьи: по достижении совершеннолетия степень склонности к политическому участию у выходцев из бедных и богатых семей существенно различается, но самое интересное, что эта склонность практически не меняется в дальнейшем с ростом или сокращением уровня дохода взрослого человека.

Электоральный разрыв

Для респондентов из семей, относящихся к самому верхнему децилю распределения доходов, то есть наиболее обеспеченных, вероятность проголосовать на выборах, в зависимости от включенных в выборку стран, в среднем на 8–23 процентных пункта выше, чем у респондентов из семей в самом нижнем доходном дециле, то есть наименее обеспеченных, показало исследование. При этом если респондент впоследствии попадает из самого нижнего в самый верхний дециль по доходам, то это либо все равно никак не влияет на его способность голосовать, либо влияет крайне незначительно.

Экономисты не нашли и доказательств того, что падение уровня дохода может существенно повлиять на изменение интереса к политике. При снижении уровня дохода голландцы и британцы начинают интересоваться политикой чуть больше, а немцы и швейцарцы, наоборот, чуть меньше, однако и те и другие изменения относительно несущественны, пишут Юнгкурц и Маркс.

В Великобритании вероятность того, что выходец из семьи с низкими или средними доходами пойдет на свои первые выборы, в среднем составляет 60%, в то время как те, кто вырос в семье с высокими доходами, сделают это с вероятностью в 75%. Выходцы из бедных семей в Великобритании по степени политического участия никогда не догонят выходцев из обеспеченных семей.

Хронический «электоральный разрыв» между выходцами из семей с наименьшими и наибольшими доходами характерен и для Германии, где вероятность голосования выросшего в небогатой семье на своих первых выборах составляет 50% против 80% для выходца из обеспеченной семьи. В США только 40% тех, кто вырос в бедных семьях и семьях со средними доходами, придут на выборы, как только им исполнится 21 год, в то время как те, кто вырос в более обеспеченных семьях, сделают это с вероятностью в 60%, и эта разница со временем только увеличится.

Немного другая картина в Швейцарии: здесь, как и в США, на старте разрыв между вовлеченностью в политику молодых людей из бедных и богатых семей составляет 20 п.п., но со временем он исчезает. Однако этот результат может объясняться спецификой швейцарских опросов, в которых данные о реальных проголосовавших суммируются с ответами тех, кто не проголосовал, но сообщил, за кого отдал бы свой голос, если бы пришел на выборы, объясняют Юнгкурц и Маркс.

Политические привычки

Однако влияние дохода на степень политического участия может оказаться завышенным, если учесть другие факторы – например, интерес родителей к политике, пишут авторы. Политические привычки человека закладываются в раннем возрасте, и основное влияние на их формирование оказывает семья: к моменту, когда человек обретает право голоса, он, как правило, руководствуется в своих политических решениях семейными паттернами.

Если уровень родительского участия в политической жизни низок, вероятность того, что дети придут на выборы по достижении совершеннолетия, составляет всего 35% вне зависимости от семейного дохода, показали исследователи на данных четырех стран выборки – Великобритании, Швейцарии и Германии, где участвовать в выборах можно с 18 лет, и США, где это право получают в 21 год. Если же интерес родителей к политике высок, то вероятность, что их дети проголосуют на своих первых выборах, вырастает до 87% также независимо от дохода семьи, рассчитали исследователи. Однако при этом влияние дохода позволяет компенсировать низкий интерес родителей в семьях, где доход высокий. В то же время разница в избирательной явке между «не интересующимися» и «интересующимися» остается выше, чем между бедными и обеспеченными, из чего можно сделать вывод, что доход семьи влияет на будущее поведение избирателя меньше, чем отношение к гражданскому участию его родителей.

При отсутствии каких-либо изменений различия в доходах передаются из поколения в поколение и, вероятно, способствуют поддержанию как социального, так и политического неравенства, показало другое исследование, в котором Эмилия Симеонова из бизнес-школы Carey Университета Джонса Хопкинса и ее соавторы изучили влияние резкого роста семейных доходов на будущие политические привычки подростков. В качестве репрезентативной группы экономисты использовали жителей индейских резерваций, получивших в 1990-х значительные денежные трансферты от властей США, объем которых составил примерно шестую часть их ежегодного дохода. Данные опросов местных жителей, которые изучили авторы, показали, что существенное улучшение материального положения семьи прерывает преемственность электорального поведения между поколениями.

На родителей трансферты никак не повлияли, но подростки из семей, получивших трансферты, в будущем демонстрировали гораздо больший интерес к политической жизни, чем их сверстники из семей, не получивших пособий. Это значит, что усилия по сокращению доходного неравенства могут иметь такой позитивный «побочный эффект», как сокращение разрыва в использовании своих гражданских прав людьми с разными доходами, отмечают исследователи.