Невозобновляемые торговые связи

Из-за военного конфликта экспорт товаров и услуг России в 2022 г., по прогнозу Всемирного банка, сократится на 31%, импорт – на 35%, Украины – соответственно на 80% и на 70%. Это может навсегда изменить структуру международных производственно-сбытовых цепочек, масштабные сбои в работе которых начались еще во время пандемии, пришли к выводу Тобиас Корн из Ганноверского университета и Генри Штеммлер из Высшей технической школы Цюриха.

Корн и Штеммлер изучили, как международные торговые потоки реагируют на односторонние экономические потрясения в виде военных конфликтов, т.е. как меняются торговые связи стран, вовлеченных в конфликт, с остальными странами, в этом конфликте не участвующими. Анализ был сделан на данных за 1995–2014 гг. о внутренних военных конфликтах: международных в последние два десятилетия было немного. Но с 1995 по 2014 г. в мире, согласно базе данных шведского университета в Уппсале и норвежского Института исследования мира, случилось около шести десятков гражданских вооруженных конфликтов, которые могут иметь схожие с международными последствия для экономики, включая уничтожение производственной инфраструктуры, замедление экономической активности и сокращение экспорта и импорта, обосновывают свою логику авторы.

Анализ показал, что, когда на территории страны, являющейся значимым экспортером для других стран, начинается военный конфликт, традиционные импортеры сокращают закупку ее товаров и замещают выпадающие объемы у альтернативных поставщиков. Теоретически шок предложения, вызванный военным конфликтом, может иметь лишь относительно краткосрочный негативный эффект, который нивелируется при последующем восстановлении экономики после окончания конфликта. Однако собранные данные показывают, что изменения в торговых отношениях в данном случае очень устойчивы – они сохраняются и через 9 лет после завершения конфликта. Увидеть, что происходит за этим горизонтом, не позволяет изученный авторами временной отрезок: конфликты, попавшие в выборку, или завершились относительно недавно, как, например, длившаяся полвека гражданская война в Колумбии, или продолжаются до сих пор, как, например, затяжной конфликт между правительством Турции и силами Рабочей партии Курдистана.

Новые связи

Оказалось, что в среднем через год после начала гражданского конфликта страна, в которой он вспыхнул, сокращает объем экспорта товаров как минимум на 6%. На столько же за это время в среднем увеличивается двусторонняя торговля между страной, сократившей импорт или переставшей импортировать товары из охваченной столкновениями страны, и ее новым торговым партнером. Эффект замещения торговых связей существенно отличается между отраслями и наиболее сильно выражен в поставках сельскохозяйственных товаров и горнодобывающем секторе: в среднем сокращение импорта продукции этих отраслей из страны конфликта составляет в первый год до 10%, а рост закупок у нового альтернативного поставщика – 12–13%.

Во всех случаях исключением оказывался топливный экспорт. Расчеты показали, что через год после начала гражданского конфликта в стране-экспортере ее импортеры, напротив, сокращают закупку топлива у альтернативных торговых партнеров в среднем на 2%, чтобы продолжить покупать его у своего традиционного экспортера, а тот, в свою очередь, увеличивает экспорт в среднем на 7%. Это, с одной стороны, отражает зависимость импортеров от конкретных экспортеров, а с другой, зависимость последних от своих покупателей, объясняют Корн и Штеммлер.

Примером того, насколько сложно странам менять поставщика энергоресурсов, может служить текущая европейская дискуссия об отказе от поставок российских энергоресурсов, пишут Корн и Штеммлер. Однако, хотя в полной мере заменить российский энергетический экспорт в краткосрочной перспективе невозможно без негативных макроэкономических последствий для Европы, текущий конфликт может впервые лишить топливный сектор «неприкосновенности» при общем перераспределении торговых потоков, рассуждают авторы.

Сценарий для других основных российских экспортных товаров, например цветных металлов, может, наоборот, оказаться абсолютно типичным. США и Европа изучают возможность введения новых санкций, которые могут, в частности, затронуть экспорт никеля из России (страна – третий в мире его производитель). Если это случится, российские поставки никеля, который используется прежде всего в металлургии и автомобилестроении, скорее всего, заместят Индонезия, Филиппины и Австралия, прогнозируют аналитики S&P. На Украину приходится, по разным оценкам, от 40% до 70% мирового экспорта неона – газа, необходимого при производстве полупроводников. На Украине его производство остановлено, и импортеры вынуждены искать новых поставщиков.

Все случаи релокации торговли, изученные Корном и Штеммлером, показали удивительную устойчивость: изменившиеся торговые связи не восстанавливаются со временем. Это может быть связано с тем, что в условиях военного конфликта в стране ее импортеры с большей долей вероятности могут заключить с альтернативными поставщиками преференциальные торговые соглашения, позволяющие существенно снизить тарифы. Как только производители и торговые предприятия начинают импортировать товары из страны, заменившей традиционного экспортера, они устанавливают новые связи с компаниями этой страны – появляются новые цепочки поставок, укрепляющиеся увеличением прямых инвестиций в страну, которая стала новым торговым партнером, объясняют исследователи.

Адаптируясь к новым условиям торговли, рынки в конце концов приходят к равновесию. Поскольку к моменту окончания конфликта в мире уже работают новые цепочки и действуют новые торговые соглашения, прежние связи не возобновляются, приходят к выводу исследователи. Скорее всего, так будет и в случае конфликта между Россией и Украиной: он запустил механизм изменения структуры мировой торговли, восстановить прежнее положение в которой будет непросто обеим странам, заключают Корн и Штеммлер. Хотя инициирование вступления Украины в ЕС и развитие экономического и политического сотрудничества с нею могут оказаться действенными мерами для противодействия потери страной торговых рынков, добавляют авторы.

Еще один вывод исследователей – потери благосостояния при переориентации торговых потоков затрагивают не только конфликтующую страну и не только ее импортеров, вынужденных выстраивать новые торговые связи. Благосостояние снижается и у альтернативных поставщиков, которые, казалось бы, должны получать чистый выигрыш от релокации торговых связей в их пользу и роста своего экспорта. Однако они тоже несут потери, поскольку рост экспорта на новые рынки не компенсирует сокращения импорта из конфликтующих стран и экспорта в них, объясняют исследователи. Таким образом, хотя диверсификация цепочек поставок может смягчить последствия военных конфликтов, разрыв прежних торговых связей стран приводит к снижению благосостояния на глобальном уровне в целом.