Период нулевого цикла

Одна из первых сессий проходящего 15–16 января в РАНХиГС Гайдаровского форума в этом году была посвящена памяти Егора Гайдара, со дня смерти которого прошло 10 лет. Название сессии – «Долгое время» – взято из заглавия обобщающей монографии Гайдара, вышедшей в 2005 г. и посвященной размышлениям и представлениям о долгосрочном развитии России. Работавшие с Гайдаром экономисты дискутировали о его идеях, многие из которых по-прежнему актуальны для российской экономики, и о предвиденных им вызовах для социально-экономического развития, на которые все еще нет ответа.

Алексей Кудрин, председатель Счетной палаты:

«У меня сейчас складывается впечатление, что мы чуть-чуть стали напоминать период «нулевого цикла» (описанная Гайдаром в 1988 г. деятельность, находящаяся вне общественного контроля и сводящаяся к освоению любого объема ресурсов. – Прим. Econs). Все добиваются объемов, они осваиваются, но это не производит эффекта или толчка роста экономики. Выясняется, что эти объекты не всегда целесообразно были построены. Зачастую их ввод откладывается, а то и бросается. Сейчас только на федеральном уровне брошенных объектов примерно 2500 на 500 млрд руб., еще на 1 трлн – в субъектах Российской Федерации. Это все брошено в последние 10–15 лет – в силу разных обстоятельств, можно это обсуждать, и никто за брошенный объект не страдает, потому что снова делается заявка, снова мы идем дальше.

Еще одна цитата – как раз размышление о проблеме стратегического планирования или стратегического развития России: «...Произошло драматическое переплетение политической стратегии и экономической повседневности; в результате административная текучка подменила стратегию и провозгласила себя политикой. Рожденная сталинским авторитаризмом претензия на тотальный контроль за всеми сторонами жизни общества обернулась утратой реального контроля над разработкой стратегии развития страны». Это звучит очень актуально. Я тоже участвовал в разработке стратегий, у нас много, кстати, экономистов, которые понимают, как развивать институты, есть много предложений на этот счет. И тем не менее многие предложения остаются на полке, они не востребованы. Кем не востребованы? Президентом? Правительством? Или обществом? Или мы находимся просто в институциональной ловушке, которая не позволяет нам осмыслить эти предложения, использовать их? Несмотря на то что мы многое, казалось бы, понимаем, мы сегодня в определенной ловушке, в тупике, в отсутствие, по сути, стратегии».

Александр Аузан, декан экономического факультета МГУ:

«Вопрос, который, думаю, волнует нас всех и который относится к теории институциональных изменений: «Когда?» Когда можно начать трансформацию? Когда можно начать вылезать из колеи? Когда можно начать преодолевать историческую инерцию и выдергиваться из очередного застоя?» И здесь есть два варианта ответа. Первый, которого придерживался Егор [Гайдар], – что важны внешние шоки: ценовые, нефтяные шоки. Вторая схема – что важны культурные изменения, изменения ценностей и вкусов, это [Дуглас] Норт и [Роберт] Фогель. И та и другая схемы остаются дискуссионными, и нам надо осознанно продолжать эту дискуссию.

Второй вопрос – это вопрос о соотношении экономической политики, институтов и культуры. Не могу сказать, что все, но многие из нас сильно заблуждались в отношении этих параметров. Егор [Гайдар] точно не застыл в представлении, что, меняя политику, мы меняем страну.

На третий вопрос тоже ответа нет. Гайдар предупреждал: возрастной сдвиг разрушит все действующие пенсионные страховые системы. А мы что делаем? А мы делаем очередную пенсионную реформу. А мы страховую медицину строим. Это все «улетит», дамы и господа! Нужны совершенно новые ответы. До тех пор, пока мы будем считать старшее поколение пассивом, мы не сможем свести баланс: нужно найти, в чем это поколение – это актив. И чем нам самим больше лет, тем лучше мы понимаем, что старшее поколение может быть активом».

Эско Ахо, старший советник East Office of Finnish Industries, премьер-министр Финляндии в 1991–1995 гг.:

«Когда я думаю о постимперской ностальгии, о которой писал Гайдар, анализируя разные мировые империи, я понимаю, что всегда есть риск этой ностальгии и ее серьезные последствия. Если вы посмотрите на сегодняшний мир, легко определить, что этот феномен существует практически во всех частях света. Когда в стране начинаются трудности, обостряются проблемы, лидеру очень легко сказать: «Давайте вернемся к нашей истории, давайте вновь сделаем нашу страну великой». Этот метод используется практически по всему миру. Я думаю, в долгосрочной перспективе этот глобальный феномен несет огромные риски – не только для отдельных стран, которые страдают от постимперской ностальгии, но и для всей глобальной системы. Это ведет к протекционистским, популистским шагам, которые способны навредить мировой экономике или по крайней мере препятствовать ее росту и процветанию».