«Положение обязывает»: почему поведение богатых оценивают строже

«Позвольте же мне рассказать вам о самых богатых. Они отличаются от нас с вами. <...> Они считают, глубоко в душе, что они лучше нас. <...> Они другие», – писал Фрэнсис Скотт Фицджеральд в рассказе 1926 г. «Богатый мальчик». Большинство американцев согласны с тем, что богатые – и правда другие, показал опрос Pew Research 2012 г.: хотя богатых довольно часто воспринимают как более умных и трудолюбивых, 55% респондентов считают, что состоятельные люди более жадные, чем средний человек, 34% – что они менее честные, а 58% полагают, что богатые платят слишком мало налогов.

Неприязнь к состоятельным людям проявляется и в других странах, свидетельствует международный проект The Rich in Public Opinion («Общественное мнение о богатых»), организованный историком и социологом Райнером Цительманном (на основе результатов проекта Цительманн написал одноименную книгу). Как и в США, опросы в Великобритании, Германии, Франции, Италии, Испании, Швеции, Китае, Южной Корее, Японии, Вьетнаме показывают, что население, как правило, считает богатых в большей степени, чем люди в целом, меркантильными, высокомерными, жадными и эгоистичными, одновременно воспринимая их как компетентных профессионалов и признавая важность накопления богатства.

Ситуации, связанные с неэтичным поведением бизнес- и политической элиты, неизменно привлекают повышенное внимание СМИ и общественности. Так, в 2019 г. прокуратура США разоблачила общенациональную коррупционную схему поступления в престижные американские университеты: состоятельные родители платили крупные взятки, чтобы их дети получали на вступительных экзаменах завышенные оценки или пользовались привилегиями как талантливые спортсмены, хотя спортом они могли вообще не заниматься. Разразившийся скандал, показывающий, что богачи могут легко купить то, ради чего простым людям приходится долго и упорно трудиться, подогрел дискуссию о неравенстве. Такие случаи могут заставить многих американцев пересмотреть свое отношение к идее о том, что все богатые американцы честно работали и заслужили свое состояние, предупредил Пол Пифф, профессор психологии Калифорнийского университета: «Когда мы начинаем сомневаться, что это – меритократия, наша терпимость к экономическому неравенству начинает рушиться».

Если богатые и правда более жадные и менее честные, чем средний человек, то такие различия в моральных установках и социальном положении влекут важные последствия для всего общества. Во-первых, высшие классы обладают непропорционально большим влиянием на политические решения и социальные тенденции, а значит, и их этика имеет столь же непропорционально большее значение. Во-вторых, они часто служат образцами для подражания, и их поведение сигнализирует о том, какое поведение в обществе приемлемо, рассуждает профессор поведенческих финансов Штефан Траутманн из Гейдельбергского университета.

Например, один из полевых экспериментов показал, что информация об эгоистичном поведении богатых заставляет бедных действовать так же эгоистично, рассматривая такое поведение как нормальное. Тем самым проявление богатыми корыстолюбия наносит двойной ущерб обществу, которое в целом становится менее просоциальным и страдает от «заражения» эгоизмом, распространяющимся по всей социальной лестнице.

Неэтичное поведение элит представляет угрозу и экономическому благополучию всего общества, показал Гвидо Табеллини, профессор экономики Университета Боккони: транслируемые высшими классами представления о том, что правильно и неправильно и как себя следует вести в конкретных обстоятельствах, оказывают сильное влияние на поведенческие аспекты, которые, в свою очередь, непосредственно влияют на экономические результаты. Если в обществе преобладает ограниченная мораль, экономика переходит в устойчивое состояние со слабым правоприменением, низкими ценностями и отсутствием сотрудничества.

Как измерить честность

Пытаясь выявить природу соотношений – если таковая существует – социального статуса и этики, нужно отличать корреляцию статуса и этики и причинно-следственную связь между ними.

В первом случае, если между статусом и этикой существует корреляция, то есть что аморальные люди экономически успешны, это означает, что устройство институтов общества поощряет неэтичное поведение продвижением по социальной лестнице. Во втором случае причинно-следственная связь предполагает, напротив, что продвижение по социальной лестнице влияет на этику, то есть что люди, независимо от изначальных склонностей, ведут себя тем менее этично, чем выше становится их социально-экономический статус.

Многочисленные исследования пытались проверить обе гипотезы. Поскольку трудно специально изменить социальный статус человека ради исследования или наблюдать за его поведением в течение долгих лет, когда его статус меняется, при исследовании корреляции между статусом и этикой обычно используют опросы и сравнения объективных индикаторов статуса (доход, благосостояние, уровень образования). А при исследовании причинно-следственных связей – методы психологического прайминга: участники исследования подвергаются воздействию информации или некоего опыта, которые меняют их субъективный социальный статус. Например, участники экспериментов, которым поручалось думать об очень бедных людях и описывать их поведение, затем субъективно воспринимали свое положение в обществе как более высокое, и наоборот – думавшие о богатых и описывавшие их поведение затем оценивали свое положение как более низкое.

Недавнее исследование, которое провели Штефан Траутманн и его соавторы, объединило как «корреляционный метод» (с помощью социально-экономических данных), так и «причинно-следственный» (с помощью прайминга).

Авторы использовали большую выборку – лонгитюдный онлайн-опрос домохозяйств Германии German Internet Panel, охвативший около 5000 участников с разным уровнем дохода, а также данные провайдера онлайн-выборок Cint о 6000 респондентов, среди которых была более крупная выборка состоятельных домохозяйств.

Одну группу участников исследователи подвергли праймингу с целью изменить самовосприятие социального статуса (одни оценивали утверждения, которые описывали жизнь богатых людей, например «Богатым не о чем волноваться», другие – жизнь бедных, например «Бедные ведут мрачную жизнь»). Затем обе группы (подвергавшуюся и не подвергавшуюся праймингу) попросили классифицировать свое положение на социальной лестнице от 1 до 10 (от самых бедных до самых богатых), сравнив самооценку с объективными данными о доходах. После этого участники играли в игру «Колесо фортуны», в которой могли выиграть до 20 евро: их просили мысленно выбрать на «колесе» букву от А до К, а затем компьютер случайным образом выводил букву на экран. После того как участники увидят букву на экране компьютера, они сообщают о своем выборе и рассчитывают свой выигрыш. Проверить, не соврал ли каждый конкретный участник, невозможно, однако, учитывая, что выигрышная буква выбирается компьютером случайным образом, в среднем в больших группах можно статистически обнаружить нечестное поведение. 

Оказалось, что объективно более состоятельные участники вели себя более честно, чем все остальные: эта группа предъявляла самые скромные требования по выплатам, очень близкие к цифре, которая была бы при полностью правдивых ответах. Участники, которые под воздействием прайминга субъективно оценили себя как более состоятельных, были не более и не менее честны по сравнению с теми, кто праймингу не подвергался. Можно сделать вывод, что люди с высоким статусом ведут себя как минимум так же, как все остальные, либо даже более этично, но не наоборот, заключают авторы.

Похожие результаты, никак не подтверждающие снижение этичности и просоциальности поведения при повышении социально-экономического статуса, зафиксированы и в других исследованиях, проанализировали Траутманн и его соавторы.

Например, в «игре в диктатора» (где надо разделить с другим участником определенную сумму) с участием людей, имеющих не менее 1 млн евро на банковском счете, миллионеры отдают около 50% из 100 евро другому богатому человеку и более 70% – бедному, тогда как студенты с наибольшей вероятностью не поделятся с другим участником вообще, а если и поделятся, то менее чем 30%. А, например, когда исследователи в Нидерландах решили проверить, перешлют ли люди адресату якобы случайно попавшее к ним письмо, содержащее чек на получение денег, оказалось, что более богатые домохозяйства пересылали письма по адресу чаще, чем более бедные, причем независимо от того, просвечивал ли чек через конверт или нет.

Noblesse oblige

Ни то, что высокий статус связан с неэтичным и эгоистичным поведением, ни то, что он является причиной такого поведения, не подтверждается исследованиями. Но как тогда это согласуется с общественным мнением о жадности и нечестности богатых? И с тем, что случаи проявления состоятельными людьми низких моральных принципов получают непропорционально большой резонанс в СМИ в сравнении с такими же проступками «простых людей»?

Все дело в разрыве между ожиданиями людей в отношении того, как должны вести себя богатые, и тем, как они ведут себя на самом деле, считает Траутманн. В глазах общественности поведение богатых менее этично не как реальное поведение, а как реальное поведение в сравнении с ожидаемым: к представителям высших классов общественность предъявляет более высокие этические требования. Так, при наблюдении за миллионерами, отдававшими в игре 70% бедным – что намного больше, чем отдавали менее состоятельные игроки, – люди утверждали, что такое поведение вовсе не свидетельствует о какой-то особой щедрости, потому что миллионеры намного богаче, так что отдавать больше – это именно то, что от них и ожидается.

Повышенные требования к этике состоятельных людей объясняют и повышенный интерес общественности к их поведению. Неэтичное поведение может иметь более серьезные последствия, если исходит от влиятельных лиц – и предъявление к ним более высоких этических стандартов вполне логично, заключает Траутманн: «Это важно понимать тем, кто занимает влиятельные в обществе должности: noblesse oblige».