С 1 января 2021 г. Великобритания больше не входит в Европейский таможенный союз и единый европейский рынок. Ее торговые отношения с ЕС теперь регулируются взаимным Соглашением о торговле и сотрудничестве (The EU-UK Trade and Cooperation Agreement, TCA), устанавливающим зону свободной торговли товарами и услугами по правилам, которые в целом сопоставимы с условиями сотрудничества Евросоюза с крупными развитыми неевропейскими странами, такими как Канада и Япония. Чтобы в полной мере оценить значимость этой новой главы в торговых взаимоотношениях ЕС и Великобритании – и всю иронию этого новшества, – стоит проследить, как эти взаимоотношения развивались в течение последних 60 с лишним лет.
Великобритания сейчас оказалась за бортом институтов, которые она сама же помогала выстраивать и которые были основополагающими в ее усилиях, направленных на то, чтобы избежать экономически невыгодного положения на европейском рынке (здесь мы не рассматриваем такие сферы, как монетарная интеграция или бюджет ЕС, которые были важны, пока Великобритания входила в ЕС, но второстепенны для TCA).
Попытки интеграции
В 1950-е большинство европейских стран торговали друг с другом (как и с большинством стран за пределами Европы) исключительно по правилам ГАТТ – Генерального соглашения по тарифам и торговле, подписанного в 1947 г. и впоследствии ставшего основой ВТО. Согласно ГАТТ, пошлины на импорт из любой страны, подписавшей соглашение, должны были устанавливаться в соответствии с режимом наибольшего благоприятствования – условия торговли должны быть равными для всех партнеров по ГАТТ, а любые льготы и привилегии, предоставленные одному государству, должны распространяться на всех остальных участников ГАТТ. Это означает, например, что Великобритания применяет один и тот же тариф на импорт из Франции, Швеции и любой другой страны ГАТТ, а Германия – на импорт из Франции, Великобритании или любой другой страны ГАТТ.
Ситуация изменилась с созданием и началом работы в 1958 г. Европейского экономического сообщества (ЕЭС), в которое первоначально вошли шесть стран – основательниц единой Европы (Франция, ФРГ, Италия, Бельгия, Нидерланды и Люксембург) и в рамках которого вскоре был создан таможенный союз, что повлекло за собой отмену пошлин и внешнеторговых квот между странами-членами и установление единых импортных тарифов для третьих стран. Как следствие, любое государство, не входящее в ЕЭС, оказалось в невыгодном положении на рынке ЕЭС, члены которого постепенно отменяли тариф на импорт при торговле друг с другом, но применяли его для импорта из стран ГАТТ, включая и Великобританию.
Чтобы получить представление о масштабе неравенства условий торговли, возникшего между ЕЭС и остальными странами, необходимо оценить два фактора – размер рынка ЕЭС и размер его импортных тарифов: оба были достаточно велики. В 1958 г. на ЕЭС приходилось две трети ВВП Европы (за исключением стран советского блока, Югославии и Албании), а средний уровень ввозных пошлин для третьих стран, установленный новым союзом, составлял 13% для несельскохозяйственных товаров и был еще выше для сельскохозяйственных. Убытки европейских производителей, расположенных за пределами ЕЭС, были значительны.
В ответ Великобритания и еще шесть других европейских государств (Дания, Норвегия, Швеция, Австрия, Швейцария и Португалия) в 1960 г. учредили Европейскую ассоциацию свободной торговли (ЕАСТ). Как и таможенный союз ЕЭС, страны – участницы новой ассоциации договорились об отмене всех пошлин и квот во взаимной торговле, но, в отличие от ЕЭС, не стали устанавливать единый тариф в торговле с третьими странами. Вместо этого каждая страна ЕАСТ продолжала придерживаться собственных режимов, установленных в рамках ГАТТ, в отношении импорта из третьих стран.
Само по себе создание ЕАСТ не могло устранить дискриминацию, с которой сталкивался, к примеру, британский экспорт в Германию по сравнению с экспортом из Франции. Зато ассоциация могла по крайней мере частично компенсировать потери за счет более выгодных условий доступа на рынки своих стран-членов – например, Швеции. Но конечной целью правительств стран ЕАСТ был доступ на рынок ЕЭС без пошлин и квот в обмен на такой же доступ на собственный рынок для стран ЕЭС. В 1960 г. совокупный ВВП стран – членов ЕАСТ составлял 50% ВВП шести государств ЕЭС, так что эта идея не была нереалистичной. Но первые попытки договориться закончились провалом, и, подобно всем остальным странам, государства ЕАСТ, включая Великобританию, были вынуждены продолжать торговлю с ЕЭС на относительно невыгодных условиях ГАТТ.
Для Великобритании это было чувствительнее, чем для любого другого ее партнера по ассоциации свободной торговли. Она была крупнейшей экономикой ЕАСТ (60% суммарного ВВП стран блока), и отсутствие льготных условий доступа на рынок ЕЭС не компенсировалось свободой торговли с партнерами по ассоциации. На фоне неблагоприятной экономической ситуации внутри страны это побудило правительство Великобритании в 1961 г. подать заявку на вступление в ЕЭС, но спустя два года рассмотрения она была отклонена. В 1967 г. Великобритания повторно подала заявление о вступлении – с тем же итогом. И только в 1973 г., когда Францию возглавлял Жорж Помпиду, сменивший активно противостоявшего идее объединения с Великобританией Шарля де Голля, Соединенное Королевство наконец было принято в ЕЭС.
Создание общего рынка
Так началась новая глава во взаимоотношениях Великобритании с объединенной Европой. Вступление Великобритании в ЕЭС привело к важным изменениям и для ее партнеров по ЕАСТ и соседней Ирландии, экономики которых были очень зависимы от доступа на британский рынок. Так, Дания и Ирландия в 1973 г. также вступили в ЕЭС. А остальным странам ЕАСТ удалось договориться о зоне свободной торговли с ЕЭС. С учетом того, что ЕЭС заключила соглашения о свободной торговле также с Грецией, Испанией и Турцией, а к ЕАСТ присоединилась Исландия, это означало, что к 1973 г. торговля внутри Европы (за исключением социалистических стран) была в основном беспошлинной.
Однако нетарифные барьеры по-прежнему были значимым препятствием (в первую очередь речь шла о стандартах качества и сертификации товаров), а барьеры для торговли услугами, так же как и для свободного обращения капитала и рабочей силы, не были устранены. Эти задачи выпали на долю Жака Делора, возглавлявшего Еврокомиссию в 1985–1995 гг. Еврокомиссаром при Делоре был представитель Великобритании Артур Кокфилд, отправленный на этот пост по решению Маргарет Тэтчер.
Роль Тэтчер и Кокфилда в создании единого европейского рынка стала центральной. Как отмечает ведущий экономический обозреватель Financial Times Мартин Сандбу, Тэтчер была политической силой, которая помогла создать единый европейский рынок товаров, услуг, труда и капитала, а назначенный ею в Еврокомиссию Кокфилд – архитектором и инженером этого рынка. Именно Кокфилд был автором опубликованной в 1985 г. «Белой книги» (White Paper) о завершении формирования внутреннего рынка, где выделил все сохранявшиеся барьеры и сроки их устранения, а также соавтором Единого европейского акта 1986 г., который и заложил основы единого внутреннего рынка со свободным движением товаров и услуг, капитала и рабочей силы.
Это не только способствовало росту товарооборота и, как следствие, выпуска в странах ЕЭС, но и запустило эффект домино в европейской интеграции, завершившийся созданием в 1993 г. Евросоюза – преемника ЕЭС. К тому времени в ЕЭС вошли пять стран ЕАСТ, а Норвегия, Исландия и Лихтенштейн вступили в созданную в 1994 г. Европейскую экономическую зону, чтобы получить доступ на европейский рынок на тех же условиях, что и страны – члены Евросоюза.
К 1995 г. в ЕС было 15 стран-членов, и практически все остальные европейские государства торговали с ЕС на более выгодных условиях, чем предполагали условия созданной в 1995 г. ВТО (преемник ГАТТ). И все это отчасти стало возможным благодаря тому, что в 1973 г. Великобритания вступила в ЕЭС и затем способствовала построению единого рынка.
Очередная глава во взаимоотношениях Европы и Великобритании началась после рекордного расширения Евросоюза, в ходе которого в него вошли 11 бывших социалистических стран Центральной и Восточной Европы, а также Кипр и Мальта – бывшие британские колонии. Это расширение, которое горячо поддерживала Великобритания, привело к формированию крупнейшего в мире таможенного союза и общего рынка, единых для 28 стран.
Исторические парадоксы Брекзита
После того как Великобритания покинула Евросоюз, а также Европейский таможенный союз и общий рынок, ситуация изменилась. Теперь взаимоотношения Соединенного Королевства с ЕС регулируются Соглашением о торговле и сотрудничестве, оно не предполагает пошлин или квот при торговле товарами и устраняет некоторые нетарифные барьеры, но не в той мере, как это было внутри общего рынка. В результате Великобритания сейчас будет торговать с Евросоюзом на значительно менее выгодных условиях, чем не только страны ЕС, но и его соседи, такие как Норвегия, Швейцария и даже Турция (в том, что касается товаров, поскольку соглашение ЕС о таможенном союзе с Турцией не затрагивает услуги).
В истории с решением Великобритании выйти из Европейского союза и общего рынка есть сразу два парадоксальных поворота.
Во-первых, по иронии судьбы это решение во многом стало следствием тех шагов Евросоюза, инициатором которых была сама же Великобритания: это и формирование общего рынка, и масштабное расширение в начале 2000-х. Продолжением общего рынка стало решение о единой валюте, от которой Великобритания отказалась, но впоследствии не раз выражала недовольство тем, что исключена из принятия важнейших для еврозоны экономических решений – например, по урегулированию кризиса суверенного долга. Более того, единый рынок в сочетании с расширением на восток привел к значительному притоку в Великобританию иностранных рабочих, что сначала приветствовалось, но в конечном итоге вызвало негативную реакцию из-за предполагаемого давления на государственные системы здравоохранения и образования, став одним из аргументов сторонников Брекзита и ограничения свободного въезда европейских мигрантов.
Во-вторых, парадокс в том, что в течение 60 с лишним лет, начиная с создания Европейской ассоциации свободной торговли, Великобритания предпринимала массу усилий, чтобы быть полноправным игроком европейского рынка, а сейчас практически перечеркнула их все, оказавшись в худших условиях, чем любая другая европейская страна. Все бывшие партнеры Великобритании по ЕАСТ либо вступили в ЕС, либо являются частью общего рынка.
Покинув Евросоюз, Великобритания действительно вновь вольна устанавливать свои собственные правила – стандарты качества, безопасности и другие меры товарного регулирования, – но чтобы сохранять доступ на европейский рынок, ей все равно придется подчиняться правилам ЕС: с точки зрения размеров и географической близости аналогов европейскому рынку для Великобритании просто нет. Будущее покажет, будет ли очередная новая глава во взаимоотношениях Великобритании и Евросоюза длинной или мимолетной и какими будут ее последствия в кратко-, средне- и долгосрочной перспективе.
Оригинал статьи опубликован на портале Bruegel.org. Перевод выполнен редакцией Econs.online.
