Путь к цифровому капитализму
В последние годы все более настойчиво звучат предупреждения о рисках развития цифровых технологий, способных если и не подорвать, то серьезно исказить институты рыночной экономики. В частности, участники президентской кампании в США – и Дональд Трамп, и претенденты от Демократической партии: Джозеф Байден, Камала Харрис, а в особенности Элизабет Уоррен и Берни Сандерс – высказывались о необходимости ужесточения регулирования компаний Big Tech. Логичным следствием этой риторики стал масштабный иск к Google, поданный Департаментом юстиции США 20 октября.
Речь идет и о монополистическом поведении владельцев цифровых платформ, и о злоупотреблении персональными данными, и о возможностях манипулирования информацией. В итоге может сложиться впечатление – и порой вполне обоснованное – о серьезных издержках внедрения цифровых технологий, которые могут чуть ли не поставить под угрозу перспективы современного капитализма.
Но не менее убедительной представляется альтернативная точка зрения – оптимистическое представление о том, что цифровые технологии не погубят и не трансформируют, а прежде всего усовершенствуют рыночную экономику, обеспечив ее триумф там, где раньше она сталкивалась, казалось бы, с непреодолимыми препятствиями.
История экономических исследований на протяжении столетий связана с попытками осознать, какими могут быть эффекты множества самостоятельных действий экономических агентов – людей и организаций, и оценить эти эффекты с позиций общественного благосостояния. В большинстве случаев результаты этого сопоставления оказывались не в пользу самостоятельных действий в том смысле, что они оставляли простор для исправляющего вмешательства государства. Наиболее четко и в то же время всеобъемлюще этот вывод выразился в концепции провалов рынка, которая приобрела широкое распространение уже в послевоенные годы.
Перечень провалов рынка может быть сформулирован по-разному, хотя большинство из них в том или ином виде вошли в учебники. В этом списке неизменно фигурируют проблемы положительных и отрицательных внешних эффектов, недопроизводства общественных благ, асимметрии информации, несовершенной конкуренции (в частности, естественных монополий). Отдельно можно рассматривать широко обсуждаемые в последнее время проблемы неустойчивости развития в экологическом и социальном аспектах. Концепция провалов рынка предполагает, что все эти проблемы не могут быть решены исключительно за счет рыночных механизмов, а требуют вмешательства государства.
В прикладном плане более важно, что в основе провалов рынка лежат трансакционные издержки. В целом это можно вывести из теоремы Коуза, одна из формулировок которой предполагает, что при отсутствии трансакционных издержек частные и общественные издержки были бы равны – а значит, люди частным образом действовали бы ровно так, чтобы это максимизировало общественное благосостояние.
Действительно, внешние эффекты, то есть положительные и отрицательные побочные эффекты действий или отношений, перестали бы иметь место, если бы не было издержек поиска информации об источниках этих эффектов, ведения переговоров по поводу их преодоления и определения прав и обязанностей каждой из сторон. Пример внешнего эффекта – воздействие загрязнения воздуха, которое происходит во время деятельности предприятия, на местных жителей. В отсутствие трансакционных издержек можно было бы определить, обязано ли предприятие компенсировать ущерб от загрязнения или же, напротив, может предложить жителям самим оплатить снижение объемов загрязнений. Таким образом, эти эффекты перестали бы быть побочными, поскольку каждый такой эффект был бы включен в систему цен и, соответственно, стимулов. В примере с загрязнением воздуха предприятие учитывало бы этот эффект при производственном планировании, а не пускало на самотек.
Та же самая проблема трансакционных издержек касается и других провалов рынка. Асимметрия информации потеряла бы актуальность при нулевых издержках поиска информации. Производство общественных благ упростилось бы, если бы было можно без издержек обнаруживать и наказывать «безбилетников» (то есть тех, кто при потреблении общественного блага уклоняется от его оплаты), а также без издержек согласовывать объемы и качество таких благ. Естественные монополии получили бы стимулы к эффективной работе, если бы их могли заменить – без издержек мониторинга их работы и входных барьеров – другие, более эффективные монополии на том же рынке.
И цифровые технологии дают инструменты для преодоления провалов рынка – пожалуй, более эффективного преодоления, чем то, на что мы рассчитывали ранее.
Обычно методом снижения трансакционных издержек является привлечение государства, потому что государство благодаря эффекту масштаба может делать это экономичнее всех – собирать информацию, составлять правила, формировать площадки для взаимодействия, обеспечивать механизмы принуждения. Собственно, именно эта функция государства и объясняла необходимость ограничений для рыночной экономики.
Но ситуация меняется, и цифровые технологии дают шанс иначе взглянуть на преодоление этих проблем.
Идентификация источников внешних эффектов становится все меньшей трудностью. Если следовать примеру с выбросами, то доступные публике мобильные приложения умеют определять концентрацию загрязнений в воздухе, показывать ее на карте, так что определение интенсивности и источника этого загрязнения существенно упрощается.
Проблема с определением прав сложнее и, как правило, требует некоторого первоначального государственного вмешательства, но оно может быть локальным. Например, одним из камней преткновения служит вопрос о собственности граждан на свои персональные данные. Возможность их неавторизованного использования как раз порождает внешний эффект, ведь платформа может собирать эти данные и применять их без компенсации пользователю. Но, например, в Калифорнии с 2020 г. действует закон, позволяющий пользователям запрещать веб-сайтам использовать их персональные данные. Одновременно с этим с недавних пор существуют и решения, позволяющие людям продавать их персональные данные и получать за это реальные деньги. Таким образом, формируется система прав собственности и механизмов их обращения, позволяющая обеспечивать компенсации собственникам персональных данных и исключающая возможность использования этих данных для неплательщиков, – то есть такая система, которая переводит распространение персональных данных из плоскости внешних эффектов в поле обычных товаров и услуг.
Производство общественных благ также упрощается благодаря специализированным платформам, позволяющим собирать средства на общее дело, фиксировать плательщиков (и блокировать доступ неплательщиков) и в целом облегчать коммуникацию по поводу создания такого блага. Речь идет о краудсорсинговых платформах. Но можно взглянуть на вещи еще шире – к этой же категории механизмов для реализации общественного блага относятся ведь также государственные и частные платформы для петиций в адрес общества и государственных органов.
Одно время казалось, что цифровые технологии серьезно раскручивают возможности пиратства, когда копирование информации становится предельно простым, и в этой ситуации многие информационные продукты имеют риск превратиться в квазиобщественные блага, потому что нельзя будет никого исключить из доступа к ним. Но и эта проблема решается – не только и не столько за счет развития технологий противодействия пиратству, сколько за счет снижения издержек производства и цен легальных информационных продуктов. А также за счет важного дополнительного стимула для добросовестных приобретателей – возможности подключиться к сети потребителей товаров и услуг крупного производителя, а значит – возможности получать обновления, различные сервисы, удобно взаимодействовать с сообществом таких же потребителей.
Проблема монополизма вроде бы серьезно стоит в цифровой экономике, ведь крупнейшие технологические компании группы GAFAM (Google, Amazon, Facebook, Apple, Microsoft) якобы могут диктовать условия пользователям и эксплуатировать их. Но и здесь не все просто, во всяком случае присутствие конкурентных сил ощущается больше, чем в традиционной экономике. Каждая из перечисленных фирм добилась своего положения не в силу благосклонности государства и не в силу обладания уникальным активом в виде проводов, труб или рельсов, а благодаря конкурентоспособным разработкам. Ни одна из этих фирм не способна доминировать во всех цифровых сферах, даже когда они и пытаются: Google, например, трудно дается сегмент социальных сетей, а Microsoft сложно конкурировать в сфере интернет-поиска. Время от времени меняются и лидеры – сложно было двадцать лет назад представить конкурентов для Microsoft как для платформы. Но теперь Microsoft даже не всегда включают в группу лидирующих технологических компаний. Недавно, казалось, сложно было поколебать в социальных сетях позиции Facebook, взявшего под свой контроль еще и WhatsApp c Instagram, – но теперь появился более чем перспективный TikTok.
Проблема асимметрии информации во многих случаях в значительной степени решена благодаря сбору и агрегированию различных рейтингов и отзывов, причем сами эти отзывы также проходят квалификацию. Такие системы зарекомендовали себя и в гостиничном бизнесе, и в туризме в целом, и в услугах агрегаторов такси, и в образовании, и во множестве других сфер услуг.
Сфера устойчивого развития также получает дивиденды от цифровых технологий. Она тесно связана с внешними эффектами – которые, правда, могут носить здесь особый, межвременной характер, поскольку речь идет о негативном воздействии на возможности будущих поколений. Поэтому проблема стимулов здесь стоит по-особенному, но тем не менее расширившиеся возможности мониторинга экологических и социальных последствий работы корпораций (в частности, экологического следа) и широкого публичного распространения полученных результатов уже заставляют компании гораздо более осторожно относиться к инвестициям в проекты, которые противоречат целям устойчивого развития.
Суммируя эти эффекты цифровизации, можно сделать вывод: цифровые технологии могут помочь свободному рынку намного эффективнее, чем раньше, «шагать через провалы». Технологии позволяют либо снижать трансакционные издержки частных агентов и обходиться без участия государства, выбирая частные механизмы урегулирования провалов рынка, либо же снижать трансакционные издержки государства, давая шанс снизить его воздействие на экономику.
