Мировая экономика без Франции и Германии, дипломатия вакцин и эксперимент по сбору налогов
Год без ВВП Франции и Германии: главный экономист ОЭСР Лоуренс Бун в блоге организации описывает возможные потери мировой экономики согласно обновленному прогнозу ОЭСР на 2020–2021 гг. По базовому сценарию, который предполагает, что по всему миру продолжат возникать локальные вспышки COVID-19, но в целом вирус останется под контролем и длительных всеобщих карантинов не будет, к концу 2021 г. мировой ВВП будет на $7 трлн ниже, чем ОЭСР прогнозировала в ноябре 2019 г.: это как если бы мир лишился двух крупнейших европейских экономик сразу – Германии и Франции.
По итогам 2020 г. спад в мировой экономике составит беспрецедентные 4,5%, ожидает ОЭСР, однако еще в июне прогноз был пессимистичнее – минус 6% по итогам этого года. Прогноз улучшился из-за более быстрого восстановления в Китае и США. Китай – единственная экономика G20, где по итогам года ожидается рост, отмечают экономисты ОЭСР: эпидемия там началась раньше, а властям удалось быстро взять ситуацию под контроль. Но в то же время ухудшились ожидания в отношении Индии, Мексики и ЮАР, которые пострадали от пандемии сильнее, чем ожидалось. Незначительно улучшен прогноз ОЭСР по России: спад на 7,3% по итогам 2020 г. вместо спада на 8% в июньском прогнозе.
В 2021 г. ОЭСР ожидает восстановительного роста мировой экономики на 5%, но при этом в большинстве стран экономика по итогам 2021 г. будет меньше, чем на конец 2019 г., – потери от пандемии даже в базовом сценарии будут носить долгосрочный характер. Глобальная экономика продолжит существовать в условиях беспрецедентной неопределенности, подчеркивает Бун: невозможно точно спрогнозировать ни эпидемиологическую ситуацию, ни экономическое поведение людей. Пессимистичный сценарий ОЭСР предполагает, что вспышки заражения будут возникать все чаще, государствам придется вводить более жесткие ограничительные меры, потребительский спрос и инвестиции бизнеса окажутся под давлением: это замедлит восстановительный рост в 2021 г. на 2–3 п.п. по сравнению с базовым сценарием.
В оптимистичном сценарии неопределенность снижается благодаря прогрессу в разработке вакцины или лекарства от COVID-19 либо же динамика распространения вируса позволит властям ограничиться отдельными и мягкими мерами сдерживания. Люди снова станут меньше сберегать и увеличат потребление, вырастет и инвестиционный спрос – все это ускорит восстановление мировой экономики до 7% по итогам 2021 г.
Политика каждой страны в отношении вакцин от COVID-19 будет зависеть от действий других государств, отмечает соавтор влиятельного экономического блога Marginal Revolution Тайлер Коуэн. Поэтому решения в этой области бессмысленно принимать изолированно, считает он. Ситуацию с разработкой вакцин можно рассматривать при помощи инструментария теории игр. И, как ни странно, в вопросе вакцин цели развитых и развивающихся экономик не полностью совпадают, пишет Коуэн: чем богаче страна, тем менее ее граждане толерантны к риску, а значит, не склонны поддерживать слишком поспешную разработку прививки. Например, Швейцария с учетом эпидемиологической и экономической ситуации в стране и качества медицины может подождать, пока не будет готова тщательно изученная, безопасная вакцина, но в Индии последствия пандемии столь разрушительны, что ждать наилучшую вакцину нет смысла.
В этом плане Китай можно считать уникальным сочетанием, продолжает Коуэн: у него, как у развитых стран, есть сильная научно-исследовательская база, но в то же время сохраняется свойственная развивающимся экономикам высокая толерантность к риску. Это может сделать Китай одним из лидеров в «гонке вакцин»: США опережают китайскую экономику по уровню технологического развития, но сейчас цели Китая – как можно быстрее начать массовое вакцинирование – разделяют больше стран мира.
Это может дать Китаю дополнительный рычаг влияния на различных международных переговорах – в обмен на доступ к своим вакцинам можно потребовать те или иные уступки в конфликтных вопросах. Наилучшим исходом для всего мира стала бы готовность США взять на себя больше рисков и активнее экспериментировать с вакцинами, сотрудничая с другими странами и проверяя их разработки. США также могли бы предложить развивающимся странам проводить испытания своих вакцин в обмен на приоритетный доступ к готовому препарату. Впрочем, пока такая дипломатия вакцин выглядит не очень реалистичной, признает Коуэн, но чем активнее будут разработки, тем острее в международных отношениях будут вставать подобные вопросы.
Идея преодоления бедности имеет сравнительно недолгую, но поучительную историю, пишет в своем блоге австралийский экономист Мартин Равальон, один из ведущих мировых исследователей проблемы бедности, автор международного определения бедности в $1 в день. Цель преодолеть бедность может быть «символической»: когда хроническая бедность воспринимается как норма и у бедных людей мало политического влияния, то подобные заявления – лишь свидетельство благих намерений властей или международного сообщества. Но полное преодоление бедности может быть и «мотивирующей целью», пишет Равальон: если бедность признается тормозом социально-экономического развития, то ослабевают и политические ограничения, и это подталкивает государство и общество, включая и самих бедных, к правильным решениям – от новых мер социальной политики до самоорганизации людей.
Во второй половине XX в. заявления о необходимости бороться с бедностью часто были скорее символическим целеполаганием, но по мере ускорения экономического развития к началу XXI в. стали возможными реальные меры, пишет Равальон. В 2000 г. ООН приняла Цели развития тысячелетия, первой из которых стало сокращение количества живущих за чертой бедности вдвое к 2015 г. (по сравнению с уровнем 1990 г.), – она была достигнута раньше поставленного срока, но качество жизни бедных людей улучшилось незначительно, отмечает Равальон. Установленные в 2015 г. Цели устойчивого развития ООН предполагают, что к 2030 г. вообще не будет людей, живущих за чертой бедности, – сейчас это порядка 10% населения мира. Достижение этой цели все равно не будет означать полной победы над бедностью, подчеркивает Равальон: даже преодолев черту бедности, многие люди останутся очень малообеспеченными в сравнении с другими гражданами своих стран.
Для достижения этой цели потребуется сбалансировать приоритеты экономического роста и более активного перераспределения, но пока политики скорее отдают предпочтение экономическому росту, поскольку необходимо восстановление после пандемии, отмечает Равальон. Перераспределение необходимо сделать более адресным и эффективным, продолжает он, а также учитывать новую развилку – социальные цели устойчивого развития могут противоречить климатическим, поскольку экономический рост зачастую влечет ущерб для окружающей среды.
Во время кризиса налоговой дисциплине больше способствуют напоминания о вкладе в общественное благосостояние, чем угрозы штрафных санкций, показал эксперимент в Албании, о котором рассказывают авторы совместного блога Всемирного банка и Института Брукингса Future Development. Осенью 2019 г. налоговое ведомство Албании запустило новый проект по внедрению рекомендаций поведенческих исследований. Чтобы определить, какие практики наиболее эффективны, было разработано рандомизированное контролируемое исследование (randomized controlled trial, RCT). Налоговики определили выборку предприятий, подозреваемых ими в занижении налоговой базы – размера зарплат, с которых компания должна уплатить налог. Одна группа таких компаний получила письма с напоминанием о негативных последствиях для общества от неуплаты налогов, вторая – с угрозами преследования нарушителей, третья, контрольная, никаких писем не получала.
По совпадению письма были разосланы в конце февраля, незадолго до начала эпидемии в Европе и введения карантина (в Албании он действовал с середины марта до второй половины мая). Таким образом, эксперимент в первую очередь позволяет судить об эффективности такого «подталкивания» налогоплательщиков именно во время кризиса, вызванного пандемией, подчеркивают авторы. В такие периоды, с одной стороны, многие налогоплательщики сталкиваются с серьезными трудностями, с другой – пакеты государственной поддержки наиболее пострадавшим на фоне сокращающейся экономики требуют дополнительного финансирования и солидарности налогоплательщиков в борьбе с тяготами кризиса.
Оказалось, что собираемость налогов в группе, получившей напоминания об общественном благе, существенно выросла по сравнению с контрольной группой. Письма с угрозами не оказали статистически значимого эффекта, хотя некоторые исследования называют этот способ «подталкивания» эффективным. Впрочем, выводы могут быть релевантны только для периода пандемии, не исключают авторы и призывают продолжить исследования коммуникаций налоговых органов с гражданами.
