Образовательная бедность, пандемическая монополизация и пессимизм ФРС
Низкое качество школьного образования подрывает долгосрочные перспективы экономик, а пандемия усугубила тяжелую ситуацию с образовательной бедностью, пишет Пинелопи Голдберг, профессор Йеля и бывший главный экономист Всемирного банка. «Образовательная бедность» – термин, относительно недавно введенный Всемирным банком, чтобы привлечь внимание к проблемам школьного образования. Так, в странах с низкими и средними доходами (в последнюю категорию попадает и Россия) в среднем 53% детей, окончивших начальную школу, не способны прочесть и понять простой текст, показало исследование, проведенное Всемирным банком в 2019 г. Не стоит думать, что эта проблема актуальна лишь для беднейших стран, подчеркивает Голдберг, хотя там доля таких детей – 80%: совместно с соавторами в недавно опубликованной работе она показывает, что и страны со средними доходами существенно отстают от развитых экономик по качеству образования и, соответственно, человеческого капитала. Пандемия добавила новые проблемы: из-за перехода на удаленное обучение усилилось неравенство возможностей, а в бюджетах стало меньше средств, причем образование и так нечасто бывает приоритетом при расходовании бюджетных денег. Но ситуация не безнадежна, уверена Голдберг.
Устранить часть препятствий, ограничивающих развитие человеческого капитала, можно и за счет довольно скромных ресурсов. Во-первых, можно работать с мотивацией властей, предлагает Голдберг. Политики часто предпочитают направлять бюджетные средства на строительство физической инфраструктуры – дороги и мосты быстро приносят выгоды и часто помогают переизбраться, в то время как расходы на образование «окупаются» лишь в долгосрочной перспективе – обычно к тому времени те, кто принимал решение о таких расходах, уже давно в отставке. Чтобы задать более правильные стимулы, Всемирный банк разработал Индекс человеческого капитала, который рассчитывается для каждой страны. Он может служить ориентиром при разработке социально-экономической политики, а заодно лишний раз наглядно показывает долгосрочные потери экономики и будущее отставание от стран с более высоким качеством образования и здравоохранения. Так, значение индекса в 0,4 обозначает, что родившийся сейчас в стране ребенок к 18 годам будет продуктивен лишь на 40% от уровня продуктивности детей, получивших полноценное образование и медицинское обслуживание (максимальное значение индекса равно 1).
Правильные стимулы нужно задавать не только для властей, но и для самих детей и родителей, продолжает Голдберг. Исследования показывают: наиболее эффективное воздействие на уровень образования при минимальных ресурсах оказывают информационные кампании, которые в доступной форме дают родителям и детям сведения о выгодах качественного образования, о необходимых расходах и способах их минимизировать (например, получив специальные пособия или стипендии, которые зачастую остаются невостребованными), – так же как и политики, сами люди должны поверить в важность образования. Образовательный кризис охватил развивающиеся экономики еще до пандемии, но сейчас и на национальном, и на международном уровне как никогда важно развивать самый ценный ресурс – человеческий капитал.
Растущая монополизация угрожает посткоронавирусному восстановлению экономики, предупреждает глава МВФ Кристалина Георгиева совместно с экспертами фонда. Вызванный пандемией кризис особенно сильно ударил по малым и средним предприятиям, пишут они в блоге МВФ, и одним из последствий – пока не самым заметным, но от этого не менее серьезным – может стать усиление доминирующих компаний, которые укрепляют свои позиции по мере того, как менее крупные игроки будут вынуждены уходить с рынка. Многие малые и средние предприятия в развитых странах балансируют на грани банкротства: в 2020 г. удержаться на плаву помогали масштабные антикризисные меры, но если помощь будет свернута, а восстановление экономики затянется, то может начаться массовая волна банкротств. Если доля рынка малых и средних предприятий будет переходить к доминирующим игрокам соответствующего сектора, то монополизация, нараставшая последние десятилетия, усилится, предупреждают экономисты МВФ в новом исследовании.
По их расчетам, после коронакризиса в развитых странах средняя доля продаж, которая приходится на топ-4 из 20 лидирующих компаний того или иного сектора, может достичь 60% – на 4 п.п. больше, чем если бы пандемического кризиса не произошло. Как и во многих иных отношениях, COVID-19 лишь усилил и ускорил долгосрочный тренд на рост монополизации, указывают авторы. Так, с 1980 г. уровень наценок – это один из индикаторов монополизации – в развитых странах вырос более чем на 30%. Большие прибыли всегда помогали успешным фирмам сместить доминирующих игроков за счет вложений в инновации, повышение эффективности и качества товаров и услуг, но в последние десятилетия у крупных игроков остается все меньше сильных конкурентов. Одним из важных факторов стали слияния и поглощения, которые проводили доминирующие компании: исследования МВФ показывают, что приобретение крупными игроками динамично развивающихся малых и средних компаний негативно сказалось на общем росте производительности.
В период восстановления экономики после пандемии негативные последствия монополизации могут быть особенно болезненными, предупреждает МВФ, поэтому сейчас поддержка конкуренции важна как никогда: регулирование слияний и поглощений, наказания за злоупотребление доминирующим положением и другие стандартные меры антимонопольной политики должны применяться с учетом новой посткоронавирусной реальности. Конкуренцию необходимо поддерживать и на рынке факторов производства, в первую очередь – труда, призывают эксперты МВФ: так, регуляторам следует отслеживать неофициальные сговоры компаний о непереманивании сотрудников, а также ограничивать применение положений non-compete в трудовых договорах (запрет перехода на работу к конкуренту), из-за которых работникам зачастую сложнее перейти на более высокооплачиваемую должность, применяя свои компетенции внутри одного и того же сектора.
В США все большую популярность набирает идея о том, что власти должны допустить «перегрев» на рынке труда, чтобы добиться роста зарплат и занятости, отмечает Тайлер Коуэн, соавтор влиятельного экономического блога Marginal Revolution. Это может показаться хорошей идеей, тем более что уже несколько десятилетий дела у трудящихся в США обстоят не лучшим образом, продолжает он, но лучше для начала вспомнить, что говорит экономическая теория. О том, что перегрев на рынке труда может нести выгоды работникам, еще в 1970-е гг. писал классик экономики Роберт Лукас, основываясь на идеях Милтона Фридмана. В модели Лукаса, если центральный банк увеличивает предложение денег и допускает рост инфляции, многие люди решат работать больше или расширять бизнес, потому что сочтут, что спрос на их товары и услуги будет устойчиво расти. Но последующие эмпирические исследования показали, что этот эффект очень невелик: так, Лоуренс Саммерс в 1986 г. подверг данную идею критике, и экономисты решили двигаться дальше.
Второй контраргумент вытекает из идей другого классика – Джона Мейнарда Кейнса: он писал, что центральный банк может увеличить занятость, разгоняя инфляцию. Но если зарплаты «жесткие» (то есть меняются медленно), то при ускорении инфляции они быстро обесценятся и бизнес будет охотнее расширять штат. Таким образом, при ускорении инфляции рост занятости происходит за счет снижения реальных зарплат – то есть «разогрев» рынка труда не может способствовать росту зарплат, подчеркивает Коуэн. Но есть и другой способ «разогреть» рынок труда – на стороне предложения, продолжает он: в текущем контексте это означает ускорение вакцинации. Это позволит создать больше рабочих мест, особенно в секторах, которые предполагают личный контакт, а со временем будет способствовать росту зарплат.
ФРС не рассчитывает на быстрое восстановление экономической активности в США за счет всеобщей вакцинации, отмечает эксперт Института мировой экономики Петерсона Джозеф Ганьон. 17 марта Комитет по открытым рынкам (FOMC) на очередном заседании представил обновленный прогноз по темпам роста ВВП и инфляции – первый после принятия двух пакетов стимулирующих мер в декабре 2020 г. и марте 2021 г. Медианный прогноз членов FOMC – рост ВВП на 6,5% по итогам текущего года при инфляции в 2,2%. Ожидания FOMC несколько оптимистичнее консенсус-прогноза аналитиков (рост ВВП на 6% по итогам года), но намного важнее тот факт, что глава ФРС Джером Пауэлл объявил, что политика остается неизменной, подчеркивает Ганьон.
Пауэлл во время пресс-конференции отметил, что экономические последствия пандемии будут сохраняться в течение 2021 г., в первую очередь – социальное дистанцирование: люди неохотно будут возвращаться к привычным занятиям, предполагающим большое количество контактов, поэтому существенная часть государственной помощи может остаться в сбережениях домохозяйств, как это происходило и в 2020 г. Недавно утвержденная программа фискального стимулирования администрации президента Джо Байдена оценивается в 13% ВВП, при этом власти ожидают открытия важнейших секторов экономики уже до конца лета 2021 г., перечисляет Ганьон: с учетом этого удивительно, что ФРС оценивает дополнительный прирост ВВП сверх тренда лишь в 6% суммарно за 2021–2022 гг., ведь это подразумевало бы рекордно низкий мультипликатор. Дело в том, что ФРС не хочет показывать, что полагается на быстрое восстановление экономики, считает Ганьон: сейчас главная цель ее коммуникации – убедить рынки и домохозяйства, что необходимо терпение и что Федрезерв не будет менять политику, пока экономика не восстановится, – какими бы позитивными ни были прогнозы. Если вакцинация позволит к лету перезапустить те или иные временно закрытые сектора американской экономики, то прогнозы вновь могут быть повышены и напряжение между оптимизмом ожиданий и неизменной политикой ФРС продолжит нарастать, предупреждает Ганьон.
