Последствия туристического кризиса, удар коронавируса по банкам и истоки товарного дефицита
Сохраняющиеся ограничения на международные поездки не только рушат планы людей на отпуск, но и угрожают национальным счетам многих стран, указывают экономисты МВФ в блоге организации. Даже при условии постепенного открытия границ и возобновления перелетов в сентябре доходы мировой туристической индустрии по итогам 2020 г. будут на 70% ниже, чем годом ранее, прогнозировала Всемирная туристская организация при ООН. Наиболее пострадавшими из числа средних и крупных экономик могут оказаться Коста-Рика, Греция, Португалия, Марокко и Таиланд, пишут экономисты МВФ: потери от спада в туризме в этих странах могут превысить 3% ВВП.
Во многих экономиках туристический кризис может негативно сказаться на счете текущих операций. Так, в Таиланде экспорт (а туристические услуги учитываются именно в статистике экспорта) может сократиться на 8% ВВП – как следствие, снизится и профицит счета текущих операций страны, который по итогам 2019 г. составлял 7% ВВП. В экономиках меньшего размера и более зависимых от туризма ущерб может быть еще более масштабным. Впрочем, во многих странах негативный эффект спада в туризме для баланса счета текущих операций может быть частично компенсирован сокращением импорта: зависимые от туризма экономики зачастую полагаются на импортные товары, чтобы обеспечить работу туристического сектора, а в отсутствие туристов отпадет и необходимость в импортных поставках.
Восстановление туризма по-прежнему связано с большой неопределенностью, заключают авторы, спрос на туристические услуги может остаться пониженным и в 2021 г. – как в силу возможного сохранения ограничений, так и в силу нежелания людей подвергать себя дополнительным рискам заражения. Как следствие, многим зависимым от туризма экономикам предстоит принимать монетарные и фискальные меры, которые помогут преодолеть последствия экономического шока, пишут экономисты МВФ в докладе по внешнеэкономическому сектору.
Банки пострадали от коронавирусного шока сильнее, чем корпоративный сектор в целом: к такому выводу пришли экономисты Всемирного банка, проанализировав динамику капитализации почти 900 банков в 53 развитых и развивающихся экономиках. О своем исследовании они рассказывают в блоге организации. Как только разгорелся кризис, спровоцированный пандемией, банки в значительной степени приняли удар на себя, продолжив обеспечивать бизнес и население кредитами и тем самым поддержав экономику. Но эффект коронавируса для банковского сектора оказался более сильным и продолжительным, чем в среднем для публичных компаний: котировки банков рухнули сильнее, а восстанавливаются значительно медленнее, показало исследование.
И хотя центробанки и правительства по всему миру, в свою очередь, оказывали поддержку банковскому сектору, пандемия значительно ухудшила его состояние и стала угрозой его стабильности. В отдельных случаях меры поддержки усугубили докризисные проблемы банков – так, программы помощи заемщикам негативно сказались на банках с недостаточным капиталом. Регуляторам еще в течение как минимум года предстоит внимательно отслеживать риски, возникшие за время пандемии, заключают авторы.
Попытки сдержать рост цен приводят к дефициту и сокращению ассортимента потребительских товаров, напоминает Пьер Лемье, соавтор блога EconLog и профессор экономики Университета Квебека в Оттаве. В розничных магазинах до сих пор отсутствует примерно 10% товаров из стандартного ассортимента, отмечает The Wall Street Journal: это меньше, чем в марте, когда отсутствовало 13% позиций, но существенно выше естественного уровня в 5–7%. И дело не только в ажиотажном пандемическом спросе, подчеркивает Лемье.
Во многих штатах США законодательство запрещает бизнесу резко повышать цены во время чрезвычайного положения. Это способствует росту спроса, но ограничивает предложение: производители не могут быстро нарастить поставки, поскольку для этого им нужно увеличить издержки, которые они не имеют возможности покрыть из-за сдерживания цен. Как следствие, возникает дефицит: цены на товары низкие, но самих товаров в наличии нет. Так, американцам пришлось ждать заказанных в марте морозильных камер в течение четырех месяцев по тем же причинам, по которым в Советском Союзе приходилось годами ждать возможности получить автомобиль, пишет Лемье: ценовые сигналы были заглушены.
В то же время дефицит не растет, хотя ценовое регулирование во многих штатах продолжает действовать, отмечает он. Во-первых, в законодательстве есть лазейки, благодаря которым производители и продавцы все же могут плавно повышать цены. Во-вторых, у бизнеса есть возможности замаскировать повышение цен – например, отменив промоакции в духе «два по цене одного» или продавая товары исключительно в упаковках большего размера. С течением времени бизнес может пойти и на снижение качества, чтобы снизить свои издержки.
Наконец, для снижения издержек в условиях регулирования цен компании могут пойти на сокращение ассортимента – тогда потребители, которые готовы платить больше за ту или иную модификацию товара, пострадают от скрытого дефицита. Сокращение ассортимента также фиксировала The Wall Street Journal: в среднем ассортимент внутри одной категории за время пандемии сузился на 7,3%.
При этом неформальные ограничения могут оказаться еще более опасными, чем законодательное регулирование цен: популярные в обществе представления о бизнесе, наживающемся на пандемии, оказывают существенное давление на компании, особенно на крупные, капитализация которых может пострадать из-за общественного порицания.
«Научите попугая произносить «спрос и предложение», и вот перед вами отличный экономист», – Тимоти Тейлор, управляющий редактор Journal of Economic Perspectives и автор блога Conversable Economist, вспоминает старую экономическую шутку, предостерегая от поверхностных объяснений любой ситуации при помощи этой фразы. Совсем скоро начнется учебный год, и многим школьникам и студентам предстоит впервые познакомиться с этими базовыми экономическими понятиями, так что имеет смысл еще раз напомнить о распространенных среди самих экономистов вредных искажениях и упрощениях, считает Тейлор. Как отмечал классик экономики Ирвинг Фишер еще в начале XX в., экономисты очень часто ссылаются на «спрос и предложение», когда не могут четко описать причинно-следственные связи – говоря об уровне цен, зарплат, арендной платы, процентных ставок и так далее. Если вы слышите обтекаемую отсылку к силам спроса и предложения, то вы очень далеки от реального объяснения ситуации, предупреждал Фишер.
Еще одна распространенная ошибка – анализ ситуации лишь с точки зрения спроса или предложения по отдельности, а не их взаимного влияния, пишет Тейлор и приводит цитату еще одного классика, английского экономиста Альфреда Маршалла, который сравнивал спрос и предложение с лезвиями ножниц, подчеркивая, что разделять их при анализе – все равно что пытаться определить, какое из лезвий разрезает бумагу, верхнее или нижнее.
