Противовирусное «озеленение», гендерный разрыв в производительности и экспансия цифровых платформ
Пандемии и глобальное изменение климата тесно связаны: невозможно победить вирус, не решая экологических проблем, пишет в своем блоге один из самых влиятельных экономистов мира, профессор Гарварда Джеффри Фрэнкель. У пандемий и климатических проблем много общего. «Теории заговора» во время пандемии хоть и приняли новые формы, но остались теми же по сути: так, вместо мифа о том, что изменение климата – «информационный вброс из Китая», популярным стал миф о том, что пандемию намеренно запустили китайские власти. Но быстрое распространение вируса еще раз напомнило, как важно прислушиваться к ученым, не говоря уже о здравом смысле.
С точки зрения экономиста, и вирусные заболевания, и загрязнение окружающей среды – это экстерналии, то есть внешние эффекты, справиться с которыми рыночные силы сами по себе не в состоянии. Так, ни человек, который чихает, не надев маску, ни компания, которая загрязняет воздух, не несут полной материальной ответственности за вредоносные последствия своих действий для общества. Сейчас общество все больше осознает, что необходимо отходить от концепции «минимального государства», считает Фрэнкель: есть сферы, где необходимо более активное вмешательство властей, но при этом оно должно быть тщательно проработанным и адресным.
При этом есть экстерналии, преодолеть которые невозможно на национальном уровне: и пандемии, и борьба с изменением климата требуют активного международного сотрудничества – например, через ВОЗ или Парижское климатическое соглашение. Также следует помнить, что негативное антропогенное воздействие на окружающую среду – один из факторов, способствующих активизации вирусов в той же мере, что и изменению климата. Например, вырубка лесов увеличивает концентрацию углекислого газа и в то же время заставляет многих диких животных переселяться ближе к местам обитания людей, а это увеличивает риски развития зоонозных инфекций (то есть передающихся от животных к людям) – вероятно, именно так и началась пандемия COVID-19.
Сложно предвидеть, усилится ли политическая поддержка мер по борьбе с изменением климата вследствие пандемии, пишет Фрэнкель. Многие настроены пессимистично: во время рецессии правительству не по карману дополнительные зеленые расходы. «Зеленые расходы – сегодня, зеленые налоги – в будущем», – писал Фрэнкель во время Великой рецессии 2009 г. И сейчас рецепт точно такой же, заключает он: экономика в любом случае нуждается в фискальном стимулировании, и лучше воспользоваться моментом и сделать экологию одним из приоритетов.
Необходимо реформировать международную архитектуру долга: глава МВФ Кристалина Георгиева вместе с экономистами фонда призывает срочно обновить подходы к проблеме чрезмерного долга развивающихся экономик – это и суверенные долговые контракты, и политика по реструктуризации долгов. Пандемия приведет к значительному росту долга, который и до COVID-19 был на рекордно высоких уровнях, предупреждает МВФ: в развитых экономиках долговая нагрузка в среднем увеличится на 20% ВВП и составит порядка 120% ВВП, в развивающихся – на 10% ВВП и достигнет порядка 60% ВВП. Половина стран с низким доходом и несколько развивающихся экономик уже находятся в состоянии долгового кризиса или имеют высокий риск его возникновения. После начавшегося восстановления экономик многие из них могут пострадать от второй волны экономического кризиса, вызванной дефолтами, бегством капитала и ужесточением фискальной политики.
Поэтому главная цель реформы архитектуры долга – создать такие условия, при которых развивающиеся страны смогут быстро и эффективно решать проблему чрезмерной долговой нагрузки, при этом такое решение будет выигрышным для всей глобальной финансовой системы в целом. Во-первых, инициированную G20 приостановку обслуживания долгов, которая истекает в конце этого года, надо продлить до конца 2021 г., призывает МВФ. Во-вторых, странам с неприемлемо высоким долгом необходимо его реструктурировать уже сейчас.
Опыт реструктуризации суверенных долгов Аргентины и Эквадора высветил как проблемы, так и наилучшие практики. Прежде всего, суверенным заемщикам и их кредиторам необходимо более четко прописывать условия реструктуризации, с тем чтобы минимизировать негативные последствия для экономики страны-заемщика. Причем это должно касаться не только облигаций, но и других форм займов. Сейчас условия в необлигационных займах куда менее прозрачны и зачастую не раскрываются, при этом они становятся все более распространенными в странах с низкими доходами, зависимых от экспорта сырья. Не зная, какие страны уже имеют задолженность и на каких условиях, кредиторы не могут принимать обоснованные решения и будут неохотно участвовать в реструктуризации.
МВФ также призывает кредиторов, связанных двусторонними долговыми контрактами с одним и тем же заемщиком, активнее координировать свои действия в процессе реструктуризации, чтобы условия были приемлемыми для всех. Страны-должники должны раскрывать информацию обо всех своих долгах и заявках на их реструктуризацию, поданных как суверенным, так и частным кредиторам.
Количественное смягчение может быть эффективной антикризисной мерой для тех развивающихся экономик, чьи центральные банки пользуются доверием, показало исследование экономистов Федерального резервного банка Нью-Йорка, о котором они рассказывают в блоге организации. На пандемию и вызванный ею глобальный спад страны с развивающимися экономиками отреагировали ослаблением своих валют и смягчением денежно-кредитной политики, как и во время глобального финансового кризиса 2008–2009 гг. Некоторые из них пошли еще дальше и стали покупать долгосрочные долговые бумаги своих правительств – то есть фактически начали количественное смягчение (quantitative easing, QE), применив один из нетрадиционных инструментов монетарной политики развивающихся стран. Рынки и иностранные инвесторы отнеслись к таким шагам центробанков на удивление благосклонно: в подавляющем большинстве случаев долгосрочные ставки снизились, курс национальной валюты укреплялся или замедлял падение.
Многие развивающиеся экономики давно перешли на режим гибкого обменного курса и имеют возможность выпускать долг в национальной валюте. Снижение толерантности иностранных инвесторов к риску во время кризиса может спровоцировать экстренные распродажи активов, что окажет давление на доходность облигаций и курс национальной валюты. Центробанки могут противодействовать этому как покупатели последней инстанции, сохраняя уровень ликвидности и поддерживая стабильность на рынке госдолга. Скупка активов может удержать иностранных инвесторов от распродаж, снижая давление на цены активов. Это действенный рецепт для развивающихся экономик с гибким режимом обменного курса и с хорошо заякоренными инфляционными ожиданиями, подчеркивают авторы исследования: другие страны, особенно с плохо диверсифицированной производственной базой и сталкивающиеся с более высоким ценовым давлением извне, не могут использовать QE, не подвергая себя значительным инфляционным рискам.
В компаниях женщин-предпринимателей производительность труда ниже, чем на предприятиях, созданных мужчинами, показало исследование Всемирного банка, о котором его авторы рассказывают в блоге организации. Они проанализировали данные 46000 частных малых и средних предприятий в 126 странах. Выяснилось, что в компаниях, созданных и управляемых женщинами, на каждого работника приходится на 11% меньше прибыли, причем разрыв сохраняется и при учете специфики различных отраслей – то есть дело все-таки в характеристиках самих компаний, пишут авторы. Например, «женские» компании чаще несут потери из-за преступности и при этом реже страхуют свой бизнес, в таких компаниях реже есть собственный источник электроэнергии. Все это может свидетельствовать о том, что у женщин-предпринимателей нет возможности делать необходимые инвестиции в свой бизнес, поскольку им сложнее получить финансирование. Росту производительности могут способствовать иностранные инвестиции, но они реже добираются до женщин-предпринимателей.
Таким образом, может возникнуть порочный круг, пишут авторы: «женские» компании не могут нарастить производительность из-за различных гендерных ограничений, в силу чего становятся менее привлекательными для инвесторов, то есть лишаются возможности стать производительнее.
В основе гендерного разрыва в предпринимательстве могут лежать институциональные и культурные факторы, характерные для той или иной страны, пишут авторы. Исследования также связывают гендерный разрыв с патриархальной нормой распределения ресурсов внутри семьи: женщинам достается меньше, и их бизнес остается недофинансированным. Наконец, на женском предпринимательстве сказывается и патриархальное распределение домашних обязанностей.
Цифровые платформы уже радикально изменили торговлю, но теперь надо эффективно использовать накопленные ими данные и в других секторах, пишет нобелевский лауреат по экономике, профессор Стэнфорда Майкл Спенс. Чтобы появился рынок, покупатели и продавцы должны найти друг друга: исторически это было связано с нахождением в одном и том же месте – на базаре, в магазине, затем – на бирже. Но с появлением eBay, ставшего образцом для многих современных маркетплейсов, все изменилось: физическое расстояние и географические границы перестали разделять продавцов и покупателей. Одновременно онлайн-торговля способствовала сокращению асимметрии информации, хоть и не устранила ее полностью. Покупателю трудно идентифицировать различия в качестве товара разных продавцов, и он может быть не уверен, что получит именно то, за что заплатил, а продавец опасается, что товар не будет оплачен.
Именно для решения этой проблемы доверия стали создаваться платежные системы, использующие распространенную в строительстве модель эскроу: покупатели перечисляют деньги компаниям-посредникам, которые держат их у себя, пока доставка не будет подтверждена. Системы Alipay в Китае и Mercado Pago в Латинской Америке разрабатывались, чтобы ускорить рост онлайн-торговли, но затем стали использоваться и офлайн. В таких системах накапливается колоссальный объем данных и о покупателях, и о продавцах. Данные о продавцах используются для рейтингов их надежности – это дополнительно устраняет асимметрию информации для покупателей. Но данные о покупателях еще более ценны, продолжает Спенс.
Как и знания, данные неконкурентны – то есть, если их кто-то использует, это не снижает их ценность для следующих пользователей. Данные, накопленные маркетплейсами, могли бы активно использоваться в финансовом секторе: например, для составления рейтингов заемщиков. Не у всех есть кредитная история, но куда больше людей пользуются онлайн-магазинами: данные об их платежах можно было бы использовать для скоринга, анализируя их при помощи технологий искусственного интеллекта, – это позволило бы значительно расширить доступ к кредитам или страховым продуктам. В то же время важно, чтобы организации, которые будут собирать, хранить и анализировать эти массивы данных, пользовались доверием. Для этого их деятельность необходимо эффективно регулировать, чтобы обеспечить прозрачность и гарантировать защиту персональных данных, подчеркивает Спенс.
