Тайна исследования Всемирного банка, наука о применении науки и экономический шок Boeing 737 MAX

Главный экономист Всемирного банка Пинелопи Голдберг в марте покинет свой пост, который она занимает немногим более года; она заявила, что вернется к преподаванию в Йеле, но не называла причин отставки. Соавтор блога Marginal Revolution экономист Тайлер Коуэн обращает внимание на статью The Economist о проблемном исследовании экономистов Всемирного банка, посвященном выводу капитала из стран, получающих финансовую помощь Всемирного банка (исследовательское подразделение подчиняется главному экономисту). Экономисты организации опирались на работу Йоргена Юэля Андерсена из Норвежской школы бизнеса и его соавторов, показавшую, что в живущих за счет нефтяной ренты странах со слабо развитыми институтами, где эта рента, как правило, под прямым контролем государства, после увеличения поступлений нефтедоходов растет объем средств, направляемых на счета в офшорных юрисдикциях. Аналогичным образом исследователи Всемирного банка решили проанализировать, как менялись поступления на офшорные счета в 22 экономиках, зависимых от помощи Всемирного банка и получавших ее в 1990–2010 гг. Выяснилось, что с началом поступлений от Всемирного банка количество офшорных счетов резко возрастало, причем сумма переводов была эквивалентна примерно 5% полученной финансовой помощи, пишет The Economist, редакции которого удалось ознакомиться с исследованием – официально оно пока не опубликовано. Источники издания заявляют, что против публикации выступило руководство Всемирного банка, которое, возможно, было обеспокоено тем, как это будет выглядеть, если собственные исследователи банка заявляют, что часть его помощи оказывается на офшорных счетах. Организация в ответ заявила, что к исследованию есть вполне законные вопросы по поводу надежности выводов, так как корреляция не означает причинно-следственной связи, но окончательное решение, публиковать работу или нет, еще не принято. После притока международной помощи в страну деньги уходят на офшорные счета; после проблем с публикацией острого исследования уходит главный экономист: в обоих случаях проще доказать корреляцию, чем причинно-следственную связь, отмечает The Economist.

Как экономистам научить власти применять собственные научные открытия на практике? Автор блога и одноименного бестселлера Freakonomics Стивен Дабнер расспрашивает экономиста Чикагского университета Джона Листа и его коллег, которые мечтают о новой области исследований – policy science, то есть науке о том, как применять науку. Результаты экспериментов, в том числе прославленных благодаря Нобелевской премии по экономике 2019 г. рандомизированных контролируемых испытаний (randomized controlled trials, RCT), часто обещают значительные улучшения в жизни общества. Но их широкомасштабное внедрение нередко заканчивается провалом: расходы оказываются значительно выше предполагаемых, а эффект зачастую не достигается вовсе. Лист и его коллеги, изучающие такие провалы, видят три вида причин: во-первых, низкое качество исследования, результаты которого пытались применять власти; во-вторых, нерепрезентативная выборка участников эксперимента (например, поведение студентов может существенно отличаться от поведения обычных людей); в-третьих, невозможность масштабировать слишком идеальный эксперимент. Третья группа причин – самая широкая и самая распространенная: например, в эксперименте с образовательной программой преподавателями выступали 20 высококвалифицированных сотрудников Чикагского университета, но найти 20000 учителей той же квалификации для масштабного внедрения такой же программы будет либо слишком дорого, либо вообще невозможно. Лист приводит аналогию с рестораном, залог успеха которого – талант шеф-повара: если владельцы захотят открыть еще один, их может ждать неудача. Первые рекомендации ученых практикам: полагаться только на результаты экспериментов, которые удалось повторить не менее трех-четырех раз в различных условиях, а при внедрении той или иной программы постоянно сверять действия с чек-листом.

Остановка производства самолетов Boeing 737 MAX может замедлить рост американской экономики на 0,4 п.п., оценивают экономисты Федерального резервного банка Нью-Йорка в своем блоге Liberty Street Economics. В конце 2019 г. Boeing объявила, что прекратит сборку самолетов этой модели после катастроф в Индонезии и Эфиопии (до этого была прекращена эксплуатация, но производство продолжалось). На самолеты 737 MAX приходилась основная часть авиационного производства Boeing, такая приостановка может стоить компании около $21 млрд только в I квартале этого года. Но эффект для экономики США не ограничивается потерями самой Boeing: корпорация закупает комплектующие у широкой сети поставщиков, и их потери также отразятся на экономическом росте. Предельная оценка совокупного негативного эффекта – минус 0,4 п.п. по итогам I квартала 2020 г., это существенная потеря при темпах роста около 2%. Но такая оценка потерь, скорее всего, завышена, оговариваются аналитики ФРБ Нью-Йорка: их расчеты строятся на неизбежных упрощениях и не учитывают, например, что Boeing работает не только с американскими, но и с иностранными поставщиками.

Кто богаче: древний царь Крез или основатель Amazon Джефф Безос? Экономист Бранко Миланович, один из ведущих мировых исследователей неравенства, в своем блоге объясняет, что сравнение богатства в разные эпохи может быть затруднительно, поскольку товары и услуги несопоставимы. Оценивать богатство прошлого современными мерками бесполезно: Юлию Цезарю, чтобы почитать книги ночью или послушать музыку, требовались десятки рабов с факелами или певцов – то есть большой ресурс, а сейчас электричество и музыкальные записи доступны каждому за символические деньги, но это не означает, что римский император был беден, приводит пример Миланович. И не означает, что сейчас каждый богат, как он: богатство должно измеряться критерием, принадлежащим тому же самому времени, когда оно существует, – и поэтому, аналогично, к современности неприменимы категории предыдущих эпох. Единой меркой может быть количество ручного труда, которое человек мог бы оплатить, используя свое состояние. Количество усилий для неквалифицированной работы практически не меняется, и тем не менее размер его оплаты отражает уровень производительности в экономике, отмечает Миланович. Проблема системы мер важна не только для экономических историков, продолжает он. Сопоставляя богатство людей в разных странах (например, членов списка Forbes), также необходимо учитывать условия этих стран: несмотря на глобализацию, которая уравнивает эти условия по использованию технологий и по моделям потребления, богатство все еще в значительной степени определяется контекстом – важно, например, насколько легко защитить свое состояние.