Три проблемы будущего, экспорт и импорт России и экономика пост-роста

В ближайшее десятилетие политика в сфере финансовой стабильности столкнется с тремя главными проблемами, перечисляют в блоге экономисты Банка Англии. Первая – «границы банковского сектора»: место за их пределами стремительно расширяется – на долю небанковских финансовых организаций уже сейчас приходится половина активов мировой финансовой системы. Устойчивость финансирования определяется тем, в какой степени вся система в целом, а не ее отдельные организации, способна справляться с потрясениями. Небанковские институты финансирования еще относительно незрелы, доступность данных для мониторинга их рисков ограничена. Проблема ярко проявилась, например, в марте 2020 г. в виде «бегства в наличные», когда инвесторы распродавали даже безопасные активы, и катализатором резкого роста спроса на ликвидность стал небанковский финансовый сектор.

Вторая проблема – «восстание машин»: рост криптоактивов и децентрализованных финансов (DeFi). Пока на их долю приходится лишь 1% глобальных активов, но при продолжении ее роста и усиления взаимосвязи криптофинансов с традиционным финансовым сектором риски, связанные с DeFi, могут стать системно значимыми. Многие услуги, предоставляемые криптофинансами, конкурируют с традиционными банковскими (кредитование, торговые расчеты, страхование) и этим могут быть полезны, но преимущества их развития могут стать устойчивыми только при надлежащем регулировании. Третья проблема – переход к «чистому нулю»: изменение климата может вести к финансовым потерям и провоцировать системные риски финансовой стабильности. Все эти три грядущие проблемы, в свою очередь, связаны с «вечными проблемами» политики финансовой стабильности – а «вечные проблемы» не новы и технологии их решения есть. Все три новых вызова требуют 1) развития инструментов управления, 2) международной кооперации, 3) точных и подробных данных для повышения прозрачности деятельности участников финансового рынка.

Рекордный торговый профицит России во втором квартале 2022 г. наполовину обусловлен падением импорта, включая высокотехнологичный, и наполовину – ростом цен на энергоносители: эксперты Bruegel реконструировали торговый баланс России, исходя из данных 34 юрисдикций, на которые приходится три четверти российского экспорта и импорта. Официальная публикация этих данных была прекращена. Профицит торговли России с изученными 34 странами во втором квартале 2022 г. составил $95,6 млрд против $35,5 млрд в том же периоде 2021 г. По оценкам Bruegel, половина этого почти трехкратного прироста обусловлена ростом цен на экспортируемое минеральное топливо (газ, нефть, уголь), а вторая половина – падением импорта, сократившегося на 44% как из-за санкций, так и из-за трудностей с его оплатой для российских компаний. Так, импорт пяти категорий подсанкционных товаров (включая транспортное, электронное, телекоммуникационное оборудование) из 34 юрисдикций сократился на 70%, в том числе из не вводивших санкции Китая, Индии, Турции (например, из Китая – на треть). Совокупный импорт из Китая и Индии также снизился, но вырос из Турции, в июне достигнув максимума с 2019 г. – $0,8 млрд (около 7% всего импорта за месяц). Обвал как импорта санкционных товаров, так и импорта в целом начался с марта 2022 г., и его некоторое восстановление в мае–июне в силу, возможно, укрепления рубля не меняет общей картины, полагают эксперты Bruegel. Падение импорта оборудования и технологий, вероятно, подорвет способность России производить высокотехнологичную продукцию, пишут они.

На фоне падения импорта российский экспорт во втором квартале 2022 г. на 43% превысил показатель того же квартала прошлого года, прежде всего за счет топливного экспорта – поступления от него возросли на 56%, следует из расчетов Bruegel. Рост произошел за счет повышения цен на энергоносители: так, физические поставки в ЕС сократились на 20%, а стоимостные – увеличились на 57%. Экспорт минерального топлива в США и Великобританию к июню 2022 г. упал до нуля, поставки переключились на Индию и Китай: так, в Индию они с февраля по июнь 2022 г. возросли с $0,3 млрд до $3,7 млрд, или более чем десятикратно, в Китай – более чем в полтора раза с $4,6 до $7,2 млрд. На фоне перебалансировки поставок доля Китая в российском экспорте выросла с 20% до 23%, Турции – с 7,5% до 12%, Индии – с 2% до 7%, т.е. совокупная доля этих трех стран возросла в 1,4 раза с почти 30% до 42% (второй квартал 2022 г. к тому же кварталу 2021 г.). Тем не менее, по состоянию на конец второго квартала крупнейшим рынком сбыта для России оставался ЕС, на страны которого приходилось 52% российского топливного экспорта и 48% – совокупного экспорта. При рекордах внешнеторгового сальдо экспорт из России в стоимостном выражении с весны сокращался, марта по июнь 2022 г. снизившись на 13%, в том числе топливный – на 7,5%, нетопливный – на 19%.

Может ли экономика расти вечно и что будет, если нет – свой ответ предлагают эксперты Всемирного экономического форума (ВЭФ) в анимационном ролике, сделанном совместно с TED-Ed. Мировая экономика росла последние 200 лет, удваиваясь каждые четверть века: после промышленной революции экономический рост стал возможен благодаря производительности труда, а не только приросту численности населения. Экономический рост измеряют как стоимость всего, что производится и продается в мире. Способ создавать новую стоимость – производить больше вещей и/или изобретать новые. Многие экономисты считают, что если рост экономики остановится, люди начнут бороться за то, что уже произведено, а не создавать новую стоимость, а это путь к падению уровня и качества жизни.

Для создания стоимости требуются ресурсы (труд, капитал, природные ресурсы), и благодаря технологиям можно производить больше вещей с меньшими затратами ресурсов. Однако технологии сами по себе создают новый спрос, требующий все больших ресурсов. Исчерпание ресурсов планете не грозит – но рост глобальной экономики вызывает изменение климата и разрушение природной среды.

Некоторые экономисты видят решение в том, чтобы «избавиться от пристрастия к росту и перейти к экономике пост-роста», сделав ставку на сбережение ресурсов планеты, рассказывает ВЭФ. Это означает, что вместо производства новой стоимости нужно сосредоточиться на улучшении социальных благ и доступа к ним – гарантировать прожиточный минимум, сократить неравенство, обеспечить хорошее здравоохранение для всех. В такой экономике люди будут меньше зависеть от работы и заработка, соответственно, часть производства менее необходимых вещей можно сократить. Но кто определит, что менее необходимо? И можно ли покончить с целыми отраслями? Подход к такой фундаментальной перестройке экономики выглядит политически пугающим, заключает ВЭФ: похоже, ключ к «экономике пост-роста» пока не найден.

Почему страны отправляют больше предметов роскоши на экспорт, чем на собственное потребление, а молодые родители c большей вероятностью, чем молодые пары без детей, предпочитают дорогие спектакли недорогому кинотеатру – объяснением всему этому служит «принцип апельсинов», рассказывает Дэвид Хендерсон, научный сотрудник стэнфордского Института Гувера. Такой «термин», по его словам, придумали аспиранты Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, поскольку в Нью-Йорк отправляется больше отборных калифорнийских апельсинов, в то время как в самой Калифорнии потребляется больше апельсинов «стандартного» качества: и дело тут не в том, что жители Нью-Йорка разборчивее или богаче.

Цена апельсинов в Нью-Йорке равна цене апельсинов в Калифорнии плюс транспортные расходы, которые одинаковы для товаров любого качества. При их добавлении разница между ценой товара высшего и «обычного» качества сокращается. Допустим, фунт стандартных и фунт отборных апельсинов в Калифорнии стоят $0,5 и $1 соответственно, в Нью-Йорке – с учетом транспортных расходов в $0,5 за фунт – цена составит, соответственно, $1 и $1,5. Таким образом, для калифорнийца фунт отборных апельсинов стоит как два фунта стандартных, а для жителя Нью-Йорка – только как полтора: то есть в Калифорнии отборные апельсины в сравнении с обычными относительно дороже, чем в Нью-Йорке. Добавление любой постоянной стоимости к высокой и низкой цене делает разницу между ними меньше, тем самым высококачественный товар в сравнении с обычным становится относительно дешевле, что, в соответствии с законом спроса, увеличивает спрос на него. Аналогично, добавление экспортных расходов делает разницу между ценами экспортных товаров категорий люкс и стандарт меньше в сравнении с разницей на локальном рынке, а для молодых родителей добавление расходов на няню на время их досуга сокращает разницу между дешевым билетом в кино и дорогим билетом в театр.