Зеленый экономический шок, экологическая помощь из Китая и бюджет на большие данные

Не стоит недооценивать социальные издержки борьбы с изменением климата, которые могут быть куда масштабнее экономических, предупреждает знаменитый экономист Пол Кругман. Его свежая колонка для The New York Times посвящена неожиданному заявлению профсоюза шахтеров США, опубликованному на прошлой неделе. Шахтеры поддержали инфраструктурный план нового президента Джо Байдена, предполагающий сокращение выбросов за счет перехода на более чистые источники энергии – что в конечном счете предполагает окончательный отказ от добычи угля. Но в то же время профсоюз призывает Байдена уделить внимание тяжелым социальным последствиям, с которыми могут столкнуться регионы страны, специализирующиеся на добыче угля. С 1950-х гг. количество занятых в угледобыче в США сократилось примерно в 10 раз и сейчас составляет всего лишь порядка 50000 человек, отмечает Кругман. Это капля в море с точки зрения занятости в США в целом, но большинство оставшихся угледобывающих предприятий сконцентрированы в нескольких регионах старого промышленного пояса США, и последствия для них могут быть по-настоящему разрушительными. Такие локальные негативные эффекты зачастую остаются без внимания, но опыт «китайского шока» показывает, что это ошибка, пишет Кругман.

«Китайский шок» – это резкий рост поставок китайских товаров в США в 2000–2008 гг. Из-за конкуренции с китайским импортом с рынка пришлось уйти многим местным производителям, но экономисты, включая и самого Кругмана, долгое время считали, что последствия для экономики США были хоть и заметными, но совсем не разрушительными. В худшем случае речь могла идти о снижении реальных зарплат на несколько процентов. Но этот анализ не учитывал ни высочайшей скорости изменений, ни их географической специфики, признает Кругман. В 2013 г. профессор MIT Дэвид Отор с соавторами опубликовали важнейшее исследование о последствиях «китайского шока», в котором показали, что его эффекты распространялись по стране крайне неравномерно. Это означало, что сокращение занятости, которое представлялось статистически незначимым в масштабах всей экономики США, было сосредоточено в нескольких регионах, столкнувшихся с настоящей социально-экономической катастрофой.

Наглядный пример – производство мебели. За 2000–2008 гг. количество занятых в этой отрасли американской экономики сократилось на 200000 человек – это совсем немного, учитывая, что в 2000 г. в целом во всей экономике работали 132 млн американцев. Проблема в том, что подавляющее большинство потерявших работу пришлось на небольшие регионы с высочайшей концентрацией производителей мебели. С учетом негативного мультипликативного эффекта для других отраслей (например, для сферы услуг), то, что казалось незначительным для экономики США в целом, стало ударом для многих местных сообществ. Это не значит, что надо стремиться любой ценой спасать неэффективные отрасли ради сохранения занятости, подчеркивает Кругман. При разработке климатической политики важно помнить уроки «китайского шока», заключает он: оценки последствий для всей страны могут быть обманчивы, а локальное недовольство способно подорвать доверие к действиям властей в национальном масштабе.

Китай с его гигантскими сбережениями может стать источником зеленого финансирования для всего мира, пишут эксперты Всемирного банка в совместном с Институтом Брукингса блоге Future Development. Норма сбережений в стране – одна из самых высоких в мире и составляет около 45% ВВП, а совокупный объем активов банковской системы – порядка $50 трлн. Даже если небольшая часть этих ресурсов будет направлена на рост доли зеленых инвестиций, это может стать существенным прорывом с точки зрения озеленения экономического роста – как в Китае, так и за его пределами. Зеленое финансирование в Китае уже активно развивается. Так, премьер-министр страны Ли Кэцян недавно подчеркнул, что это будет одним из ключевых приоритетов в социально-экономической политике. Объем зеленых бондов, выпущенных китайскими эмитентами в I квартале 2021 г., уже превзошел американские показатели, что сделало китайский рынок зеленых облигаций крупнейшим в мире. Портфель зеленых кредитов, выданных китайскими банками, по итогам 2020 г. также был самым большим в мире, достигнув $1,8 трлн. В то же время зеленые финансы остаются лишь крошечной частью китайского финансового рынка: на зеленые кредиты приходится менее 7% кредитования, на зеленые бонды – порядка 1% облигационного рынка. И нарастить эту долю будет непросто, признают авторы.

Во-первых, основная часть инвестиций в инфраструктуру в Китае приходится на государство и контролируемые им компании и банки и, несмотря на отдельные «зеленые проблески», пока ресурсы направляются преимущественно в «грязные» отрасли. Во-вторых, стандарты для зеленых инвестиций в Китае куда менее жесткие, чем требования, предусмотренные наилучшими мировыми практиками, – и если учесть эти требования, то картина озеленения экономики получится уже не столь впечатляющей. Так, облигация, согласно мировым стандартам, считается зеленой, если 95% привлеченных средств идут на зеленые инвестиции, а в Китае порог куда ниже – всего 50%. Кроме того, китайскому бизнесу необходимо совершенствовать управление экологическими рисками и требования к раскрытию соответствующей информации, продолжают авторы.

Наконец, важно не только озеленение внутреннего финансового рынка Китая, но и исходящих потоков капитала. До последнего времени масштабные и динамично растущие инвестиции Китая в экономики развивающихся и беднейших стран преимущественно направлялись в грязные сектора, особенно в энергетике. Но в последние годы доля инвестиций в возобновляемые источники энергии стала превышать долю финансирования ископаемого топлива. К тому же Китай, подобно многим международным кредиторам, может со временем ввести мораторий на инвестиции в угольные электростанции и другие грязные источники энергии за рубежом. В целом, если Китай решится на озеленение своего финансового рынка, у него может получиться сделать свою экономику куда более экологичной, не жертвуя темпами роста ВВП, надеются авторы.

Необходимо установить минимальную планку для бюджетных расходов на развитие больших данных, призывают эксперты Всемирного банка в блоге организации. Международные организации годами выпускают разного рода рекомендации и декларации, указывающие оптимальный уровень расходов на приоритетные цели. Например, расходы на образование должны составлять 4–6% ВВП или по крайней мере 15–20% всех бюджетных расходов страны, еще не менее 15% бюджетных расходов рекомендовано ежегодно направлять на развитие здравоохранения. Такие целевые уровни помогают отраслевым органам власти усилить свои переговорные позиции при выработке национальных бюджетов, пишут авторы. В то же время секторам, для которых нет такого рода международных рекомендаций, может быть сложнее убедить свои министерства финансов выделить необходимый объем финансирования. Один из таких секторов – большие данные. Большие данные, превращаясь в информацию, могут улучшать жизнь людей, преобразовывать экономику и помочь покончить с бедностью. Однако правительствам зачастую непонятно, сколь велико значение качественных и доступных данных для экономического развития, и средства на эти цели выделяются в недостаточном объеме. Один из способов привлечь внимание властей – рекомендовать направлять на развитие больших данных определенную долю бюджетных расходов, но определить универсальный уровень может быть довольно трудно, признают эксперты Всемирного банка.

Основная проблема в том, что, в отличие, например, от образования или здравоохранения, расходы на развитие больших данных осуществляет множество министерств и ведомств, поэтому подсчитать их общий объем для каждой из экономик зачастую затруднительно. Чтобы преодолеть это ограничение, эксперты Всемирного банка рекомендуют сосредоточиться на расходах бюджета на систему национальной статистики. Ориентиром может быть уровень расходов в группе сопоставимых экономик, а также оценки ресурсов, которые необходимы, чтобы полностью удовлетворить нужды национальной статистики, согласно расчетам Партнерства в области статистики в целях развития в XXI веке (PARIS21). Эксперты этой организации подсчитали, что для выполнения наиболее амбициозного сценария развивающимся экономикам с низким уровнем дохода необходимо тратить на развитие статистики около 0,1% ВВП либо 1% бюджетных расходов, со средним уровнем дохода (в их число входит и Россия) – 0,01% ВВП либо 0,1% бюджетных расходов; менее амбициозные цели сокращают эти цифры вдвое, уточняют эксперты Всемирного банка (бюджет Росстата на 2021 г., согласно ведомственной структуре расходов, составляет 0,27% прогнозируемого ВВП, или 0,14% совокупных расходов федерального бюджета). В сравнении с целевыми планками для здравоохранения или образования это довольно скромные цифры, подчеркивают авторы, но не стоит недооценивать их важность. Формирование культуры использования данных – это длительный марафон, и если гарантировать финансирование, то к финишу можно прийти значительно быстрее.

Текстовые комментарии бизнеса из регулярных опросов – ценный источник данных об экономической ситуации, который можно использовать значительно активнее, пишут экономисты ведущих университетов мира в посте для неофициального блога Банка Англии. Текстовые данные все чаще используются в исследованиях по экономике и финансам. Наиболее известный инструмент, в основе которого техники текстового анализа, – индекс неопределенности экономической политики (Economic Policy Uncertainty Index), составители которого отслеживают ключевые слова, связанные с неопределенностью, в сообщениях СМИ. В исследованиях Банка Англии также использовался анализ расшифровок бесед с представителями бизнеса, который проводят региональные представители английского центробанка. Авторы же предлагают присмотреться еще к одному массиву данных – комментариям, которые оставляют участники регулярного опроса британских компаний Decision Maker Panel. Это ежемесячное онлайн-анкетирование с вопросами об условиях ведения бизнеса, но опросник также содержит поле для текстового комментария в свободной форме. В этом поле респондентам предлагается привести сведения, которые, по их мнению, могут помочь регуляторам лучше понять их ответы – такие комментарии в среднем регулярно оставляют порядка 20% из 3000 участников опроса. Как правило, это всего лишь несколько предложений, и тем не менее это очень информативные замечания, пишут авторы.

В ходе исследования экономисты также выделяли ключевые слова в этих комментариях и оценивали частоту их употребления. На основе полученных данных авторы составили «индекс полярности»: полярность каждого комментария определялась в зависимости от частоты употребления негативных и позитивных слов. Наиболее часто используемым в комментариях с 2016 г. оказалось слово «сложный» и в целом настроения бизнеса стабильно ухудшались в последние пять лет, показал анализ. Наибольший спад настроений наблюдался во время пиковой неопределенности, связанной с Брекзитом, а некоторые улучшения фиксировались в моменты снижения этой неопределенности – например, после выборов и объявления условий соглашения с ЕС. Те же техники текстового анализа можно использовать, чтобы оценить реакцию бизнеса на те или иные изменения экономической политики и другие значимые события, рекомендуют авторы.