«Капитал XXI века»: кто владеет ресурсами энергоперехода

Кобальт, никель, медь, литий и редкоземельные металлы – ключевые элементы для энергоперехода. Например, для производства электрокара их требуется в шесть раз больше, чем для «обычного» автомобиля, а для производства энергии с помощью наземной ветряной электростанции – в два раза больше, чем с помощью АЭС. За последние 20 лет, по данным ВТО, торговля критически важными материалами энергоперехода возросла с $53 млрд до $378 млрд. А достижение целей Парижского соглашения (ограничение роста среднемировой температуры 2°C к концу этого столетия) будет означать рост спроса на такое сырье в 4 раза к 2040 г., согласно оценкам Международного энергетического агентства.

Добыча необходимого для энергоперехода сырья сильно концентрирована географически: например, 68% мировой добычи кобальта приходится на Демократическую Республику Конго, 70% редкоземельных металлов – на Китай, 48% никеля – на Индонезию. Географическая концентрация усугубляется концентрацией фирм, контролирующих поставки критического сырья: доминирование нескольких крупных игроков зачастую формирует олигополию на рынках ценных материалов. Например, почти половина мировой добычи кобальта приходится на три компании – Glencore, казахстанскую Eurasian Resources Group и китайскую CMOC, половина добычи лития – на американскую Albemarle, китайскую Tianqi Lithium и чилийскую SQM. Концентрация еще более выражена в добыче редкоземельных металлов, почти половину которой контролирует China Northern Rare Earth.

Географическая концентрация производства не всегда совпадает с «географией» акционеров компаний, контролирующих это производство. Например, китайские инвесторы владеют значительными долями в компаниях – производителях никеля и кобальта, хотя добывают эти металлы преимущественно в Индонезии и Демократической Республике Конго соответственно. А роль инвесторов из США, ЕС и Великобритании в медных компаниях намного выше, чем объемы производства меди в этих странах.

Но более того, не всегда страна расположения штаб-квартиры компании соответствует стране, которую представляют крупнейшие акционеры этой компании. К примеру, в чилийской SQM, на которую приходится почти пятая часть мирового производства лития, один из крупнейших акционеров – китайская Tianqi Lithium: совместно с чилийской Pampa Group они контролируют половину капитала компании.

В своем исследовании, названном «Капитал в XXI веке: кому принадлежит капитал компаний, производящих важнейшее сырье?», экономисты Банка Франции попытались выяснить, компании из каких стран владеют капиталом крупнейших производителей ресурсов, критически необходимых для перехода к зеленой энергетике (см. график выше). Понимание источников контроля капитала компаний-производителей, особенно с учетом высокой концентрации производств, имеет важное значение для оценки стратегической зависимости от поставщиков ценных ресурсов, указывают авторы.

Для расчета доли владения производством того или иного ресурса исследователи взвешивали долю капитала компании, приходящуюся на инвесторов той или иной страны, на долю годового производства компании в мировом производстве соответствующего ресурса. Результаты получились следующие.

• Инвесторам из Китая принадлежат значимые доли в производстве всех пяти критических элементов, которые рассматриваются в исследовании: кобальта, никеля, меди, лития и редкоземельных металлов.

Так, Китай контролирует 28% мирового производства кобальта, притом что на его собственной территории производится лишь чуть более 1%. Китайские госпредприятия играют важную роль в горнодобывающей промышленности Африки, на которую географически приходится порядка 80% мировой добычи кобальта.

Вторая по значимости страна по владению капиталом на рынке кобальта – Казахстан: авторы исследования оценивают, что более 10% мирового выпуска этого металла приходится на компанию Eurasian Resources Group (ERG), в которой 40% принадлежат министерству финансов Казахстана и еще по 20% – двум казахстанским бизнесменам – основателям компании и наследникам третьего основателя.

• Инвесторам из Латинской Америки принадлежат существенные доли в производстве лития и меди – 20% и 22% соответственно, что отражает географическую концентрацию этих ресурсов в регионе. Однако с поправкой на долю региона в глобальном производстве – треть добычи лития и 40% добычи меди – местные инвесторы недопредставлены среди владельцев капитала добывающих компаний. А крупнейшим собственником являются США, контролирующие 31% мировой добычи лития и 27% – меди. 

• На Австралию географически приходится почти 50% производства лития и лишь 4% контроля его производства. Два крупнейших месторождения в Австралии, Greenbushes и Mt Marion, на 26% и 50% принадлежат китайским компаниям (совокупная доля Китая в мировом производстве лития – 19%). 

• Фактическая доля ЕС в производстве критических металлов ниже 10%, а для лития и редкоземельных металлов – всего 2%. Кажущаяся высокой доля ЕС в производстве никеля – 18% – обманчива: авторы оценивают, что на деле около 14 п.п. из этих 18% приходится на европейские структуры, представляющие интересы российских инвесторов, то есть реальная доля ЕС на этом рынке ближе к 4%.

В частности, на Кипре была зарегистрирована компания Interros Ltd. – акционер «Норникеля», самого крупного в мире производителя никеля (долю «Норникеля» в глобальном предложении этого металла в 2022 г. авторы оценивают в 8%; IRENA – Международное агентство по возобновляемым источникам энергии – в 14%). В 2023 г. эту структуру перевели в специальный административный район в Приморье. Еще раньше, в 2021 г., компания Interros Capital, участвовавшая в схеме владения пакетом «Интерроса» в «Норникеле», также «переехала» с Кипра в специальный административный район на острове Русский. Аналогично нидерландская Aktivium, через которую долей в «Норникеле» владела ОК РУСАЛ, была перерегистрирована в России в 2019 г., следует из отчета «Норникеля». Всего на конец 2023 г. на «Интеррос» приходилось 37% акций «Норникеля», на En+ Group (материнскую компанию РУСАЛа) – более 26%.

Решающий голос

Авторы также проанализировали «вес» инвесторов из разных стран в советах директоров компаний: владение более чем 50% акций позволяет в значительной степени определять решения в корпорациях.

Так, по данным авторов, на рынке кобальта все 28% мирового производства, контролируемые Китаем, приходятся на компании, в которых китайские инвесторы владеют мажоритарной долей. В то же время инвесторы из США, несмотря на их общую относительно высокую долю в капитале компаний на этом рынке – около 15%, – владеют только миноритарными пакетами, то есть ограничены в своей возможности влиять на принятие решений.

На рынке меди на компании, мажоритарными акционерами в которых выступают инвесторы из Китая и США, приходится по 15% мирового производства. На рынке лития доля в мировом производстве компаний, которые на 50% и более принадлежат инвесторам из США, Чили и Китая, составляет 35%, 23% и 20% соответственно. В редкоземельных металлах 74% глобального производства приходится на фирмы, мажоритарными долями в которых владеют китайские игроки, – что еще раз подтверждает безусловное доминирование в этом сегменте Китая, на долю которого приходится почти три четверти как географического расположения этого вида ресурсов, так и его производства.

При этом в китайских инвестициях в критические ресурсы преобладают стратегические инвесторы в виде госкомпаний, отмечают авторы. Отличие госкомпаний в том, что они заинтересованы не только в отдаче от инвестиций, но и в решении иных средне- и долгосрочных задач, в том числе геополитических, тогда как частные акционеры вовсе не обязательно преследуют подобные цели. В среднем по вложениям в добычу всех пяти рассматриваемых материалов доля стратегических инвесторов в китайских инвестициях – 75%, в европейских – также 75%, в латиноамериканских – 59%, в австралийских – 46%. Для США этот показатель равен всего 1%.

Концентрация поставок критически важных металлов вызывает опасения, что доминирующие страны могут использовать свое положение на рынке в качестве рычага для достижения внешнеполитических целей. Развитые страны в последние годы сосредоточились на повышении надежности поставок и своей автономии. Так, Европарламент в апреле 2024 г. принял Critical Raw Materials Act («Закон о важнейших сырьевых материалах»), призванный обеспечить безопасный и устойчивый доступ к поставкам критического сырья для Евросоюза, в значительной степени зависящего от импорта таких ресурсов, за счет диверсификации поставок и расширения участия европейских компаний в глобальном производстве. В США Inflation Reduction Act, принятый в 2022 г., призван стимулировать внутреннее производство критических материалов.

Страны по всему миру стремятся получить контроль над материалами, имеющими решающее значение для зеленого перехода. Подобные вопросы обостряются в связи с геополитически обусловленной фрагментацией мировой экономики, поскольку поставки, нередко зависящие от нескольких компаний, становятся весьма уязвимы к геополитическим рискам. В кратко- и среднесрочной перспективе может возникать дефицит поставок, поскольку спрос на отдельные материалы растет, а добыча остается концентрированной – и в обозримом будущем это вряд ли изменится, отмечает в докладе 2023 г. «Геополитика энергоперехода» Международное агентство по возобновляемым источникам энергии. Сбои в поставках критически важных материалов оказывают минимальное влияние на энергетическую безопасность, которая по-прежнему связана с поставками ископаемого топлива, указывает агентство, – но способны существенно замедлить энергетический переход.