Сырьевая биполяризация мира

Рост геополитической неопределенности приводит к наиболее резким скачкам цен на сырьевые товары. С 2022 г. с началом военных действий в Украине мир стал использовать почти забытый с 1970-х способ геополитического давления – ограничения на поставки сырья. В сравнении с 2021 г. число ограничительных мер в отношении торговли сырьевыми товарами возросло более чем вдвое, что способствовало инфляционному давлению и негативно повлияло на экономики многих стран. И хотя со второй половины 2022 г. ценовое ралли на сырьевых рынках прекратилось, одним из главных рисков для них остается фрагментация по геополитическим мотивам, которая может вызвать серьезные изменения цен.

Оценить экономические последствия такой фрагментации попытались эксперты МВФ, смоделировав гипотетический сценарий разделения всех стран мира на два недружественных блока (см. врез ниже), которые полностью прекратили взаимную торговлю сырьем: блок «США – Европа» и блок «Китай – Россия». Для этого авторы проанализировали набор данных о производстве и двусторонних торговых потоках 48 наиболее важных энергетических, минеральных и сельскохозяйственных товаров.

Результаты моделирования не следует интерпретировать как прогноз, оговаривают авторы. Предположение о полной фрагментации мира на две части и прекращение всякой торговли между ними является сильно стилизованным и не учитывает более реалистичные сценарии фрагментации – частичное сохранение торговли, наличие нейтральных стран и арбитражеров, которые могли бы несколько смягчить потери.

Тем не менее, оценки показывают, насколько чувствительны сырьевые рынки к торговым ограничениям, и дают представление о макроэкономических последствиях геополитического разделения мира.

• Полная фрагментация привела бы во всех странах к резкому дисбалансу спроса и предложения и к большой разнице между блоками в уровне цен на сырье.
• Цены на сырье в таком мире были бы крайне волатильны, что привело бы к нестабильной инфляции во всех странах.
• «Зеленый переход» был бы как минимум затруднен и отложен из-за невозможности удовлетворить спрос на ряд ключевых минералов.
• Для развивающихся стран полная фрагментация мира означала бы серьезную угрозу продовольственной безопасности.

Три главных особенности сырьевых рынков

Сырьевой рынок уникален по своим характеристикам, что повышает экономические издержки в случае фрагментации.

    1. Высокая географическая концентрация производства.

Порядка 50% всех производимых в мире энергоресурсов, около 65% сельскохозяйственной продукции и 75% минерального сырья приходится всего на трех производителей.

Например, 93% мирового производства вольфрама сконцентрировано в Китае (85%), Вьетнаме (5%) и России (3%). А 87% производства лития – в Австралии (51%), Чили (24%) и Китае (12%). Точно так же на три страны приходится почти 90% производства пальмового масла (Индонезия – 60%, Малайзия – 25%, Таиланд – 4%); почти 90% добычи кобальта (Демократическая Республика Конго – 67%, Филиппины – 6%, Австралия – 5%). Аналогично, на трех производителей замкнуто от половины и более мирового выпуска титана, кофе, хлопка, свинца, подсолнечника, кукурузы, риса, угля, табака, каучука, никеля, кремния, графита и еще полутора десятков сырьевых товаров.

На Китай, который в целом является самым крупным в мире экспортером сырьевых товаров, приходится 70% добычи редкоземельных металлов (используются в металлургии, приборостроении), 65% производства графита (используется в производстве огнеупорных материалов, электроустановок, аккумуляторных батарей) и более 40% угля. В свою очередь, на Австралию (блок «США – Европа») – приходится больше половины мирового производства лития (ключевое сырье для автопрома, включая батареи для электромобилей, авиастроения, микроэлектроники), а на ее союзника по блоку Индонезию – 43% глобального производства никеля (применяется в металлургии, производстве электромобилей и электроники).

Для ряда сырьевых товаров, в первую очередь минерального сырья, географически концентрирована не только стадия добычи, но и переработки: часть добывающих стран обладает сильным сравнительным преимуществом и в этом сегменте за счет создания капиталоемких производств, применения эффективных технологий, упрощенных экологических требований и относительно дешевой рабочей силы.

    2. Низкая эластичность спроса и предложения.

Поскольку заменить один сырьевой товар на другой сложно, спрос реагирует на изменение цен намного медленнее, чем на рынках других товаров. В свою очередь, предложение сырья также мало зависит от цены. Это обусловлено необходимостью масштабных вложений ресурсов и времени в геологоразведку и ввод месторождений в эксплуатацию. Например, открытие медного месторождения, по данным Международного энергетического агентства, в среднем занимает около 16 лет.

    3. Зависимость от поставщиков.

Поскольку производство сырья сильно концентрировано, а спрос распределен по множеству стран, сырьевые товары активно торгуются: доля сырья, которая идет на экспорт, намного выше, чем у других товаров. В частности, экспортируется почти 50% минеральных сырьевых товаров, около 40% сельскохозяйственных и порядка 30% энергоносителей. Для отдельных видов сырья эта доля еще выше, например, на экспорт отправляется более 80% произведенных в мире лития, марганца (используется в производстве стали и аккумуляторных батарей) и калия (ключевой элемент в производстве удобрений), более 60% никеля.

Этот экспорт, как и производство сырья, сильно концентрирован. Например, на Демократическую Республику Конго, где добывается две трети всего кобальта в мире, приходится 99% мирового экспорта этого металла. На Австралию, производителя половины лития в мире, приходится 61% его глобальных поставок.

В свою очередь, концентрация экспортеров приводит к невозможности диверсификации импорта для стран-покупателей. В 2019 г. более 60% экономик, ввозивших такие ключевые сырьевые товары, как кобальт, серебро и никель, полагались всего на одного или двух поставщиков. Около половины импортеров минерального сырья получают его не более чем из трех стран, а около четверти – только из одной. Поэтому любые сбои в поставках сырья приводят к резкому росту их стоимости.

Главные риски фрагментированных рынков

Производство сырья разделено между гипотетическими блоками практически напополам (см. график наверху). При полной фрагментации в странах каждого блока дорожают те сырьевые товары, для которых он является нетто-импортером, и, наоборот, дешевеют товары, для которых он выступает нетто-экспортером.

Сильнее всего на полную фрагментацию сырьевых рынков отреагировали бы цены на минеральные сырьевые товары, производство которых наиболее концентрировано внутри блоков. Для России, Китая и их геополитических союзников это означало бы рост цен на кобальт, литий, медь, никель (нетто-экспортером которых выступает блок «США – Европа»). Это ключевые ресурсы для «зеленого перехода», которые, помимо того, широко применяются в производстве электроники, космической отрасли, металлургии, химической промышленности, энергетике, машиностроении, строительстве и медицине.

Для стран блока «США – Европа» самым болезненным был бы резкий рост цен на магний, платину, палладий, алюминий, крупнейшими производителями которых выступают Китай, Россия и ЮАР. Это сырье востребовано в производстве автомобильных катализаторов, электроники, а также в энергетике, атомной, авиационной, химической и нефтеперерабатывающей промышленности.

При этом на цены на энергоносители (нефть, газ и уголь) и сельхозпродукцию (пшеницу, хлопок, кукурузу и рис) геополитическая фрагментация повлияла бы относительно умеренно, поскольку они производятся обоими блоками. Исключение в категории сельхозтоваров – пальмовое масло и соя, которые в случае полной фрагментации существенно подорожали бы в странах блока «Китай – Россия»: около 80% производства этих товаров сосредоточено в пяти странах – США, Бразилии, Аргентине, Индонезии и Малайзии, и все они, по методологии исследования, относятся к блоку «США – Европа».

Торговые издержки внутри блоков при полной фрагментации остались бы неизменными, но дезинтегрированные и «уменьшенные» рынки стали бы гораздо менее устойчивы к шокам, включая внутристрановые. Исторические данные показывают, что волатильность на неинтегрированных рынках выше. Как правило, реакция цены на шок пропорциональна размеру рынка, поэтому, ограничив число торговых партнеров, страны столкнутся с более сильным ростом цен в ответ на шоки.

В качестве примера исследователи приводят расчеты роста цен на пшеницу после сокращения ее урожая в США на 3 стандартных отклонения: в условиях полностью свободной торговли пшеница на мировом рынке подорожала бы вдвое меньше, чем внутри блока «США–Европа» в условиях полной фрагментации. С учетом того, что происходящие изменения климата могут привести к колебанию объемов урожаев, подобные ценовые шоки при росте фрагментации могут быть постоянными.

Новой реальностью в раздробленном мире может стать и другой серьезный риск – переход крупного поставщика в «недружественный» геополитический блок. Это вызовет резкий рост цен в «покинутом» блоке, поскольку выход даже одной страны-экспортера способен создать в нем существенный дефицит предложения. К росту цен может привести даже неопределенность относительно того, какой из блоков поддержит экспортер того или иного товара.

Самые уязвимые с этой точки зрения рынки – снова рынки минерального сырья. Например, если бы Южная Африка, на которую приходится треть мировой добычи марганца, во фрагментированном мире перешла бы из блока «Китай – Россия» в блок «США – Европа», цена марганца для первого взлетела бы более чем на 800%, рассчитали авторы.

Прямые экономические потери мира от фрагментации, для расчета которых авторы из МВФ используют валовые национальные расходы (ВНР; потребление домохозяйств и государства плюс все капитальные вложения страны), получаются относительно небольшими – 0,3%. Это объясняется компенсирующими эффектами в странах-производителях и странах-потребителях: от повышения цен выигрывают производители и проигрывают потребители, от снижения – наоборот. Однако за «средним по миру» результатом стоят большие различия как между блоками, так и между странами внутри блоков.

Например, фрагментация рынка меди приведет к потере 2,5-5% ВНР Перу и Чили, крупнейших экспортеров этого товара из блока «США – Европа»: поскольку рынки сбыта «недружественных» стран будут потеряны, это приведет к снижению спроса и падению цен на медь в блоке. Одновременно от фрагментации этого же рынка выиграют Монголия и Казахстан, если нарастят производство и экспорт меди внутри блока «Китай – Россия», который, будучи отрезан от ключевых поставщиков меди, будет испытывать ее дефицит. Но при этом из-за роста цен на медь блок «Китай – Россия» в целом теряет 1% ВНР.

Максимальные потери блок «Китай – Россия» несет из-за дефицита пальмового масла, производство которого практически полностью приходится на страны другого блока: эти потери эквивалентны 8% ВНР. Блок «США – Европа» теряет максимальные 0,04% ВНР из-за нехватки железной руды, чуть менее половины добычи которой сконцентрировано в другом блоке.

Но даже если полное прекращение торговли сырьем между «недружественными» геополитическими блоками не имеет ощутимых прямых потерь для экономики мира в целом, то с этим справляется рост волатильности цен на сырьевые товары. Резкие колебания цен на сырье, которые станут постоянными во фрагментированном мире, повышают во всех странах волатильность инфляции, что замедляет экономику и негативно влияет на инвестиции как в физический, так и в человеческий капитал: от «биполяризации» сырьевых рынков мира проигрывают все.