Людям по природе своей свойственна корысть и тщеславие. Но эгоизм и стремление каждого удовлетворить собственный материальный интерес в итоге приносят выигрыш всему обществу. Именно они побуждают «возделывать землю, заменять лачуги домами, сооружать огромные города, создавать науки и искусства», писал профессор нравственной философии Университета Глазго и одна из ключевых фигур кружка шотландских просветителей Адам Смит в трактате «Теория нравственных чувств». В этой работе, опубликованной в 1759 г., впервые упоминается «невидимая рука» – ставшая знаменитой метафора саморегулирующихся сил рыночной экономики, приводящих результаты деятельности отдельных индивидов «без всякого преднамеренного желания» с их стороны к результату, полезному для всего общества.
В то время еще не существовало понятия «экономика» в том смысле, в каком оно используется сейчас, и того, что сейчас именуется экономической наукой. Они ведут отсчет от Адама Смита: его второй и главный трактат «Исследование о природе и причинах богатства народов», опубликованный в 1776 г., стал первым в истории систематизированным описанием того, как функционирует национальная экономика.
Смит изложил идею объективности экономических законов, объяснявшую работу свободных рынков внутренними механизмами – «невидимой рукой рынка», а не железной рукой правительства. Описанная им роль личных интересов, свободы и конкуренции, формирующих эту «невидимую руку» и ведущих к экономическому росту, до сих пор служит основой для понимания того, как работает рыночная экономика. Поэтому Смит считается «отцом» экономической теории и современной рыночной экономики: «Богатство народов» стало основополагающим трудом классической («смитовской») политэкономии – экономической науки зарождавшегося капитализма, ставшей, в свою очередь, интеллектуальной опорой для перехода стран от монархического правления к капиталистическим демократиям.
Экономика до Смита
Смит жил на стыке двух эпох: преимущественно аграрная экономика, рабство, торговые войны сильнейших морских держав сосуществовали с быстро распространявшимися идеями Просвещения, базировавшимися на рационализме и свободомыслии, становлением промышленности и начинавшимся бумом технических изобретений. Уже был запущен ткацкий челнок Джона Кея, который ускорял производство пряжи, основного британского экспортного товара, в несколько раз, и прядильная машина Уайта, а буквально за день до публикации «Богатства народов» в промышленное производство был введен паровой двигатель шотландского изобретателя и друга Смита – Джеймса Уатта, кардинально изменивший производственные процессы практически во всех отраслях. В Глазго, куда британские корабли отгружали табак из вест-индских колоний, многие дельцы сколотили состояние на его перепродаже и теперь, превратившись в начинающих промышленников, обустраивали мануфактуры.
Англия стояла на пороге индустриальной революции, в результате которой главенствующую роль в экономике начнет играть промышленный капитал. Но ведущей экономической доктриной оставался меркантилизм (от итал. mercante – «торговец») – доктрина торгового капитала, доминировавшего в эпоху Великих географических открытий и активного освоения европейскими купцами азиатских рынков. Согласно этой доктрине, главное богатство наций – это деньги, а точнее, золото и серебро. Соответственно, для стран, не имеющих собственных рудников, единственный способ разбогатеть – это торговля с внешним миром, причем такая, при которой страна продает больше, чем закупает.
Говоря современным языком, источником национального богатства меркантилизм считал поддержание положительного сальдо внешнеторгового баланса. Понимание экономики тем самым сводилось к внешней торговле. Прочие отрасли, включая производство, рассматривались лишь как предпосылки для создания богатства: заказчиками для ремесленных мастерских выступали экспортеры – торговцы, главные «производители» национального богатства. Отдаленные рынки для производителей были вообще недоступны – товары попадали туда благодаря купцам, что давало возможность последним диктовать свои цены и, по сути, подчинять производство своим интересам.
Меркантилизм, с XV в. ставший главным направлением экономической политики, предполагал: 1) активное вмешательство государства – поддержание торгового профицита требовало регулирования и контроля, направленного на поощрение притока экспортной выручки и ограничение импорта (или даже запрета вывоза золота и серебра из страны); 2) протекционизм – защиту внутренних производств от иностранных конкурентов; 3) высокие налоги для поддержания управленческой мощи государства (см. врез ниже). Английский меркантилист Уильям Стаффорд призывал воздерживаться от покупки даже тех иностранных товаров, которые дешевле отечественных. Ввоз в Англию и ее владения товаров из Азии, Африки и Америки разрешался только английским кораблям. К иностранным купцам приставлялись специальные наблюдатели, которые следили, чтобы те не вывозили из страны заработанное золото и серебро, а тратили выручку на месте.
По мере того как рушилась экономическая основа феодализма (см. врез выше), рушилась и его идеологическая система, основанная на приоритете церковной власти над светской и рассматривавшая в качестве критерия истины Священное Писание, а добродетели – отрицание ценности земных благ. Множились факты, которые не укладывались в рамки средневековой догматики: Земля оказалась не плоской, а круглой и вращалась вокруг Солнца, а не оно вокруг нее; стали появляться первые открытия в сфере физики и механики, несовместимые с церковными догмами. Возродился интерес к «забытой» античной философии, которая противопоставлялась христианскому аскетизму. В центре внимания новой идеологии и культуры снова стал человек, а ее деятели именовали себя «гуманистами» (от лат. humanus – «человек»). Этот период получил название эпохи Возрождения, или Ренессанса, и сопровождался развитием культуры и искусства наряду с ростом торговли и производств. Меркантилисты находились под сильным влиянием идей Ренессанса: «мерой всех вещей» в их мировоззрении стал человек, а точнее – купец и его интересы. Экономическое мышление стало опираться на анализ хозяйственных взаимосвязей и факты, а не на религиозную этику.
В экономической истории этот период описывается как эпоха первоначального накопления капитала и «предыстория» рыночной экономики и политэкономии. Сам термин «политическая экономия» также принадлежит меркантилистам. Он возник в качестве противопоставления античному пониманию слова «экономика» (oikonomikos) как домоводства, правил ведения домашнего хозяйства. Французский драматург Антуан Монкретьен, в 1615 г. написавший «Трактат о политической экономии» и впервые употребивший данный термин, рассматривал в этом трактате экономическую науку как науку управления государственным хозяйством, слово «политическая» означало «национальная» и призвано было подчеркнуть, что речь о хозяйстве всей страны (хотя сам трактат представлял собой сборник практических рекомендаций правительству о необходимости покровительствовать внешней торговле).
Во Франции, наравне с другими активно модернизировавшей собственную экономику, доминирование меркантилизма привело к разорению сельского хозяйства. Чтобы снабдить дешевым продовольствием городское ремесленничество и тем самым поддержать производство и создававшиеся торговые монополии, экспорт зерна был запрещен, что лишило жителей деревни источника сбыта своей главной продукции, а наряду с высокими налогами на многочисленные войны и содержание королевского двора привело к упадку земледелия.
Разочарование в политике меркантилизма привело к возникновению во Франции нового направления экономической мысли – физиократии («власти природы»): физиократы главную роль в экономике отводили сельскому хозяйству. Идея «назад к природе» стала основной в эпоху Просвещения во Франции, сменившей «Великий век» консолидации страны, роста ее престижа и политического веса. Живописцы писали пасторальные пейзажи, а блистательные философы – Дени Дидро, Жан-Жак Руссо, Вольтер, Шарль Луи де Монтескье – отстаивали необходимость возврата к естественной свободе человека и «естественному порядку». В центре концепции «естественного порядка» – доктрина социального философа и отца политического либерализма Джона Локка о естественных правах человека – на жизнь, свободу, безопасность, частную собственность – и о государстве, созданном для гарантии этих прав.
В учении физиократов идея естественного порядка нашла отражение как экономический либерализм: они ратовали за свободу труда, свободу экономического выбора, за отсутствие монополий и опеки государства над промышленностью и торговлей. Физиократу Венсану де Гурнэ принадлежит знаменитая фраза laissez-faire («пусть делают») – ставшая на все последующие века лозунгом сторонников либерализма.
Свобода нового класса
Записи о том, когда именно Адам Смит, сын шотландского таможенного чиновника, появился на свет, не сохранилось: известно лишь, что он был рожден в июне 1723 г. В большинстве источников датой его рождения указывается 5 июня (или 16 июня по новому стилю), когда он был крещен.
Отец Смита умер еще до его рождения, и свое детство Смит провел с матерью в небольшой шотландской деревне Керколди, на противоположном от Эдинбурга берегу залива Ферт-оф-Форт в восточной Шотландии. Миссис Смит не читала почти ничего, кроме Библии, но была убеждена в пользе науки – и не жалела денег на книги для сына: каждому родственнику или знакомому, направлявшемуся в Эдинбург, поручалось купить какие-нибудь книги для Адама.
В 14 лет Смит получил стипендию в Университете Глазго – самом передовом на тот момент университете объединившихся в единое королевство Англии и Шотландии и центре шотландского Просвещения. Позже Смит стал членом эдинбургского интеллектуального кружка, чьи участники зачитывались Локком и французскими просветителями с их идеей «общественного договора» – гипотетического соглашения между обществом и государством, которое определяет и ограничивает права и обязанности каждого из них. Один из членов кружка, философ и вольнодумец Дэвид Юм, станет другом Смита на всю жизнь. Философская концепция Юма, согласно которой отношения между людьми повинуются естественным законам, подобным тем, что действуют в физике, станет одной из главных в представлении Смита о природе человека: вмешиваться в нее бесполезно, а следовательно, управлять людьми следует, позволив им свободно преследовать свои интересы. Годы, проведенные в кружке шотландских просветителей, Смит называл лучшими в своей жизни.
Работы Смита стали плодом его многолетних раздумий о природе человека и осмысления идеи естественной свободы и «естественного порядка». Рынки представляют собой «очевидную и простую систему естественной свободы», считал Смит. Исходя из этого, наилучшая экономическая система – это «естественный порядок», т.е. позволяющий каждому беспрепятственно преследовать свои экономические интересы, если это не нарушает законов, и конкурировать с другими. Сумма индивидуальных интересов в итоге складывается во всеобщее богатство и процветание, поскольку собственная выгода достижима только при удовлетворении потребностей других.
За «невидимую руку рынка» некоторые упрекали Смита в цинизме и воспевании эгоизма и бездушия. Однако Смит вовсе не имел в виду, что людьми движет исключительно корысть. Его «Теория нравственных чувств» – о естественных законах, которые движут людьми, включая те, что заставляют побеждать в себе звериное, и о праве на свободу. В «Богатстве народов» он пояснял, что каждый занимается своим делом и не осознает, как сумма всех действий всех людей складывается в общий и наилучший экономический результат, который не находится под чьим-либо индивидуальным контролем.
Условие, при котором сумма личных интересов служит всеобщему процветанию, – рынки, свободные от монополий и государственного вмешательства. «Чтобы поднять государство с самой низкой ступени варварства до высшей ступени благосостояния, нужны лишь мир, невысокие налоги и справедливое отправление правосудия; все остальное сделает естественный ход вещей», – считал Смит. По мнению Дугалда Стюарта, первого биографа Смита, эти слова были самым важным в «Богатстве народов».
Идеология свободы предпринимательства и раннего либерального капитализма, которой придерживался Смит, была остро востребована зарождавшимся классом промышленной буржуазии. Концепция Смита позволила построить либеральную традицию, и его вклад в развитие экономического либерализма сопоставим с вкладом Джона Локка в развитие политического либерализма, считает профессор Лондонской школы экономики Роберт Фалкнер.
«Наука об экономике в целом»
В романе Александра Пушкина «Евгений Онегин» главный герой «читал Адама Смита» и «умел судить о том, как государство богатеет, и чем живет, и почему не нужно золота ему, когда простой продукт имеет». Вероятно, Пушкин отразил полемику учения Смита, набиравшего в начале XIX в. популярность в российских светских кругах, с доминировавшей на протяжении XVIII в., в том числе и в России, доктриной меркантилизма. Отец Онегина «понять его не мог и земли отдавал в залог», в строгом соответствии с представлениями меркантилистов о том, что богатство – это деньги.
У Смита исходной категорией богатства страны выступает годовой продукт труда ее жителей. Идея о «невидимой руке», направляющей индивидуальные усилия к общему результату, привела Смита к мысли об общественной целостности труда и о фундаментальной роли труда в экономической жизни общества. Смит исходил из того, что люди на всех этапах своего развития обмениваются результатами своего труда. Таким образом, труд является и мерой товарного обмена, и источником материальных благ. «Не на золото и серебро, а только на труд первоначально были приобретены все богатства мира», – заключил он.
Тем самым Смит отошел от отраслевого подхода к анализу экономики и источников благосостояния, свойственного предшествующим учениям (у меркантилистов это внешняя торговля, у физиократов – сельское хозяйство). В «Богатстве народов» политэкономия впервые предстает как наука об экономике в целом. И если меркантилисты относились к экономике как к объекту регулирования, то классическая политэкономия Смита выстраивается как научный тип знания, где экономика является предметом исследования.
«Смитовская экономика» формулировалась на фоне развития промышленного капитала, которое коренным образом преобразовало и экономическую, и социальную структуру общества. Появлялись новые классы – промышленников и наемных рабочих, новая основа производства – автоматизация и разделение труда, новые виды дохода – прибыль от вложенного в промышленное производство капитала. Отразить происходящие структурные изменения в экономике и обществе мог только системный подход.
Цена годового продукта нации формируется как сумма доходов всех членов общества («догма Смита»). Смит выделил три основных источника дохода: заработную плату, прибыль и ренту: «Всякий человек, который получает свой доход из источника, принадлежащего лично ему, должен получать его либо от своего труда, либо от своего капитала, либо от своей земли». То есть источники дохода – это труд, капитал и земля: вслед за последователем Смита Жан-Батистом Сэем эта триада стала рассматриваться в экономической науке как основные факторы производства.
Смит различал стоимость, или естественную цену товара, которая складывается из всех трех видов дохода (например, в производстве хлеба рабочий должен получить зарплату, владелец завода – прибыль, владелец земли, на которой выращивается пшеница, – ренту), и рыночную цену – формируемую соотношением спроса и предложения в условиях конкуренции. При этом рыночная цена может оказаться как выше, так и ниже естественной – в случаях повышенного спроса на товар или, наоборот, снижения интереса к нему; но в любом случае сила конкуренции рано или поздно приведет рыночную цену к уровню естественной. Тем самым Смит описал трудовую теорию стоимости – считающуюся одним из главных его интеллектуальных достижений: определяя стоимость товара затраченным на него трудом, он отделяет стоимость от цены товара.
Смит проводил границу между производительным (обменивается на капитал) и непроизводительным (обменивается на доход) трудом. Первый создает новую стоимость в процессе создания материального богатства. Непроизводительный труд (слуги, чиновники) не прибавляет продукту стоимости и не участвует в создании богатства. В классической политэкономии эти идеи выразятся в отождествлении богатства с производительным трудом. Главной ценности меркантилистов – деньгам – останется лишь роль функции обмена.
Если богатство растет через расширение производства, то ключом к этому служит рост производительности, которая, в свою очередь, достигается за счет вложения капитала и разделения труда. Капитала требуется тем больше, чем шире специализация экономики, но, в свою очередь, чем шире специализация, тем выше ее рост. Смит разделил капитал на основной и оборотный, а также запасы уже произведенных товаров.
Торговля, по Смиту, стимулирует разделение труда, расширяет производство и увеличивает реальные доходы и богатство. Но для того чтобы получить максимальный эффект, нужен широкий рынок сбыта, а для этого, в свою очередь, – свобода внутренней и внешней торговли. Для экономики, где субсидии, экономические привилегии и лицензированные государством монополии были нормой, вывод Смита о том, что торговля выгодна обеим сторонам, а преференции определенным производителям приводят к инвестициям в неэффективные отрасли, звучал революционно. Если отрасль эффективна, то выдержит любую конкуренцию, включая иностранную, а если нет, вместо нее «невидимая рука» создаст новые и более эффективные.
Если иностранные товары дешевле, чем отечественные, запрет на их ввоз или высокие пошлины на них означают монополию отечественных производителей на внутреннем рынке. Эту монополию нужно постоянно подпитывать новым капиталом, который можно было бы направить в отрасли, в которых страна имеет конкурентные преимущества, объяснял Смит, называя такую практику расточительством. Как портной не пытается сделать себе обувь, а сапожник – сшить себе одежду, так и страны должны сами производить то, что могут сделать дешевле, и покупать те товары, производство которых на месте дороже. В теории Смита это нашло выражение в концепции абсолютных преимуществ, которыми обладает страна, производящая больше определенной продукции на единицу издержек. Наличие абсолютного преимущества в производстве определенного товара дает стране выигрыш от его экспорта, а другим – от его импорта.
Не меньшее зло – высокие налоги, создающие препятствия для усердной работы: если людям надо отдавать государству слишком много, у них нет причин повышать производительность и расширять производство, объяснял Смит.
Наследие Смита
Смит из тех счастливых теоретиков, кому довелось стать свидетелями воплощения своих идей. Только при его жизни (он умер в 1790 г., в разгар Французской революции) «Богатство народов» было издано 5 раз. Под влиянием этого трактата и личного общения со Смитом английский премьер-министр Уильям Питт-младший в 1786 г. настоял на подписании первого либерального торгового соглашения с Францией, снижавшего тарифы для обеих стран, и добился сокращения импортных пошлин на ряд товаров.
Политэкономия изначально преподавалась как часть курса нравственной философии, которую изучали будущие государственные деятели. Статус «отца-основателя» политэкономии способствовал продвижению либеральной доктрины Смита прежде всего в политической сфере. Считается, что американская Декларация независимости, принятая в начале войны за независимость от Британии (1775–1783 гг.), – «политический близнец» «Богатства наций», впервые опубликованного за несколько месяцев до принятия декларации в 1776 г. Главы «Богатства наций» о свободной торговле не раз цитировались в британском парламенте в качестве аргумента против принятия протекционистских законов. К середине XIX в. Смита уже именовали «апостолом свободной торговли», и его учение вынуждены были цитировать даже сторонники протекционизма – для того чтобы выдвинуть свои контраргументы.
Не редкость обращение к Смиту и в современном мире, особенно когда дело касается протекционизма, а «Богатство народов» среди экономистов именуется экономической Библией.
Экономика, описанная в «Богатстве народов», была идиллией: «неведомая рука» заставляла производителей продавать ровно столько, сколько требовалось покупателям. Это равновесие один из последователей Смита Жан-Батист Сэй выразил в законе, гласившем, что в рыночной экономике совокупный спрос и совокупное предложение всегда уравновешены («закон Сэя»). Первым в этом усомнился один из последователей Смита Томас Роберт Мальтус, предсказавший кризис перепроизводства вследствие дисбаланса предложения и спроса. Мальтус более известен по работе «Опыт о законе народонаселения» с предсказанием мировой катастрофы из-за того, что рост населения планеты существенно опережает рост производства продуктов питания. Но если в предсказании мирового голода из-за перенаселения он ошибся, то насчет кризиса перепроизводства его прогнозы сбылись: в 1825 г. в Англии разразился первый экономический кризис.
Ответ на вопрос о том, в чем ошиблись классики, чья экономика была, по сути, экономикой предложения, был найден только в XX в. сторонником активного вмешательства государства в экономику Джоном Мейнардом Кейнсом. В работе «Общая теория занятости, процента и денег», опубликованной в 1936 г., он рассуждал, что равенство спроса и предложения, описанное в классической теории, – лишь частный случай, который достигается либо случайно, либо в результате целенаправленных действий, и стоимостной объем продукции, который покупатели готовы купить, может быть ниже, чем предложение.
Среди множества идей Смита, которые позже были переработаны в множество других идей, нобелевский лауреат Джордж Стиглер «главным сокровищем» называл фокус на конкурирующего расчетливого человека, которому современная наука обязана концепцией эффективного распределения ресурсов. Поэты и мечтатели описывают мир, где совершенно альтруистичные люди трудятся только ради общего блага, но такого мира никогда не существовало, и думая о потенциальных пороках конкуренции, нужно помнить о ее преимуществах, писал в 1890 г. один из основателей неоклассической школы Альфред Маршалл в своем главном труде «Принципы экономической науки», который на протяжении нескольких десятилетий служил главным учебником по экономике в Англии.
В «Богатстве народов» описаны ныне базовые концепции классической экономической науки – от национального дохода, разделения труда, производительности, теории стоимости до идеи рыночного равновесия и первых выводов о том, что такое экономическое поведение человека. Имонн Батлер, соучредитель и директор Института Адама Смита, называет «Богатство народов» одной из самых важных книг за всю историю человечества: «Она сделала для экономики то, что Ньютон сделал для физики, а Дарвин для биологии. Все известное о торговле, коммерции и государственной политике было переосмыслено в соответствии с совершенно новыми принципами, которые мы до сих пор успешно используем».
Экономические идеи обладают огромной силой – они изменили мир не меньше, чем армии и флот, заключает Глори Лю, автор книги о влиянии доктрины Смита на американскую политику: «Работы Адама Смита остаются жизненно важными, потому что наша потребность определить и понять ценности рыночного общества, воспользоваться его уникальными возможностями и умерить его худшие импульсы так же важна, как и в любое время в предыдущие два столетия. <…> Необычайная широта и утонченность учения Смита напоминает нам, что экономическое мышление не может и не должно быть отделено от моральных и политических решений».
