Афганистан: экономика кризиса

Всего несколько дней после политического переворота в Афганистане наполнили мир событиями, похожими на остросюжетный блокбастер, однако все это происходило в реальности – бегство из страны президента, срочная эвакуация посольств с помощью военнослужащих, заполонившие аэропорт Кабула толпы местных жителей, отчаянно пытающихся уцепиться за фюзеляжи взлетающих эвакуационных самолетов, заявления мировых лидеров об угрозе превращения Афганистана в пристанище международного терроризма. В офисе государственной энергокомпании делегация талибов стояла перед мигающими дисплеями и обещала не выключать свет.

С начала июля, когда США завершили вывод из Афганистана американских войск, контролировавших ситуацию в стране два последних десятилетия, внимание мирового сообщества сосредоточено на попытках оценить последствия установления контроля над всей территорией Афганистана движением «Талибан» (запрещено в Российской Федерации), которое признано ООН террористической организацией. Но параллельно с политическим кризисом страна вступает в экономический и финансовый кризис. Ее экономика критически зависима от международного финансового обеспечения, а все золотовалютные резервы ее центрального банка хранятся на счетах в США. С учетом того, что большинство государств не спешат налаживать связи с новыми властями страны, уже переименовавшими ее в «Исламский Эмират Афганистан», перспективы и варианты разрешения этого кризиса вызывают множество вопросов.

Зависимость от международных доноров

Первый из этих вопросов – огромная зависимость экономики Афганистана от международной помощи, финансирующей три четверти бюджетных расходов страны и практически весь внешнеторговый дефицит, составляющий почти треть ВВП. С начала 2000-х Кабул получал финансирование от 70 стран (главным донором среди которых выступали США), а также 30 международных организаций.

С начала 2000-х экономика Афганистана стремительно росла, увеличившись вчетверо. Однако в абсолютном размере она остается довольно крошечной (ВВП в 2020 г. составил чуть менее $20 млрд – это, для сравнения, вдвое меньше бюджета Москвы того же года). А сама страна – одной из беднейших в мире, занимающей 213-е место из 228 по уровню реального ВВП на душу населения в мировом рейтинге CIA World Factbook.

Порядка 90% почти 40-миллионного населения Афганистана живут менее чем на $2 в день – уровень, определяемый как общемировая черта бедности. Занятость в стране сосредоточена в низкопроизводительном сельском хозяйстве (где занята почти половина всей рабочей силы). Частный сектор чрезвычайно узок – его развитие сдерживается низким уровнем безопасности, политической нестабильностью, слабыми институтами и крайне высокой коррупцией, оценивал в конце 2020 г. Всемирный банк. Слабость институтов и прав собственности ограничивает внутренний доступ к финансированию, слабая конкурентоспособность ведет к устойчивому торговому дефициту, равному 30% ВВП. Еще почти столько же (28% ВВП) Кабул тратит на обеспечение безопасности – против в среднем 3% ВВП у других бедных стран.

То, насколько критично для Афганистана международное финансирование, показывает эффект от его постепенного сокращения. К 2020 г. объем международных грантов стране снизился до 43% ВВП Афганистана со 100% ВВП в 2009 г. (при этом численность международных военнослужащих сократилась с более чем 130000 в 2011 г. до примерно 10000 к концу 2020 г.). Это привело к замедлению среднегодового экономического роста до 2,5% в 2015–2020 гг. с 9,4% в 2003–2012 г., подсчитал Всемирный банк. Бурный рост первого десятилетия обеспечивался ростом сектора услуг – за счет получаемых грантов – и сельского хозяйства.

В 2017–2020 гг. страны-доноры предоставили Афганистану более $15 млрд, что эквивалентно $3,8 млрд в год (бюджет страны на 2021 г. оценивался при принятии в $6 млрд). В ноябре 2020 г. доноры согласовали еще $12 млрд поддержки на 2021–2025 гг., однако при условии проведения ряда реформ. Выполнение этих условий со сменой власти также становится вопросом. К выдвинутым требованиям, в частности, относились соблюдение в стране прав человека, борьба с коррупцией и мирное урегулирование теперь уже бывшими властями страны противоречий с «Талибаном».

Пул доноров Афганистана пока не комментировал последние события в стране. Но о прекращении финансирования уже заявили некоторые из них, включая Евросоюз, который планировал предоставить Кабулу на развитие в 2021–2024 гг. $1,4 млрд, а также входящие в ЕС Германия и Финляндия. Заморозку помощи Афганистану рассматривает и Великобритания, от которой Кабул получил в 2019 г. около 300 млн фунтов и ждал в 2021–2022 гг. еще более 120 млн фунтов. Канада, которая с 2001 г. предоставила Афганистану $3,6 млрд, пока не сообщала об отказе Афганистану в помощи, но уже дала понять, что не признает новую власть в стране легитимной.

Масштаб международной помощи, от которой зависит Афганистан, вдесятеро больше, чем «Талибан» может направить на расходы из собственных средств, оценивает специалист по Афганистану исследовательского центра Brookings Ванда Фелбаб-Браун. Представители новой власти Афганистана заявили, что намерены заняться афганской экономикой. Однако для этого им потребуется доступ к международному фондированию, в то время как международные организации вряд ли поспешат налаживать сотрудничество с организацией, получающей прибыль от незаконной деятельности (продажи наркотиков, похищения людей), добавляет Фелбаб-Браун.

Заморозка золотовалютных резервов

«Талибан» одержал военную победу. Теперь ему предстоит управлять страной. А это непросто», – предупреждал на этой неделе бежавший из страны глава центробанка Афганистана Аджмал Ахмади в одном из своих твитов. Экономические санкции, которые вводит международное сообщество в ответ на политический переворот в стране, скорее всего, приведут к тому, что новым хозяевам президентского дворца в Кабуле попросту будет нечем управлять, писал в те же дни репортер британской The Guardian Питер Бомонт, анализируя ограничения, введенные Западом против нового режима «Талибана».

Традиционным спутником политической нестабильности выступает инфляция, и Афганистан – не исключение: смена власти ослабила национальную валюту афгани до исторического минимума. В теории страна может попытаться ограничить скорость девальвации, поддержав курс за счет продажи международных резервов центробанка. Однако после взятия «Талибаном» Кабула выяснилось, что резервов в стране практически нет, а те, что попадают на родину, ввозятся в Афганистан маленькими партиями наличных долларов из США, где и находятся.

Незадолго до победы талибов США прекратили поставки долларов в Афганистан и заблокировали доступ к находящимся в Соединенных Штатах счетам афганского правительства. Чуть позже Федрезерв заморозил резервы афганского центробанка на сумму $9,5 млрд – то есть практически весь их объем. Ахмади объяснил 18 августа в твиттере, что из этих резервов $7 млрд ( включая золотые резервы страны на $1,3 млрд) хранятся на депозите Федеральной резервной системы, около $2,4 млрд находятся под управлением Всемирного банка, еще $3,1 млрд вложены в американские ценные бумаги. К моменту прихода к власти «Талибана» на территории Афганистана, по его оценке, оставалось от 0,1 до 0,2% всех международных резервов страны.

С одной стороны, заморозка активов афганского центробанка оправданна, рассуждает в своем блоге аналитик портала Сentral Banking Джон Пол Конинг: «Что, если «Талибан» захочет продать облигации американского казначейства на $50 млн, чтобы купить оружие?» С другой стороны, эта предосторожность может иметь весьма негативные последствия, и не только для экономики Афганистана.

До сих пор афгани была стабильна за счет вложения активов центробанка в золото и доллары. Замороженные резервы не смогут выполнять роль такого стабилизатора, а потому теперь афгани может только продолжать падать, прогнозирует Конинг. Мера и правда наносит удар по «Талибану». Но это решение также означает начало периода гиперинфляции, которая больно ударит по населению.

23 августа в рамках крупнейшего в истории МВФ распределения специальных прав заимствования (special drawing rights, SDR) на $650 млрд Афганистан должен был получить около $440 млн новых резервов. Однако на этой неделе МВФ объявил, что тоже замораживает доступ страны к своим ресурсам из-за неясности с тем, кто ею правит, и тем, признает ли международное сообщество новую власть легитимной.

Ахмади прогнозирует, что на фоне этих событий инфляция в стране, которая, разогнавшись в апреле 2020 г. на пике первой волны пандемии до 17%, вскоре стабилизировалась (на конец марта 2021 г. показатель, по данным МВФ, находился на уровне 4,4%), снова станет двузначной. Непохоже, что до тех пор, пока средства Афганистана в США будут заморожены, найдутся доноры, которые помогут новому правительству поддержать экономику, пишет Ахмади. В теории «Талибан» мог бы найти финансовую помощь у отдельных стран, но маловероятно, что это произойдет, согласен Конинг.

«Голодные люди – злые люди»

Частично проблему отлучения Афганистана от финансовых ресурсов международного сообщества могут решить три cтраны, которые в 1990-е, когда «Талибан» контролировал большую часть Афганистана, признавали сотрудничество с «Талибаном» легитимным, – Пакистан, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты, пишет Central Banking. Однако Пакистан сам переживает экономические проблемы, что ограничивает его возможности, к тому же все три государства могут воздержаться от поддержки нового афганского правительства из-за опасения ухудшить отношения с США.

Еще один потенциальный источник внешней финансовой помощи для нового режима Афганистана – Китай, который дает сигналы о готовности к сотрудничеству и считается основным претендентом на освоение запасов афганского лития – металла, используемого при производстве аккумуляторов для мобильных устройств и электромобилей. По прогнозу Международного энергетического агентства, в ближайшие 20 лет мировой спрос на литий вырастет в 40 раз. Среди стран, с которыми возможно сотрудничество нового режима, Central Banking называет и Россию, которая после переворота в Афганистане не стала отзывать своих дипломатов из посольства в Кабуле.

Часть ресурсов для поддержки экономики мог бы найти и сам «Талибан», если бы стал разрабатывать афганские месторождения природных ископаемых, отмечает The New York Times. Такой опыт у «Талибана» уже есть: по данным ООН, в 2020 г. организация выручила за счет добывающего сектора более $460 млн. Запасы афганских месторождений золота, серебра, меди, железной руды, урана, лития, хромита и алюминия и правда велики и оцениваются в сумму до $3 трлн. Однако стране-изгою вряд ли удастся наладить полномасштабную инфраструктуру добычи и экспорта таких ресурсов, признает издание.

Новым правителям придется срочно что-то делать с экономикой, чтобы избежать серьезного финансового кризиса и сохранить власть, предупреждает Financial Times. «Экономических вызовов со временем будет все больше. Голодные люди – это злые люди, и с этим нужно как-то справиться», – цитирует издание главу консультационной группы по политическим рискам Vizier Consulting.

«Нелегитимная» экономика

Хотя представители новой власти в Афганистане заверяют население, что жизнь будет такой же, как прежде, и они намерены восстановить экономику, афганцы бросились в банки снимать накопления, а обещание талибов прекратить экспорт наркотиков требует возобновления международной помощи для того, чтобы страна засеяла свои поля легальными сельхозкультурами.

Незаконная экономика – наркотики, контрабанда, нелегальная добыча полезных ископаемых – составляет значительную часть производства, экспорта и занятости Афганистана, отмечает Всемирный банк. МВФ в 2019 г. приводил оценки дохода Афганистана только от производства наркотиков и наркотрафика в 6–11% ВВП страны.

Решение «восстанавливать экономику» может оказаться совсем не таким, каким его представляет западный мир, считают исследователи лондонского Института развития зарубежных стран (Overseas Development Institute) Граем Смит и Дэвид Мэнсфилд, эксперты по неформальной экономике Афганистана. Ожидание банкротства новых правителей Афганистана заставило международных доноров думать, что финансовое давление в форме отказа в гуманитарной помощи и финансировании развития создаст «Талибану» проблемы. Но они ошибаются, поскольку и до занятия Кабула у «Талибана» было огромное экономическое преимущество – организация контролирует торговые маршруты в Южной Азии, включая скоростные автодороги, мосты и даже тропинки, пишут Смит и Мэнсфилд.

Контроль над этими маршрутами, считают эксперты, и есть «главный экономический приз», делающий новую власть в стране фактически независимой от международных грантов – их роль может быть сильно переоценена с учетом того, насколько масштабна теневая экономика Афганистана и велики объемы «спрятанных» в зоне конфликта денег. Их поток обеспечивается даже не наркотиками, а незаконным перемещением по торговым маршрутам обычных товаров, таких как топливо и потребительский импорт. Суммы от этих сделок превышают объемы международной помощи, не исключают Смит и Мэнсфилд. Например, их только что опубликованное исследование приграничной провинции Нимруз показало, что неформальное «налогообложение» – сбор средств вооруженной «таможней» за безопасный провоз товаров – ежегодно приносит талибам порядка $235 млн, тогда как международную помощь провинция получала в размере $20 млн.

Нимруз – провинция, находящаяся в самом центре территории сторонников «Талибана», и она может служить примером того, что думают талибы о том, как работает экономика, полагают Смит и Мэнсфилд. Так, по их оценкам, в 2020 г. талибы заработали более $80 млн за счет «налогообложения» торгующих с Ираном афганцев, и это было еще до того, как они захватили все основные пограничные пункты на границе Афганистана с Ираном.

Сейчас рано говорить, что будет дальше, но, скорее всего, такие меры, как санкции и изоляция, мало применимы к сегодняшнему Афганистану, и ситуация, вероятно, будет развиваться без участия крупных западных стран, полагают исследователи.