Антипандемические стимулы: глобальный эффект

В 2020 г. правительства отреагировали на кризис масштабными бюджетными стимулами. Исследования эффектов этих стимулов до сих пор касались, как правило, отдельных сфер экономики (например, влияния на безработицу) или отдельных экономик (например, США, некоторых европейских и азиатских стран). Профессор Калифорнийского университета в Беркли Пьер-Оливье Гуранша и его соавторы попытались рассчитать глобальный эффект антикризисных фискальных мер, общий объем которых, по их оценкам, составил 11,3% мирового ВВП, в том числе 16,6% ВВП развитых стран и 5,9% развивающихся (в оценку включены как выплаты населению, так и поддержка компаний, госинвестиции, кредиты предприятиям, а также недополученные доходы из-за налоговых льгот). «Эконс» приводит пять главных выводов, к которым пришли экономисты.

• Вывод 1. Стимулы вдвое замедлили потенциальный рост банкротств в мире.

На малый и средний бизнес приходится больше половины занятости в мире. В развивающихся странах малые и средние предприятия (МСП) обеспечивают около 40% ВВП, а в развитых – до 55%. Во время кризисов именно эти компании наиболее уязвимы: их запасы ликвидности ограниченны, и они больше других зависят от банковского финансирования. Массовые локдауны во время первой волны пандемии заставили многих ожидать скорой «пандемии банкротств». Неудивительно, что большинство правительств включило в число первых пунктов своих антикризисных пакетов поддержку МСП.

По подсчетам Гуранша и его соавторов, с начала пандемии в мире было принято более 500 программ поддержки МСП, финансирование которых составило в среднем 5,1% ВВП, или немногим менее половины глобального пакета бюджетных стимулов. В эту оценку включена как прямая поддержка (гарантированные государствами кредиты, гранты), так и недопоступление в бюджеты доходов из-за предоставления предприятиям налоговых льгот и отсрочек по налоговым платежам.

Анализ показал, что без фискальной поддержки количество банкротств предприятий на глобальном уровне взлетело бы в 2020 г. на 9 процентных пунктов, в реальности рост был вдвое ниже – около 4,3 п.п. Таким же, по подсчетам экономистов, был бы рост банкротств, если бы прошлый год был «нормальным», то есть без пандемии. В развитых странах число банкротств МСП благодаря фискальным мерам оказалось даже меньше по сравнению с докризисными прогнозами, что и внесло основной вклад в «близкие к норме» общемировые данные.

• Вывод 2. Без львиной доли господдержки можно было обойтись.

Поддержка бизнеса позволила сохранить 36% компаний, 47% рабочих мест и 36,5% зарплат, оказавшихся в «зоне риска» из-за пандемии. Однако только 6% всех расходов (0,3% ВВП) приходятся на фирмы, в которых сосредоточены эти сохраненные рабочие места и зарплаты, рассчитали исследователи. Львиная доля – 88% поддержки – пришлась на фирмы, которые были достаточно сильны и могли бы выжить и без нее, пришли к выводу авторы, еще 6% получили фирмы, которые не выжили, несмотря на поддержку.

По расчетам Гуранша и его коллег, «лишние» расходы эквивалентны 4,5% мирового ВВП, или 40% совокупного мирового пакета бюджетных стимулов.

Самые неэффективные расходы из этой категории пришлись на развитые страны: если бы их правительства поддержали только те предприятия, которым действительно нужна была помощь, они могли бы потратить на поддержку малого и среднего бизнеса всего 0,13% ВВП вместо 6,1% ВВП. У развивающихся экономик разница между необходимыми и реальными расходами гораздо меньше – 1,5% ВВП против фактических 1,9%.

Однако хирургическая операция на поле боя – не микрохирургия, признают исследователи: пакеты стимулирования принимались в спешке, поскольку ситуация не оставляла времени на раздумья, и скорость, с которой политикам пришлось принимать решения, сказалась на эффективности.

• Вывод 3. «Лишние» стимулы не привели к зомбификации экономик.

Практически все, кто пытается прогнозировать, что будет с компаниями, получившими господдержку в разгар пандемии, в первую очередь задают вопрос о том, не заложила ли щедрая политика стимулов «часовую бомбу», которая рванет, как только компании лишатся этих ресурсов и придет время возвращать долги. По оценкам Гуранша и его соавторов, только 13% компаний, получивших в 2020 г. антикризисную поддержку, можно отнести к зомби: это компании, которые еще до пандемии не могли обслуживать свои долги. На поддержку зомби пришлось лишь 2% совокупной помощи бизнесу, или менее 0,1% ВВП.

По расчетам авторов, среди компаний, получивших в прошлом году госпомощь, к концу 2021 г. останутся на плаву 70%, из которых почти 23% – зомби, то есть можно сказать, что антикризисная поддержка не привела к появлению большого количества зомби-фирм, считают авторы.

• Вывод 4. Фискальные мультипликаторы оказались очень малы.

Чтобы оценить глобальные макроэкономические эффекты стимулов, исследователи построили модель на данных 64 стран, которые обеспечивают 90% мирового ВВП и торговли. Расчеты показали, что без стимулов падение мирового ВВП было бы на 0,67% больше (спад глобального ВВП в 2020 г. составил 3,6%). С учетом фискальной поддержки в 11,3% ВВП получается, что ее мультипликатор составил всего 0,06 (то есть каждый $1 поддержки стимулировал выпуск экономики на 6 центов), что довольно далеко от «обычных» оценок фискальных мультипликаторов, близких к единице.

Однако это не должно вводить в заблуждение по поводу эффективности фискальных стимулов, оговаривают авторы: стимулы поддержали спрос и рабочие места в секторах, где сократился спрос, тогда как значительная часть экономической активности была заблокирована ограничениями со стороны предложения. Если же рассматривать только активность, ограниченную спросом, – а это, по расчетам авторов, 31% глобальной экономики, – то фискальные стимулы позволили снять эти ограничения в масштабе примерно 10% ВВП. Однако по мере того, как в секторах, столкнувшихся с ограничением спроса, благодаря стимулу производство росло, сектора, столкнувшиеся с ограничением предложения, сокращали свой выпуск; и, таким образом, совокупный выпуск увеличивался меньше.

• Вывод 5. Переход мировой экономики на режим «двух скоростей» может ей навредить.

Развитые страны намного опередили все остальные в скорости вакцинации населения и могут начать отказываться от антипандемических стимулов. У развивающихся стран, в свою очередь, на продолжение такого стимулирования не остается ресурсов. Быстрое сворачивание фискальной поддержки в ситуации, когда в развитых странах пандемия фактически закончится, а в развивающихся – нет, приведет к существенной дивергенции траектории экономик: в развивающихся продолжится рецессия, а в развитых – быстрый восстановительный рост.

Однако если развитые страны, несмотря на выход из пандемии, продолжат фискальное стимулирование, негативный эффект для развивающихся стран может оказаться еще более разрушительным из-за роста глобальных процентных ставок. А повышение ставок Федеральной резервной системой, которое, согласно ожиданиям, может начаться в 2022 г., для развивающихся экономик существенно увеличивает премию за риск.

В целом исследование показывает, что фискальные стимулы помогли «залатать бреши» в экономике во время пандемии, поддержав спрос и занятость, но влияние бюджетной поддержки на совокупный выпуск во время кризисов, связанных с ограничениями как спроса, так и предложения, может быть более скромным, чем во время «обычных» кризисов, когда «ломается» только канал спроса, резюмируют авторы. Основной риск они видят в последующей дивергенции роста экономик, вызванной в том числе масштабными пакетами антипандемических стимулов. Из-за роста глобальных ставок в ближайшие годы основным поводом для беспокойства развивающихся экономик будет их финансовая уязвимость, и главная роль в постковидном мире перейдет от фискальной политики к монетарной, полагают экономисты.