Экономика мафии: влияние криминала на работу фирм

Организованную преступность можно назвать одной из крупнейших экономик мира: по оценкам Межамериканского центра налоговой администрации (CIAT), только незаконная торговля, связанная с транснациональной преступной деятельностью, составляет от 8% до 15% глобального ВВП, а сумму ежегодно отмываемых во всем мире денег Управление ООН по наркотикам и преступности оценивает в 2–5% глобального ВВП.

Проблему более значимую, чем масштаб деятельности криминальных организаций, представляют издержки от этой деятельности для экономики и общества. Это как прямые затраты – ресурсы, задействованные в борьбе с преступностью, и ресурсы, изъятые преступными организациями из экономики (грабежи, вымогательство и т.п.), так и косвенные – перекосы в экономике, спровоцированные действиями криминальных структур. Например, существенное снижение ВВП на душу населения (на 16%, по итальянским данным); перенаправление госрасходов, выделяемых на поддержку бизнеса, преступникам; влияние объединенных преступных групп на выборы и поведение политиков и на долгосрочные экономические результаты.

Преступные организации не ограничиваются нелегальным бизнесом – их активность распространяется на легальные фирмы и рынки, где они получают конкурентные преимущества благодаря наличию незаконного капитала, коррупции и своей силе принуждения. Проникновение мафии в частный легальный бизнес и последствия этого на микроуровне фирм исследовали экономисты Банка Италии Литтерио Миренда, Сауро Мочетти и Лючия Риццика – на примере ндрангеты, одной из крупнейших в мире преступных организаций «родом» из южной Италии. Их исследование опубликовано в августовском выпуске American Economic Review, ведущего мирового научного журнала по экономике.

Мафия действует как хищник, нацеливаясь на относительно молодые фирмы в определенных секторах – тех, где легче отмывать деньги (торговля, финансовые услуги), или тех, где относительно велика доля госконтрактов (строительство, коммунальные услуги), выяснили авторы. Изначально инфильтрация в виде внедрения мафиози в топ-менеджмент или в число совладельцев приводит к резкому росту доходов компаний, что, однако, объясняется всплеском легализации незаконных доходов мафии: ее «бизнес-стратегия» направлена на краткосрочную эксплуатацию фирмы и быстрое истощение ее активов.

Калабрийская мафия

Ндрангета появилась во второй половине XIX века в Реджо-ди-Калабрия – бедной итальянской провинции, находящейся на самом «мыске сапога», очертания которого напоминает Апеннинский полуостров. В течение почти ста лет ндрангета представляла собой «периферийную форму сельского бандитизма», занимаясь рэкетом и вымогательством на местном уровне, пишут исследователи. Однако в 1970–1980-х организация начала наращивать свою мощь, проникая, вслед за мигрировавшими из бедного региона в поисках заработка калабрийцами, сначала в богатые северные районы Италии, страны Европы, а после налаживания связей с южноамериканскими наркокартелями превратилась не только в крупнейшую итальянскую, но и в одну из самых богатых и влиятельных глобальных преступных группировок, присутствующую почти на всех континентах. В 2010 г. ндрангета была классифицирована в итальянском законодательстве как мафия.

Считается, что сегодня калабрийская мафия контролирует большую часть трансатлантического наркотрафика в Европу. По оценкам Transcrime, итальянского центра исследований транснациональной преступности, лишь менее четверти доходов ндрангеты приходятся на «регион происхождения», тогда как, например, у коза ностра – знаменитой сицилийской мафии – более 60%. Ежегодный доход ндрангеты, по оценкам OCCRP, составляет порядка $60 млрд, что эквивалентно примерно 3% ВВП Италии. В 2020 г. Интерпол анонсировал международную операцию с участием более десяти стран по демонтажу ндрангеты, к январю 2021 г. было арестовано 355 предполагаемых участников группировки, и в Италии начался «крупнейший за десятилетия судебный процесс над мафией».

В отличие от других преступных группировок, ндрангета, расширяя свои границы, везде воссоздавала собственную структуру, формируя плотную сеть, которая охватывала как коммерческие, так и политические организации, – что сравнимо с методом колонизации. Структура ндрангеты довольно уникальна. Во-первых, она состоит из сотен кланов, каждый из которых сформирован по принципу кровного родства и обычно связан с другими кланами такими же родственными узами, так что стать членом мафии, не будучи членом какой-либо ее семьи, практически невозможно, при этом каждый член семьи является мафиози просто по факту своего происхождения. Во-вторых, подобная сетевая структура делает ндрангету скорее «зонтичным брендом», нежели монолитной организацией с единым центром принятия решений. Кланы действуют как на локальном уровне, так и на глобальном – что характеризует деятельность ндрангеты как глокальную (glocal: от global – «глобальный» и local – «локальный»). Эти же особенности ндрангеты позволили экономистам Банка Италии изучить ее внедрение в легальный бизнес и последствия для пострадавших фирм.

Отраслевые предпочтения мафии

Исследователи из Банка Италии совместили информацию из баз данных о финансовых показателях итальянских корпораций (обществах с ограниченной ответственностью и акционерных обществах, на которые приходится 20% всех фирм и 50% всех занятых в экономике), их директорах и собственниках, а также из отчетов национальной комиссии по борьбе с мафией, содержащих сведения о кланах, занимавшихся бизнесом в центре и на севере Италии, за 2006–2016 гг. Кланы ндрангеты именуются по фамилии семьи, возглавляющей клан.

Авторы идентифицировали все фирмы, в которых хотя бы один совладелец или директор 1) носит фамилию клана ндрангеты, указанного в отчетах комиссии по борьбе с мафией, 2) рожден в Калабрии. При совпадении двух пунктов фирма квалифицировалась как инфильтрированная мафией. Таким образом было отобрано около 9200, или около 1% фирм. Полученные данные следует считать нижней границей, считают авторы (см. врез ниже). Это, как правило, крупные фирмы, выручка которых в 2016 г. составляла 2% от совокупной всех фирм, или более 40 млрд евро. Географически максимальная концентрация «бизнес-мафии» была обнаружена на высокопроизводительном северо-западе Италии, что подтверждалось и другими источниками.

Чаще всего мафия проникает в фирмы, работающие в сфере строительства (19%), недвижимости (15%), оптовой и розничной торговли (11%). Однако если рассматривать соотношение доли всех инфильтрированных мафией фирм в секторе и доли всех фирм в этом секторе в совокупной выборке, то наиболее сильное проникновение мафии наблюдается в секторе коммунальных услуг, который в значительной степени связан с государственным заказом (газо-, электро-, водоснабжение, уборка мусора и т.п.), и в секторе финансовых услуг (например, денежных переводов). Наименьший интерес у ндрангеты вызывает промышленность и сельское хозяйство.

Эта отраслевая «карта бизнеса» предполагает, что ндрангета склонна предпочитать сектора, которые наиболее защищены от конкуренции; в которых она может использовать свою силу принуждения и коррупции для извлечения ренты (в основном из государственных расходов); и в которых может маскировать незаконную деятельность, заключают исследователи.

Среди «захваченных» фирм, созданных в изученный период, порядка трети подверглись инфильтрации в первый же год своего существования. В 70% обнаружен только один предполагаемый мафиози в числе директоров или совладельцев и лишь в 7% – более трех. Чаще члены клана входят в число совладельцев через приобретение акций компании, в меньшей степени проникновение происходит через совет директоров, выяснили авторы.

«Бизнес-стратегия» мафии

Согласно расчетам авторов, внедрение мафии в фирмы приводит к резкому росту их выручки – в среднем на 24% через год. За этим ростом могут стоять два разных процесса, обусловленные мотивацией мафии: в одних случаях она стремится проникнуть в легальную экономику для отмывания доходов, в других – для получения контроля за определенными рынками и извлечения ренты.

Так, в строительном секторе рост доходов сочетается с пропорциональным увеличением производственных затрат, что свидетельствует о реальном всплеске экономической активности. В оптовой и розничной торговле рост доходов не сопровождается ростом трудовых и капитальных затрат в сравнении с показателями «до инфильтрации», но связан с ростом промежуточных затрат. Последнее свидетельствует об искусственном завышении доходов для отмывания денег: по данным финансовой разведки Банка Италии, компании-пустышки сконцентрированы именно в секторе торговли, и одна из их отличительных характеристик – сильная корреляция между доходами и переменными затратами.

Проникновение в строительный сектор, возможно, в большей степени обусловлено бизнес-причинами: он считается одним из наиболее связанных с организованной преступностью – так, мафия оказывает поддержку политикам на выборах в обмен на льготы в строительном бизнесе. Дополнительный анализ авторов на огромной выборке (1,2 млн фирм) показал, что у инфильтрированных компаний вероятность получить госзаказ на 30% выше средней.

Помимо возможности участвовать в распределении государственных средств, инфильтрированные строительные фирмы могут получать другие конкурентные преимущества – например, иметь доступ к более крупным внешним финансовым ресурсам, к контролю над неформальной рабочей силой, характерной для сектора, или над всей производственной цепочкой.  

На фоне роста дохода увеличение затрат на труд наблюдается у фирм в секторах, деятельность которых наиболее тесно связана с госзаказом и госфинансированием (образование, здравоохранение, коммунальные услуги, промышленность). Среди других видов деятельности роста затрат практически не происходит, то есть более высокие доходы могут быть исключительно «бумажными», маскируя отмывание денег, считают авторы.

Всплеск доходов является разовым и постепенно нивелируется в течение следующих лет, что резко контрастирует с относительно более плавной динамикой у «здоровых» фирм. Однако рост доходов у «захваченных» мафией компаний, на удивление, не приводит к улучшению их финансового положения, пишут авторы: напротив, у таких компаний левередж (соотношение заемных и собственных средств) увеличивается из-за роста долга и снижения собственного капитала.

Увеличение левереджа согласуется с гипотезой о том, что «бизнес-стратегия» мафии не требует повышения финансовой устойчивости фирм, а мотивирована краткосрочными интересами; более того, сокращение собственного капитала фирмы может сигнализировать о стремлении вывести активы в легальную экономику для обналичивания. В итоге «захваченные» мафией фирмы имеют крайне высокую вероятность ухода с рынка – правда, оговаривают авторы, не установлено, является ли такой уход самоликвидацией или свидетельством эффективности органов правосудия.

Авторы также попытались выявить долгосрочные последствия инфильтрации фирм мафией, составив карту ее распространения по муниципалитетам севера и центра Италии с 1970-х гг., когда ндрангета начала свою «колонизацию», и сравнив эти данные с уровнями местной экономической активности. Они обнаружили сильное негативное влияние мафии на долгосрочный уровень занятости: переход муниципалитета из топ-10% с наименьшим проникновением мафии в топ-10% с наибольшим ведет к снижению роста занятости на 28 процентных пунктов за 40 лет, что вызвано прежде всего влиянием мафии на компании, связанные с госсектором.

Хотя в исследовании основное внимание уделяется последствиям проникновения ндрангеты в регионы центра и севера Италии, его выводы могут быть применимы к деятельности других преступных организаций и разным географическим регионам, считают экономисты Банка Италии: «Мотивы, лежащие в основе захвата компаний, общие для всех мафий».