«Фаза развертывания» цифровой экономики
Производительность важна не только с точки зрения темпов роста экономики: повышение производительности способствует росту благосостояния общества и тому, что выгоды от экономического роста распределяются более равномерно между всеми. Но примерно с середины 2000-х темпы роста производительности в мире стали замедляться, и это снижение ускорилось после глобального финансового кризиса – несмотря на начавшееся и продолжающееся развитие технологий и цифровизацию. Что не так с производительностью или с влиянием на нее технологий? Может ли стать «точкой перелома» пандемия, ускорившая цифровую трансформацию? 14 апреля Барт ван Арк, профессор Университета Манчестера, специализирующийся на исследованиях производительности, выступил на XXII Апрельской международной конференции ВШЭ с почетным докладом «Взгляд на производительность: выгоды экономики, бизнеса, трудящихся и общества». «Эконс» публикует выдержки из выступления:
– Термин «производительность» всем хорошо известен, его очень часто употребляют, но все равно важно задаться вопросом: «А почему производительность так важна? Почему так важно следить за этим показателем?»
Пол Кругман, лауреат Нобелевской премии по экономике и знаменитый колумнист The New York Times, однажды заметил: «Дело не только в производительности, однако в долгосрочной перспективе практически все дело именно в ней». Важно учитывать, что производительность – единственный устойчивый источник экономического роста. Чтобы экономика росла, можно обеспечить большее количество людей рабочими местами, можно дать им больше станков, можно задействовать природные ресурсы, но все эти источники конечны: природные ресурсы исчерпаемы, а у труда и основного капитала убывающая отдача – то есть чем больше труда и капитала вы используете, тем меньше выгоды вы извлекаете. Единственный способ стабильно наращивать отдачу всех факторов производства – повышать их производительность.
Есть распространенное представление о том, что повышение производительности и создание рабочих мест – это развилка: то есть если вы наращиваете производительность, инвестируя в новое оборудование или новые технологии, то вы в конечном итоге уничтожаете множество рабочих мест. Но многолетние исследования показывают, что на самом деле именно более производительные фирмы создают и больше новых рабочих мест.
Производительные рабочие места обеспечивают более высокие зарплаты – как следствие, в экономике растет спрос, инновации, инвестиции в человеческий капитал, в основной капитал и нематериальные активы. Наконец, новейшие исследования свидетельствуют, что есть позитивная корреляция между производительностью и увеличением благосостояния общества: то есть рост производительности способствует тому, что уровень жизни людей повышается, улучшается здоровье населения и растет уровень образования. Таким образом, за счет роста производительности обеспечивается инклюзивный экономический рост – то есть большее количество людей получают выгоды от роста экономики.
Почему производительность замедляется?
– В 1990-е гг. и в начале 2000-х темпы роста производительности труда в мире в среднем составляли порядка 2–3%, иногда даже более 3%. Но с середины нулевых, и особенно после глобального финансового кризиса, рост производительности начал замедляться, сейчас он составляет около 1,5%. При этом темпы роста производительности транслируются в темпы экономического роста в соотношении 1:1, то есть замедление роста производительности на 1,5 п.п. означает, что и экономика растет на 1,5 п.п. медленнее.
Этому замедлению есть множество объяснений и нет единственного верного. Во-первых, когда мы говорим о производительности в среднем в мире, важно учитывать, какой была динамика производительности в развивающихся экономиках. В 1990-е и в начале 2000-х гг. у многих развивающихся стран, в первую очередь у Китая, сохранялся большой потенциал догоняющего роста, но невозможно догонять бесконечно. По мере того как экономика страны приближается к лидерам глобальной экономики, рост начинает замедляться. Именно это происходило с китайской экономикой, и во многом именно замедление Китая стало одной из основных причин замедления всей глобальной экономики. Темпы роста производительности в Китае сейчас примерно в четыре раза ниже, чем два десятилетия назад, – это отразилось и на динамике производительности в мировой экономике в целом.
Второе объяснение состоит в том, что доля сектора услуг – особенно в развитых экономиках – растет и начинает обгонять долю промышленного производства. Чем богаче экономика и чем старше население, тем более значимым становится вклад в экономику сектора услуг, но вместе с тем увеличивается и доля низкопроизводительных услуг. Это явление также называют «эффектом Баумоля» или «болезнью Баумоля» [по имени американского экономиста Уильяма Баумоля], который еще в 1960-е предположил, что при росте зарплат производительность в экономике может не расти, поскольку увеличивается доля низкопроизводительных услуг. В качестве примера можно привести здравоохранение, туризм, крупные сегменты розничной торговли – не то чтобы производительность в этих секторах совсем не растет, но темпы ее роста существенно ниже.
Еще одно объяснение – последствия глобального финансового кризиса: восстановление экономики после него было крайне проблемным, рост спроса замедлился, процентные ставки на минимуме, а фискальная политика не смогла обеспечить стимулы для инвестиционной активности. В целом замедление роста производительности началось еще до глобального финансового кризиса, в самом начале 2000-х гг., и тем не менее и сам кризис, и последующее замедление восстановления экономики внесли существенный вклад в этот процесс.
Часть объяснений указывают и на структурные проблемы экономической политики: в частности, речь идет о росте регуляторной нагрузки на рынки труда, ослаблении конкуренции по мере усиления крупнейших игроков и сокращении возможностей для малых и средних предприятий.
Наконец, замедление производительности также связывают с проблемой деглобализации: в последние годы глобальная кооперация сокращается, а это создает существенные препятствия для роста – меньше возможностей для экономии от масштаба за счет выхода на глобальные рынки, менее активно идет обмен технологиями и знаниями, что также негативно сказывается на производительности.
Новый парадокс производительности
– Сейчас много внимания уделяется так называемому новому парадоксу производительности. Он состоит в том, что, несмотря на бурное развитие и внедрение технологий, которые, по идее, должны способствовать росту производительности, ее динамика продолжает замедляться. У этой загадки также есть множество объяснений, но, на мой взгляд, это лишь вопрос времени. Цифровую эпоху можно разделить на два больших этапа. На первом этапе, с 1980-х до середины 2000-х гг., мы говорим о «старой цифровой экономике»: в этот период происходит активная цифровизация – расширяется использование персональных компьютеров и интернета, начинается развитие онлайн-торговли, и все это вносит большой вклад в рост производительности. С середины 2000-х мир вступает в эпоху «новой цифровой экономики»: главными драйверами становятся мобильные технологии, повсеместный доступ в интернет, развитие облачных технологий, а в последние пять-десять лет все более значимым становится влияние искусственного интеллекта и роботизации.
Это очень важный переход и качественно иная цифровая экономика. Необходимо разграничить понятия «цифровизация» и «цифровая трансформация». Цифровизация – это внедрение и более активное использование различных технологий. А цифровая трансформация – это стратегический подход, который предполагает использование новых технологий и работу с данными, чтобы связать различные организации, активы и процессы.
Для этого компаниям нужно значительно больше времени: можно предоставить всем доступ к любым технологиям, но компаниям нужно время, чтобы определить, как наиболее эффективно эти технологии задействовать, чтобы с их помощью создать новые товары или услуги, удовлетворить новые запросы потребителей и в целом адаптировать стратегию своего бизнеса. Возвращаясь к новому парадоксу производительности: таким образом, чтобы внедрение новой технологии трансформировалось в повышение производительности компании, должно пройти время.
Производительность после пандемии
– Наш анализ показывает, что отрасли, которые наиболее интенсивно используют цифровые технологии, уже сейчас дают больший вклад в рост производительности по сравнению с другими секторами. И хотя в абсолютных цифрах даже в этих технологичных секторах мы по-прежнему видим замедление темпов роста производительности, хорошая новость в том, что цифровые технологии уже сейчас значимо положительно влияют на производительность.
Вопрос в том, смогут ли они остановить многолетнее замедление и развернуть этот тренд? На мой взгляд, ключевым фактором в этом смысле выступает именно способность компаний эффективно внедрять технологии, а не нехватка или недостаточное развитие технологий как таковых. Цифровых технологий достаточно, нет больших проблем и с их распространением, но готовность внедрить их зависит от множества факторов: качества управления, навыков рабочей силы, организационных и социальных инноваций как в бизнесе, так и в государственном управлении.
Улучшения во всех этих сферах – вполне реалистичная перспектива. Экономист Карлота Перес в своей книге Technological Revolutions and Financial Capital («Технологические революции и финансовый капитал») выделяет две стадии внедрения технологий. Первая – «фаза установки» (installation phase): на этой стадии может происходить созидательное разрушение, появляются новые рынки – новые технологии только опробуются, и рост наблюдается лишь в небольшом количестве секторов. Вторая – «фаза развертывания» (deployment phase): способность компаний воспринимать технологии увеличивается, активно создаются новые товары и услуги, растет спрос на них, и выгоды технологической трансформации ощущаются уже во всей экономике.
Что требуется, чтобы перейти от «фазы установки» к «фазе развертывания»? И может ли пандемия стать поворотной точкой, в которой начнется этот переход? Ведь коронавирус заставил многие компании мгновенно провести цифровую трансформацию: люди работали из дома, расцвела электронная торговля. Еще рано говорить о том, сможет ли экономика выиграть от этого шока в долгосрочной перспективе, – к сожалению, мы все еще его переживаем, тем более что с начала пандемии ее эффекты с точки зрения производительности были крайне волатильными. Так, в самом начале пандемия способствовала резкому росту производительности, поскольку менее производительные сектора приняли на себя основной удар, но затем производительность начала падать, поскольку низкопроизводительные сектора стали понемногу восстанавливаться по мере снятия карантинных ограничений.
В целом посткоронавирусное восстановление экономики будет оказывать разнонаправленное влияние на динамику производительности. С одной стороны, восстановление спроса будет способствовать ускорению производительности. Но на стороне предложения все не столь однозначно. Непонятно, какие из положительных изменений, которые принесла пандемия, – например, дистанционная занятость и более активное использование облачных сервисов – сохранятся. Соответственно, непонятно и то, какие из новых бизнесов, появившихся в ответ на новые потребности, – например, сервисы онлайн-образования и другие новые цифровые услуги – продолжат существовать и развиваться.
Наконец, после пандемии во всем мире возрос спрос на надежность и устойчивость: в частности, страны хотят меньше зависеть от глобальных цепочек поставок, а недавняя авария в Суэцком канале еще раз напомнила, какими болезненными могут быть последствия сбоев в глобальных цепочках. Но глобальные цепочки поставок были существенным драйвером роста производительности, так что есть риск, что усиление закрытости экономик может привести к негативным последствиям для экономического роста.
