Географический дисбаланс в экономической науке
В середине 1960-х гг. профессор Гарварда Альберт Отто Хиршман по приглашению Всемирного банка побывал в Нигерии, где наблюдал за модернизацией железной дороги. Наблюдения его озадачили. Нигерийская железнодорожная компания, долгое время бывшая государственной монополией, столкнулась с конкуренцией со стороны частных автоперевозчиков, однако даже не пыталась хоть как-то улучшить свою работу, несмотря на падавшие из-за оттока клиентов доходы.
Эта история подтолкнула Хиршмана на размышления и исследования, впоследствии изложенные им в книге «Выход, голос и верность». Когда потребитель недоволен, он может либо настаивать на изменениях (стратегия «голос»), либо уйти и забрать свои деньги (стратегия «выход»), рассуждал Хиршман. В случае с нигерийской компанией потеря ею потребителей (выбравших «выход») лишила ее обратной связи, необходимой для эффективной работы. Эта концепция потребительского выбора применима во многих сферах жизни, в том числе политической и социальной, что принесло книге Хиршмана мировую известность.
Эта история – лишь один из примеров, как изучение локальных практик и институтов может стимулировать прогресс в экономической науке в целом. Так, особенности экономического поведения фермеров Кении стали основой для теории асимметрии информации Джозефа Стиглица, за которую он получил в 2001 г. Нобелевскую премию. В своей нобелевской автобиографии Стиглиц отмечал, что время, проведенное им в Кении, стало решающим для развития его идей: «Наблюдение за экономикой, которая во многом сильно отличается от той, в которой вы растете, помогает кристаллизовать проблемы: в своей собственной среде человек слишком многое принимает как должное, не спрашивая, почему все так, как есть».
Исследования, основанные на анализе локальных практик, могут помочь раскрыть роль социальных и культурных особенностей, которые в противном случае остались бы скрытыми от взгляда ученого. Когда, казалось бы, выверенные представления вдруг сталкиваются с «аномалиями», это не просто расширяет понимание мира, но и обогащает социальные науки.
Многие экономисты считают, что их дисциплина является универсальной, а ее инструменты применимы в любой обстановке. Как бы верно это ни было в принципе, на практике такой подход часто отражает ограниченность взглядов на институциональные контексты и предубеждения относительно того, какие вопросы важны больше, а какие непринципиальны. Исследования, основанные на локальном опыте, могут помочь преодолеть слепые пятна в отношении практик и институтов, которые расходятся с теми, что преобладают в США или Европе, отмечают в новом исследовании Дэни Родрик, профессор Гарвардского университета, и его соавторы.
Однако в научных публикациях по экономике наблюдается значительный и устойчивый географический дисбаланс: в топ-10 научных экономических журналов 93% публикаций приходится на авторов из США и других развитых стран, проанализировали Родрик и его соавторы. В среднем публикацию экономистов из развитых стран цитируют почти в 7 раз чаще, чем публикацию авторов из развивающихся стран.
Хотя очевидно, что в научных институтах богатых стран проводится основная доля исследований, сверхконцентрацию науки не объяснить только недостатком ресурсов или инвестиций в образование в развивающихся странах, считают Родрик и его соавторы: на развитые страны приходится лишь более трети глобального ВВП по паритету покупательной способности (ППС). Скорее, речь можно вести о неравенстве доступа к исследовательской инфраструктуре, полагают Родрик и его коллеги: авторы из развивающихся стран исключены из самых рейтинговых журналов, и их исследования получают меньше внимания со стороны других экономистов, чем работы исследователей из развитых стран.
Журналы, статьи и авторы
В своей работе, которая готовится к публикации в журнале World Development, Родрик и соавторы проанализировали авторство более 451000 статей, опубликованных с 1980 по 2021 г. в 486 научных экономических журналах. Авторы статей были распределены по странам не по национальности или происхождению, а в зависимости от того, где базируется организация, с которой ученый аффилирован.
Анализ показал, что за минувшие четыре десятка лет возросло как число научных экономических журналов, так и количество статей – примерно в три и в пять раз соответственно. Возросло и сотрудничество авторов из разных регионов: с 5% всех публикаций в 1980 г. до 22% в 2021 г. При этом доля публикаций в соавторстве с исследователями из развивающихся экономик увеличилась за то же время с 2% до 15%.
Однако рост доли исследований с участием авторов из развивающихся стран произошел в основном за счет журналов с относительно низким рейтингом. Родрик и соавторы воспользовались рейтингом научных журналов SJR, в котором учитывается не только количество цитирований публикаций журнала, но и качество этого цитирования, то есть уровень цитирующих изданий.
Если все журналы поделить на пять категорий по качеству – первая десятка рейтинга, затем 11–25 места, 26–50, 51–100, ниже 100, – то, например, в топ-10 на авторов из США по состоянию на 2021 г. приходится около 65% публикаций, в журналах с рейтингом 26–50 – менее половины, а в журналах с рейтингом ниже 100 – менее 20%.
Прогресс же авторов из развивающихся стран ограничивается наименее престижными журналами: самый заметный рост доли их авторства – с 9% до 26% – произошел в публикациях в журналах с рейтингом ниже 100. В самых авторитетных журналах роста представительства исследователей из развивающихся экономик почти не наблюдается (их доля увеличилась с 3,4% в 1980–1999 гг. до 5% в 2000–2021 гг.).
Другими словами, чем выше качество журнала, тем больше в нем представительство США и других развитых стран; и, соответственно, чем качество журнала ниже – тем больше в нем публикаций авторов из развивающихся стран. И эта асимметрия только расширялась на протяжении исследуемого периода, то есть четырех последних десятилетий.
Исследования и их потенциал
В совокупности на авторов из США и других развитых стран приходятся колоссальные 93% публикаций в топ-10 научных экономических журналов за 2016–2021 гг. Подобную сверхконцентрацию трудно объяснить только экономическими ресурсами, сомневаются Родрик и его соавторы.
Выпуск исследований развивающихся стран намного ниже их экономического веса в мировой экономике (см. График 3 ниже). Дисбаланс бросается в глаза во всех развивающихся регионах. Несмотря на то что некоторые из них добились огромных экономических успехов за последние десятилетия, они продолжают оставаться крайне недопредставленными в ведущих журналах. Например, Восточная Азия производит почти треть мирового ВВП по ППС, однако экономисты из этого региона публикуют менее 5% статей в крупных научных журналах.
Аналогично дисбаланс наблюдается в отношении доли самих исследователей из развивающихся стран в глобальном пуле исследователей: за исключением США, в каждом регионе доля исследователей больше, чем доля их публикаций в ведущих журналах. Эти данные свидетельствуют о том, что дисбаланс нельзя объяснить просто отсутствием исследований в развивающихся регионах, полагают Родрик и соавторы.
Если же сравнить долю региона в общем объеме публикаций и его долю в глобальном населении, контраст будет еще более разительным. Например, у Восточной Азии доля населения в семь раз больше, чем доля авторства в общем объеме научных публикаций. Тогда как у США при 65% всех публикаций доля в глобальном населении составляет всего 4%, у остальных развитых экономик – соответственно 28% и 8%.
Интересно, что до конца 1990-х гг. развитые экономики, за исключением США, были тоже недостаточно представлены в ведущих экономических исследованиях и в этом плане не слишком отличались от развивающихся регионов. Однако с конца 1990-х ситуация изменилась, разрыв между долей развитых экономик (исключая США) в мировом ВВП и их долей в исследовательском «выпуске» сократился и за последние пять анализируемых лет фактически исчез. Сейчас при 28% в мировых исследованиях на развитые страны (без США) приходится 22% мирового ВВП по ППС (на США – 16%). Разрыв сокращался как за счет снижения доли развитых экономик в мировом ВВП, так и за счет роста числа исследований.
Однако почти у всех развивающихся регионов разрыв между долями в мировом ВВП и в количестве исследований увеличился. А там, где он несколько сократился (как в Латинской Америке и Восточной Европе), это стало результатом снижения доли экономики в мировом ВВП, а не роста исследований. Другими словами, проблема недостаточной представленности развивающихся стран в ведущих научных публикациях со временем ухудшилась, заключают Родрик и соавторы.
Распространение знаний
Публикации авторов, базирующихся за пределами США и развитых экономик, также получают относительно мало внимания со стороны других ученых, показывает анализ цитирования научных статей. За год с момента публикации статьи авторов из США цитируются примерно на 50% чаще, чем статьи авторов из других развитых стран, и в два раза чаще, чем статьи авторов из развивающихся стран. В среднем статья, написанная совместно авторами из США и других развитых стран, получает больше всего цитирований – 17,3, статья исследователей только из США – 17. Публикации, написанные авторами из США в сотрудничестве с авторами из развивающихся стран, получают 11,1 цитирования – это выше глобального среднего показателя, составляющего 10,5. Статьи авторов из развивающихся стран получают только 2,6 цитирования.
Эти различия могут быть частично обусловлены эффектами отбора: например, авторы из развитых экономик могут представлять более качественные статьи, публиковаться в более качественных журналах и цитироваться в более качественных журналах. Регрессионный анализ показал, что статьи авторов, базирующихся за пределами США, имеют существенно меньшую вероятность быть опубликованными в топ-10 журналов – даже с учетом качества статей (полученных цитирований).
Так, статья, авторами которой выступают исследователи из США, будет опубликована в топ-10 научных журналов с вероятностью 15,5%, тогда как для статьи, написанной авторами из развивающихся стран, с таким же количеством цитирований в год аналогичная вероятность будет более чем на порядок меньше – 1,4%. Статья авторов из развивающихся стран, написанная совместно с авторами из США, повышает эту вероятность до 11,8%. А совместно с авторами других развитых стран – только до 2,9%. Это свидетельствует о ценности совместной работы исследователей из развивающихся стран с учеными именно из США, что в том числе может облегчать процессы подачи статей в журнал и рецензирования.
Центр экономической науки
Географическая концентрация публикаций в экономических журналах экстремальна и больше, чем глобальные различия в доходах, подытоживают Родрик и соавторы. Несмотря на экономическую конвергенцию последних десятилетий, в науке даже такие области, как международная экономика или экономика развития, где можно было бы ожидать глобальной диверсификации, не испытали значительного увеличения числа авторов из развивающихся стран.
В создании и распространении знаний ключевым фактором служит доступ к сетям: то, как будет воспринято исследование, в решающей степени зависит от того, посещали ли его авторы правильные школы, знали ли нужных людей и участвовали ли в правильных конференциях, писал Родрик в 2021 г. В экономической науке эти сети базируются преимущественно в Северной Америке и Западной Европе, констатировал он: «Как студент из Турции, который впервые приехал в США в 18 лет, я, безусловно, извлек пользу из этих сетей».
Профессия экономиста стала более глобальной в последние десятилетия, поскольку ведущие академические учреждения в США и Западной Европе стали более интернационализированными, а их преподаватели привлекаются со всего мира. «В магистерской программе по экономике развития, которую я веду в Гарвардском университете, только меньшинство преподавателей из США. Остальные из Перу, Венесуэлы, Пакистана, Индии, Турции, Южной Африки и Камеруна», – приводил пример Родрик.
Но это не может полностью заменить знания и понимание местной специфики. Экономисты, родившиеся не на Западе и переехавшие туда, обычно погружаются в интеллектуальную среду, в которой доминируют проблемы и заботы богатых стран. Знакомство же с разнообразными реалиями других стран остается ограниченным случайностями, как в историях Хиршмана и Стиглица.
Это означает, что множество важных идей остаются нераскрытыми просто потому, что исследователи с академической периферии не имеют восприимчивой аудитории. До тех пор, пока географическое разнообразие в значительной степени отсутствует в обсуждении многих экономических вопросов, экономика не станет по-настоящему глобальной дисциплиной, резюмируют Родрик и его соавторы.
