Города-производители и города-потребители

С середины XX в. мир стремительно урбанизируется – по данным ООН, с 1960 по 2020 г. доля населения мира, проживающего в городах, выросла с трети до более половины (56,2%), а в абсолютном значении – с 1 млрд до 4,4 млрд человек. Во многом этот рост произошел за счет урбанизации развивающихся стран, где доля городских жителей за этот период более чем удвоилась, с одной четверти до 54%, а к 2050 г. и в самых бедных странах доля горожан превысит половину (сейчас – треть). К середине века, по расчетам ООН, в среднем примерно двое из каждых трех человек в мире будут жить в городах (68%). В развитых странах доля горожан уже сейчас намного превышает этот уровень (82%).

Урбанизация и экономическое развитие тесно связаны: более высокий уровень урбанизации стран коррелирует с более высоким доходом на душу населения. Эта связь основывается на двух составляющих: на высвобождении рабочей силы из менее продуктивного сельского хозяйства и ее перетоке в более продуктивные обрабатывающие сектора и сферу услуг (при развитии в сельском хозяйстве трудосберегающих технологий) и на эффекте агломерации, или масштаба. Экономическую роль городов можно сравнить с игрой Scrabble – чем больше букв доступно игроку, тем больше у него комбинаций для создания слов, приводил аналогию Брэд Каннингем, профессор Джорджтаунского университета: точно так же города обеспечивают большее разнообразие видов экономической деятельности и условий для дальнейших инноваций.

Однако, хотя между урбанизацией и развитием существует прямая связь, она не причинно-следственная. То есть сама по себе урбанизация не ведет ни к развитию, ни к процветанию. Разница между урбанизацией – драйвером роста и урбанизацией, не ведущей к росту, может заключаться в структуре городской занятости: на основе этой структуры города можно разделить на «города-производители» и «города-потребители», пишут в новом исследовании Реми Джедваб, Федерико Хэслоп (оба – Университет Джорджа Вашингтона) и Елена Янчовичина (Всемирный банк). Структура занятости может кардинально различаться даже между городами с сопоставимой численностью населения, расположенными в странах с сопоставимым уровнем дохода. Для своей классификации авторы использовали данные по 65 странам и 7000 городским агломерациям, в которых сосредоточены три четверти мирового городского населения.

Городская развилка

Многие теории развития предполагают, что урбанизация и индустриализация – фактически синонимы. Но это не так.

Двигателем урбанизации стран могут быть как индустриализация, так и продажа природных ресурсов. Урбанизация, порожденная ресурсной рентой, отличается от урбанизации, вызванной индустриализацией, тем, что в городах будет разная доля занятых в торгуемых и неторгуемых секторах. Продукция первых поставляется на экспорт (это как производство различных товаров, так и услуги – такие как финансы, страхование), продукция вторых может использоваться только на местном рынке (это, например, розничная торговля, услуги транспорта, кафе и ресторанов, широкий спектр различных потребительских услуг – парикмахерских, клининг-сервисов, химчисток и т.п.).

Промышленные революции повышают производительность и вытесняют рабочую силу из сельского хозяйства; по мере развития экономики люди переезжают из сельских районов в городские центры. Однако во многих развивающихся странах быстрая урбанизация не сопровождалась индустриализацией в соответствии с историческими закономерностями, наблюдаемыми в более богатых странах, когда города росли вместе с фабриками. Кувейт, Саудовская Аравия, Ливия, Нигерия урбанизированы в той же степени, что и Тайвань, Южная Корея, Южная Африка и Китай, и все же первая группа стран не достигла такой степени индустриализации, как вторая.

Города-производители возникли вместе с индустриализацией: она сопровождалась ростом занятости увеличивающегося числа горожан как в торгуемых секторах, так и в неторгуемых. В случае «рентной» урбанизации доходы от экспорта ресурсов идут на покупку импортных товаров, снижая стимул развития собственных производств, поэтому занятость увеличивается прежде всего за счет неторгуемых сервисных секторов: так формируются города-потребители. Страны, богатые природными ресурсами, урбанизировались без значительного увеличения доли производства и/или торгуемых услуг в ВВП.

Помимо большей доли неторгуемых услуг, в городах-потребителях больше, чем в городах-производителях, развит неформальный сектор – это означает, что человеческий капитал в городах-потребителях используется в менее производительных сферах и на менее производительных рабочих местах. При этом сам человеческий капитал в городах-потребителях ненамного меньше, чем в городах-производителях, – меньше отдача от него.

Различия между городами потребления и городами производства не ограничиваются моделями занятости. Города в странах – экспортерах ресурсов, как правило, имеют более высокий уровень бедности и более высокую долю населения, живущего в трущобах, чем города, не являющиеся экспортерами ресурсов (при сопоставимом уровне доходов и темпах урбанизации). Возможное объяснение – рост доходов от экспорта ресурсов делает города богаче в целом, но это не приводит к улучшению качества жизни в той же степени, что и увеличение городских доходов за счет индустриализации.

В городах-потребителях чаще, чем в городах-производителях, возникают «белые слоны» – финансируемые за счет ресурсной ренты мегапроекты, например, небоскребов, экономическое обоснование которых сомнительно. Города-потребители больше зависят от государства и распределяемой им ресурсной ренты, тогда как у городов-производителей развита собственная экономическая база.

Путь в потребители

К статусу города-потребителя, помимо ресурсной ренты, могут вести еще два пути, пишут Джедваб, Хэслоп и Янчовичина: увеличение экспорта сельскохозяйственной продукции и преждевременная деиндустриализация.

В первом случае быстрый рост производительности в аграрном секторе положительно влияет на доход и экспортную прибыль страны от продажи сельхозпродукции; это, в свою очередь, как и в случае с сырьевой рентой, увеличивает спрос на неторгуемые услуги в городах и уровень занятости в неторгуемых секторах, что способствует урбанизации по «потребительскому типу».

Во втором случае начавшаяся индустриализация – измеряемая как доля занятых в промышленности или как доля промышленности в ВВП – «сворачивается» быстрее и при гораздо более низком уровне доходов, чем это было у промышленно развитых стран. Деиндустриализация сокращает занятость в торгуемых сферах, однако городские работники не возвращаются в деревни, поскольку приобретенные ими в городе навыки малопригодны в сельскохозяйственном секторе, – человеческие ресурсы перетекают в неторгуемые сектора, в итоге город-производитель может превратиться в город-потребитель.

В категорию «деиндустриализованных» нельзя отнести, например, крупные города США и развитых стран Европы, которые нередко характеризуются как постиндустриальные экономики: хотя промышленность в таких странах потеряла значительное число рабочих мест, прежде всего низкоквалифицированных, их заменил более квалифицированный автоматизированный труд, и доля производства в ВВП осталась практически прежней. К этой категории не относятся и страны Азии, сделавшие ставку на экспорт промышленной продукции. Примером преждевременной деиндустриализации, указывал Дэни Родрик, профессор Гарварда и эксперт по институциональным реформам, могут служить страны Латинской Америки, где работники переключились с высокопроизводительных видов деятельности на мелкий бизнес и другие низкопроизводительные сферы, а также Индия, где сектор услуг рос последние десятилетия гораздо более высокими темпами, чем производство.

По градации Джедваба, Хэслопа и Янчовичиной среди мегаполисов с населением свыше 10 млн человек к городам-потребителям (с непропорционально низкой долей занятости в торгуемых секторах) относятся Рио-де-Жанейро, индийские Ченнай (бывший Мадрас) и Калькутта, индонезийские Джакарта и Сурабая; к городам-производителям (с непропорционально высокой долей занятости в торгуемых секторах) – Париж, Стамбул, Гуанчжоу, Шанхай, Хошимин.

Впрочем, почти половина из 27 самых густонаселенных городов мира – «нейтральные», где доля занятых в торгуемых секторах ни слишком низкая, ни слишком высокая: это, например, Дели, Мумбай, Мехико, Пекин, Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Буэнос-Айрес, Сан-Паулу.

Крупные города часто рассматриваются как «двигатели роста» экономик. Однако наличие преимущественно городов-потребителей в развивающихся странах негативно влияет на этот рост и на способность этих стран сократить разрыв в уровне жизни со странами с развитой экономикой, считают Джедваб, Хэслоп и Янчовичина. Там, где велика доля занятых в неторгуемых секторах, «эффект от масштаба» агломераций низкий или совсем нулевой.

Но точно так же, как города-производители могут со временем превращаться в города-потребители, города-потребители могут, напротив, становиться городами-производителями. Так, крупнейшие города ОАЭ – Дубай и Абу-Даби – стали центрами производства благодаря расширению сектора торгуемых услуг (финансы, страхование, недвижимость, бизнес-услуги), а рост промышленного производства в Малайзии изменил экономическую структуру городской агломерации Куала-Лумпура.