Интернет-правительство
В 2007 г. только 4% населения планеты имели доступ к сетям 3G, к 2018 г. эта цифра достигла 69%. Технологии самым категоричным образом изменили информационный баланс сил между обществом и элитами, управляющими государственными институтами, политическими партиями и СМИ, приведя к возникновению homo informaticus – человека, полагающегося на информацию из социальных сетей, и к реальности, где любое неблагоприятное событие может вывести на улицы «подключенную к сети» общественность, отмечает в своей книге бывший аналитик ЦРУ Мартин Гурри, специализирующийся на взаимосвязях политики и глобальных медиа.
На основании данных о доступности сетей 3G в 116 странах за период с 2008 по 2017 г. и опросов Gallup World Poll с участием около 1 млн человек экономисты выяснили, как развитие интернета повлияло на политические взгляды и убеждения населения: об этом исследовании его соавтор, профессор Парижской школы экономики Екатерина Журавская рассказала в своей онлайн-лекции, которая состоялась в рамках цикла Почетных лекций по политической экономике памяти Альберто Алесины, организованного РЭШ. «Эконс» публикует выдержки из выступления:
– Оптимисты называют 3G технологией свободы: скоростной интернет предоставил доступ к независимым источникам информации для широких масс, а соцсети позволили людям координировать свои действия. Пессимисты же называют 3G и социальные сети технологиями дезинформации: с их помощью можно распространять фейковые новости.
В своем исследовании мы сопоставили сведения о распространении 3G по всему миру с данными опросов Gallup World Poll об отношении к действиям правительств. Этот опрос проводится более чем в 100 странах мира, и респондентам всегда задают одинаковые вопросы. Мы [совместно с соавторами исследования Сергеем Гуриевым и Никитой Мельниковым] использовали результаты опросов в общей сложности около 1 млн человек.
Но прежде чем говорить об итогах исследования, расскажу историю. Одна история может быть даже убедительнее статистики на основе миллиона наблюдений.
Клаус Йоханнис в 2014 г. стал президентом Румынии благодаря Facebook. Это поразило всех. Йоханнис был аутсайдером, до этого он не занимался политикой, он преподавал физику и люди о нем вообще не знали. Его главный конкурент Виктор Понта имел сильные позиции, его партия выиграла парламентские выборы. Однако Румыния была на втором месте по уровню коррупции в Европе, и Йоханнис этим воспользовался. Всю свою кампанию он критиковал власть за высокую коррупцию и делал это в соцсетях, преимущественно в Facebook. Ночью после выборов он написал на своей страничке: «Впервые интернет помог изменить ситуацию». Тем самым Йоханнис признал, что победил с помощью соцсети. После выборов выяснилось, что 50% румын с доступом в интернет пользовались Facebook и 70% из них признали, что соцсети повлияли на их итоговое решение. Нужно отметить, что Йоханнис, став президентом, действительно начал бороться с коррупцией, хотя не все получается гладко и быстро.
Вторая история – о президенте Бразилии Жаире Болсонару. Он победил на выборах в 2018 г. благодаря мессенджеру WhatsApp. Он, так же как и Йоханнис, был аутсайдером в политическом мире, при этом у него совсем не было доступа к местному телевидению. Болсонару – правый популист, он тоже критиковал действующую власть за коррупцию, но при этом распространял и фейковые новости о правительстве в WhatsApp. Эта платформа была удобна для распространения дезинформации конкретно в Бразилии, где 90% пользователей интернета общаются в WhatsApp. Фейковые новости распространялись в закрытых чатах, там за ними было сложно следить и оперативно опровергать. Многие наблюдатели говорили, что это помогло Болсонару. Мы убедились, что за него проголосовали гораздо больше людей там, где был развит широкополосный мобильный интернет.
Сопоставив данные распространения 3G и результаты опроса Gallup, мы увидели, что чем больше развиты сети 3G в том или ином регионе, тем ниже там уровень поддержки правительства. В среднем за 10 лет общий показатель доверия снизился с 46% до 40%. Этот эффект сильнее в сельских районах, для респондентов с низким уровнем образования и дохода, и слабее – для молодежи.
Мы провели аналогичное исследование во время распространения 2G-сетей, и результат оказался противоположным: люди в эпоху 2G стали верить правительству больше. Тут важно понимать различие: 3G дал возможность обмениваться изображениями через социальные сети и колоссально снизил прежние высокие барьеры для входа на рынок медиа. Теперь фактически каждый человек может стать «медиа».
Однако и эффект 3G не во всех странах проявился одинаково. Глобальная выборка позволила нам изучить эту неоднородность влияния 3G и пролить свет на некоторые механизмы, которые стоят за этим влиянием.
Во-первых, 3G снижает одобрение правительства только тогда, когда интернет не подвергается цензуре (несмотря на то что сети 3G увеличивают проникновение везде, включая страны с интернет-цензурой). Это говорит о том, что именно независимая от правительства политическая информация, доступная в интернете, заставляет людей менять свое отношение к правительству. Во-вторых, когда интернет не подвергается цензуре, негативное влияние 3G на отношение к правительству сильнее в тех странах, где государство контролирует традиционные СМИ: такое влияние означает, что представления о правительстве до появления 3G были преувеличенно позитивными и что мобильный интернет становится основным источником новостей, когда нет других источников независимой политической информации. Часть информации, распространяемой через интернет, действительно может сообщать о фактах коррупции, а часть – быть фейком.
В-третьих, в наименее коррумпированных странах (например, в Дании или Швейцарии) падения общественного доверия не происходит: наоборот, расширение 3G в таких странах ведет к росту одобрения правительства. То есть если новая информация о качестве управления, которую люди могут получить благодаря мобильному широкополосному доступу в интернет, является хорошей новостью по сравнению с предполагаемыми убеждениями, расширение 3G должно вести к более высокому одобрению власти.
