Иран: жизнь под санкциями

Иран – страна, живущая в условиях международных санкций уже пятый десяток лет, с некоторыми небольшими перерывами. Страна, по данным ОПЕК, обладает третьими по величине доказанными запасами нефти (после Венесуэлы и Саудовской Аравии), составляющими 13,4% мировых, однако импорт нефти из Ирана заблокирован, как и инвестиции в его экономику и любые бизнес-связи с ней, включая финансовые. Рухнувшая экономика стагнирует, международные переводы осуществляются способом, изобретенным 12 веков назад, находящийся под санкциями центробанк занимается развитием финтеха, а население для защиты сбережений пользуется национальным фондовым рынком.

Эскалация санкций

В 1979 г. в Иране произошла исламская революция, в результате которой светская страна стала Исламской Республикой Иран, а организация ее государственной власти – клерикальной. При сохранении светских органов власти (президент, парламент, правительство) высшая власть в стране пожизненно принадлежит имаму, контролирующему, согласно конституции страны, законодательную, исполнительную и судебную власть. Последовавшая «культурная революция» затронула СМИ, школы, университеты, театры и была призвана избавить страну от «развращающего западного и атеистического влияния».

Первые санкции в отношении Ирана были введены США в 1979 г. после того, как радикальные сторонники новой власти захватили американское посольство, взяв в заложники 52 человека. Все иранские активы в американских банках, включая золото, были заморожены, бизнес-контакты граждан и предприятий США с Ираном запрещены, введено эмбарго на импорт из Ирана, включая закупки нефти, и на поставки в страну любых товаров, кроме медицинских и продовольственных. В 1981 г., после освобождения иранцами американских заложников, активы Ирана были частично возвращены, а торговое эмбарго отменено. Однако уже в январе 1983 г., после взрыва поддерживаемыми Ираном боевиками посольства США и казарм морской пехоты в Ливане, США объявили Иран государством – спонсором терроризма: это лишило Иран возможности получать международную финансовую помощь. В 1987 г. был возобновлен запрет на экспорт в Иран и импорт из Ирана, включая нефть.

В 2003 г. представители Международного агентства по атомной энергии нашли в Иране признаки работы по обогащению урана, и вскоре санкции в отношении страны ввели также ООН и ЕС. ООН в 2006 г. запретила импорт в Иран и экспорт из страны ядерных материалов и соответствующего оборудования, в период между 2007 и 2010 гг. – ввела запрет на оружейный экспорт Ирана, призвала усилить контроль за некоторыми национальными банками и запретила инвестировать в заводы по обогащению ядерного топлива, урановые рудники и прочие технологии, связанные с ядерным оружием. Евросоюз в 2010 г. ввел запрет на поставки оборудования для нефтегазовой и нефтеперерабатывающей отрасли, продажи любых технологий, которые можно использовать для создания оружия, открытие счетов на территории ЕС для иранских банков и граждан, запрет на инвестиции в Иран, на новые кредиты иранскому правительству.

В конце 2011 г. США ввели санкции против центрального банка Ирана, а в 2012 г. иранские банки отключили от SWIFT. В 2012 г. ЕС присоединился к нефтяному эмбарго США в отношении Ирана и также заморозил активы иранского центрального банка на территории союза.

В 2015 г. Тегеран заключил с США, Россией, Китаем, Великобританией, Францией и Германией «ядерную сделку» ( Совместный всеобъемлющий план действий, СВПД), которая ограничивала иранскую ядерную программу в обмен на полную отмену всех санкций после подтверждения, что Иран соблюдает свою часть договоренностей. В январе 2016 г. США и Европа отменили все санкции в отношении Ирана и разморозили $100 млрд его активов, заблокированных в том числе в банках Японии и Южной Кореи, – этот объем сопоставим с примерно четвертью ВВП Ирана 2015 г.

Однако в 2018 г. США обвинили Тегеран в несоблюдении условий СВПД, в одностороннем порядке вышли из сделки и восстановили жесточайшие санкции против Ирана: под запретом оказались в том числе продажа и передача наличных долларов Ирану, торговля с ним золотом и драгметаллами, сделки в иранских риалах, операции с госдолгом и центральным банком, экспорт из Ирана энергоресурсов и продукции других ключевых для страны секторов – от автомобилестроения (после нефте- и газодобычи это третья по значимости отрасль в стране) до производства ковров.

Переговоры о возобновлении СВПД ведутся с 2021 г., но пока не увенчались успехом; санкции в отношении Ирана продолжают действовать.

Экономика изоляции

Несмотря на периоды снятия санкций и «экономику сопротивления» – национальные меры по развитию внутреннего производства и ненефтяной торговли с соседними странами, – санкции имели существенные экономические последствия для страны.

За 1980–1981 гг., после первого раунда санкций, спад экономики Ирана, по данным МВФ, составил более 25%, среднегодовая потребительская инфляция превысила 20% – и с тех пор темпы ее роста практически никогда не опускались ниже двузначных цифр. Исключение – период отмены санкций 2016–2017 гг., когда изолированная экономика Ирана стала возвращаться к интеграции с глобальными рынками. В предпоследний период международной изоляции, 2011–2015 гг., три года из пяти лет иранская экономика провела в рецессии, среднегодовая инфляция за этот период составила 23%. В 2016 г., после отмены санкций в связи с ядерной сделкой, экономика выросла на 13,4% и еще на 3,8% в 2017 г., темпы инфляции в эти два года снизились до 9% и 9,6% соответственно.

После возобновления санкций в 2018 г. иранская экономика вошла в рецессию, которая продолжалась два года; последовавший в 2020–2021 гг. некоторый восстановительный рост не компенсировал этого падения – реальный ВВП остался на том же уровне, что и десять лет назад, указывает Всемирный банк. Инфляция в эти годы достигала почти 50%, а среднегодовая за 2018–2021 гг. составила 35% в год.

За этот период Иран, согласно данным платежного баланса центробанка страны (.pdf; календарный год считается по солнечному календарю, летоисчисление ведется с 622 г.), потерял две трети нефтяных доходов – поступления от экспорта нефти сократились с $63 млрд в 2017 г. до $21 млрд в 2021 г., импорт упал более чем на 40%. Оценки ОПЕК показывают еще более катастрофическую картину: доходы от нефтеэкспорта сократились более чем на 80% в сравнении с 2017 г., до $7,6 млрд в 2020 г., а импорт упал на 65%.

Цифры могут отличаться из-за множественности валютных курсов, установленных в Иране с 2018 г. (об этом ниже), – в том числе наличия официального и рыночного курса. Например, в оценке долларового ВВП Ирана расходятся даже международные организации: МВФ считает по официальному зафиксированному обменному курсу центробанка Ирана, а Всемирный банк – по рыночному, который примерно вчетверо выше официального. Поэтому исходя из оценок МВФ – экономика Ирана в долларовом выражении за 2018–2020 гг. почти удвоилась, а исходя из оценок Всемирного банка – сократилась более чем вдвое, что очевидно при 75%-ном обесценении национальной валюты Ирана к доллару за этот период.

ВВП на душу населения в Иране в 2020 г., по данным Всемирного банка, был на уровне 1990 г., составив чуть более $2400, – по классификации Всемирного банка это соответствует группе стран с уровнем дохода ниже среднего. Однако по ВВП на душу населения по паритету покупательной способности, то есть с учетом уровня цен внутри страны, Иран относится к группе стран со средним доходом: в 2020 г. этот показатель составлял $13300, снизившись на треть с пиковых $18000 в 2011 г. Для сравнения: в России в 2020 г. ВВП на душу населения составлял $10100 в текущих долларах и $29800 – по паритету покупательной способности.

«Разорвана в клочья»

Из-за революции и последующих санкций в Иране значительно сократились объемы добычи и экспорта нефти – одного из основных источников бюджета (в 2018/19 финансовом году, до введения самых строгих санкций США, экспорт сырой нефти и природного газа из Ирана составлял около 18% ВВП и около четверти государственных доходов). Перед исламской революцией 1978–1979 гг. добыча нефти в Иране превышала 6 млн баррелей в сутки, к 2015 г. составляла менее 3 млн баррелей. Снятие санкций в 2016 г. способствовало восстановлению добычи нефти примерно до 4 млн баррелей в сутки, но после возобновления ограничительных мер к 2020 г. она упала до 1,9 млн баррелей, то есть до минимума почти за 40 лет. Физические объемы экспорта иранской нефти в 2020 г. были в 4,5 раза ниже в сравнении с 2017-м, когда санкции отменялись.

Возобновление в 2018 г. санкций, фактически изолировавших экономику Ирана, обрушило его национальную валюту. Рыночный обменный курс доллара к иранскому риалу за полгода вырос более чем втрое, а к 2020 г. – вчетверо к уровню 2017 г., с 40000 риалов за доллар до 160000. Инфляция с 8,3% в конце 2017 г. подскочила к концу 2018-го до 48,8%.

В стране действуют три курса обмена валют: официальный курс, курс для экспортеров и импортеров и рыночный курс. Официальный курс остался на уровне 42000 риалов за доллар – он используется для субсидирования закупок товаров первой необходимости, таких как продукты питания и лекарства. Еще один курс, NIMA, действует для экспортеров и импортеров, обменивающих валюту под надзором центрального банка: NIMA – это запущенная центральным банком Ирана онлайн-система валютного обмена. Большую часть 2018 г. доллар на NIMA обменивался в 2–2,5 раза дороже, чем по официальному курсу, но в 1,5–2 раза дешевле, чем по рыночному, затем курс NIMA сравнялся с рыночным.

Изначально, в апреле 2018 г., официальный обменный курс был объединен с рыночным в попытке сдержать обвал национальной валюты, а обмен по рыночному курсу был приравнен к контрабанде, однако искусственно поддерживать единый курс не получилось, и правительство Ирана было вынуждено отказаться от этой идеи.

В 2002 г. обменный курс составлял 1400 риалов за доллар, в конце 2021 г. рыночный курс достигал рекордных 300000 риалов за доллар.

Из-за девальвации и инфляции правительство Ирана в 2020 г. приняло решение провести деноминацию, заменив риал на томан – новую национальную валюту: 1 томан равен 10000 риалам. Обмен будет происходить в течение двух лет.

Гуманитарный кризис

Иранское министерство труда ежегодно устанавливает размер минимальной зарплаты, которая определяет базовый доход половины населения – более 42 млн человек в стране с населением 85 млн (по данным ООН на 2020 г.): работников, а также пенсионеров и других лиц, зарегистрированных в Государственной организации социального обеспечения Ирана и получающих страховые выплаты и пенсии. Минимальная зарплата растет гораздо медленнее, чем инфляция, особенно на фоне обесценивания риала. В январе сообщалось, что на 2022 финансовый год (начинается 21 марта) правительство планирует установить минимальную месячную зарплату в размере, эквивалентном порядка $200 по текущему рыночному курсу, в то время как стоимость потребительской корзины предметов первой необходимости для семьи из трех человек – вдвое дороже.

При этом около 10 млн работающих, или порядка 40% всей рабочей силы, заняты в неформальном секторе, зарабатывая примерно $40 в месяц (по текущему рыночному курсу), приводит Center for Human Rights in Iran данные иранской Ассоциации исламских трудовых советов.

Возобновление санкций в 2018 г. привело к резкой нехватке медикаментов в исламской республике – от дефицита жизненно важных лекарств для пациентов с эпилепсией до ограниченности химиотерапии для иранцев, больных раком, пришли к выводу в Human Rights Watch. Хотя правительство США оговорило исключения для гуманитарного импорта, на практике американские и европейские компании и банки не испытывали желания экспортировать в Иран гуманитарные грузы и финансировать такие поставки из-за рисков попасть под санкции и судебные разбирательства.

Гуманитарный кризис в Иране оказался настолько серьезным, что европейские страны в 2019 г. даже создали специальный механизм (Instrument in Support of Trade Exchanges, INSTEX), чтобы законно торговать с иранской стороной, не опасаясь попасть под санкции США. INSTEX функционирует как клиринговая палата, облегчающая обмен платежами между Европой и Ираном. Сотрудничая с иранским Special Trade and Finance Instrument (STFI), INSTEX урегулирует взаимные претензии и обязательства путем погашения долгов в рамках финансовой системы «замкнутого цикла», которая сводит к минимуму трансграничные платежи между Европой и Ираном. В рамках INSTEX можно продавать Ирану продукты питания, сельскохозяйственное и медицинское оборудование, лекарства, а также предметы, необходимые для производства, создания, упаковки, транспортировки, хранения и доставки гуманитарных грузов. Однако этот механизм оставался неиспользованным целый год после запуска, и только во время пандемии, в марте 2020 г., состоялась первая сделка – по поставке в Иран медицинских товаров.

Конвертация нефти в биткоин

Ирану пришлось искать способы обойти санкции, чтобы продолжать вести торговлю и осуществлять платежи. Криптовалюта стала частью национальной финансовой системы, хотя сначала центробанк страны пытался ее запретить из-за опасений по поводу оттока капитала, но уже спустя три месяца после запрета, в июле 2018 г., криптовалюта была легализована для пополнения доходов бюджета: по оценкам аналитического центра при президенте Ирана, майнинг может приносить стране $700 млн прямых доходов в год, а также создать рабочие места и помочь обходить санкции.

Криптомайнерам в Иране необходимо получить лицензию, им предоставляется скидка на электроэнергию, но все намайненные биткоины они должны сдавать центральному банку Ирана. Тысячи обнаруженных нелицензированных криптоферм были ликвидированы, в том числе в мечетях, где они имели возможность пользоваться бесплатной энергией. Однако из-за майнинга Иран периодически сталкивается с блэкаутами, и правительство периодически вводит временные запреты на майнинг. По оценкам компании Elliptic, занимающейся анализом индустрии криптофинансов и блокчейна, в начале 2020 г. на Иран приходилось порядка 4,5% мирового майнинга биткоина, что эквивалентно примерно $1 млрд по курсу на тот период.

Для производства электричества необходима нефть, а майнеры получают зарплату в биткоинах и могут тратить их на импортные товары: таким образом, иранское государство эффективно продает свои энергетические запасы на мировых рынках, используя процесс майнинга для обхода торговых эмбарго, заключала Elliptic.

За десятилетия санкций Иран отточил искусство контрабанды. Например, для доставки своей нефти покупателям в обход санкций Иран разработал несколько способов: хранение нефти в крупных танкерах, находящихся в море, и тайное перекачивание на легальные суда покупателей; изменение названий и идентификационных кодов судов и танкеров, чтобы скрыть, что они принадлежат Ирану; отключение системы автоматической идентификации судов, чтобы сделать их «невидимыми».

Хавала, финтех и фондовый рынок

В условиях международной финансовой блокады в Иране резко выросла популярность неформальной системы денежных переводов, полностью основанной на доверии и личных связях, – хавалы. Она появилась более тысячи лет назад и устроена следующим образом. Например, если торговцу на тегеранском базаре нужно оплатить товар из Китая, он идет к знакомому брокеру и передает ему деньги за товар. Брокер звонит своему коллеге в Пекин, и тот своими деньгами расплачивается с китайским поставщиком. Если нужно из Пекина отправить деньги в Иран, процесс хавалы проходит в обратном порядке. Со временем расчеты брокеров в Пекине и Тегеране балансируются. При этом трансграничных переводов и, следовательно, нарушения санкций не происходит. Кроме того, во многих случаях комиссия при таких переводах или отсутствует, или гораздо ниже официальной.

В 2017 г. в Иране появилась финтех-ассоциация после того, как эту идею предложил центральный банк страны. Тогда среди ее членов было шесть компаний. В 2019 г. в стране работало уже несколько десятков финтех-компаний, говорили местные чиновники. Сейчас, по данным исследовательской компании Tracxn, в Иране работает больше сотни финтех-стартапов, а разработанные ими мобильные приложения позволяют жителям страны и бизнесу получать денежные переводы, покупать страховки, собирать пожертвования. В 2021 г. центробанк Ирана разработал систему бесконтактных мобильных платежей. В стране также появились собственный «Aliexpress» – маркетплейс DigiKala, собственные «Google Play» и «Facebook».

Вопреки обвалу нефтедоходов, риала и экономики, общий индекс Тегеранской фондовой биржи TEDPIX, на которой торгуются иранские компании, повысился за последние два года примерно на 2300% – хотя обычно фондовые рынки в такой ситуации рушатся. Феномен фондового рынка Ирана обусловлен, с одной стороны, поощрением властями частных инвесторов вкладывать средства в национальные ценные бумаги, с другой – стремлением самих частных инвесторов защитить свои накопления от обесценивания с помощью вложений в акции национальных компаний, в отсутствие других способов такой защиты. В 2019–2020 гг. на иранской бирже наблюдался настоящий бум IPO, в том числе прошло крупнейшее в истории площадки размещение – дочерняя компания государственной организации социального обеспечения (Social Security Organization) разместила примерно 10% своих акций и привлекла около 70 трлн риалов (около $450 млн).

К сентябрю 2020 г. количество частных инвесторов в Иране увеличилось примерно до 50 млн человек, то есть до 70% населения, тогда как в 2010 г. на Тегеранской фондовой бирже были зарегистрированы только 3,2 млн инвесторов. Однако природа роста фондового рынка, как и полагали аналитики, была больше спекулятивная и свидетельствовала о возникновении пузыря, который лопнул к началу 2021 г., когда индекс TEDPIX упал почти в два раза. В результате 77% инвесторов столкнулись с потерями, показал опрос в середине 2021 г. Однако несмотря на масштабный обвал, индекс TEDPIX остался выше своих средних значений 2016–2018 гг., то есть выше, чем до начала периода бума.

Хотя за последние четыре десятилетия Иран накопил большой опыт жизни в условиях изоляции, сейчас ситуация меняется, считает Джавад Салехи-Исфахани, профессор экономики Политехнического университета Виргинии, специализирующийся на иранской экономике. Раньше иранцы были готовы мириться с трудностями, вызванными санкциями США, а сейчас они протестуют на улицах. Демонстрации больше не организуются образованным средним классом, требовавшим социальных и политических свобод, недавние протесты были в основном вызваны экономическими и климатическими проблемами, отмечает FT. Например, в ноябре 2021 г. водный кризис вызвал массовые протесты в Исфахане, в 340 км к югу от Тегерана, а в конце 2019 г. во многих иранских городах прошли массовые протесты из-за повышения цен на бензин.