Консервация занятости: что ждет российский рынок труда
Вследствие экономических санкций, введенных против России и фактически заблокировавших доступ ко многим передовым технологиям, российский рынок труда вслед за экономикой также станет более обособленным и менее развитым, поделился с «Эконс» своим видением перспектив член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник Национального исследовательского института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО РАН), заместитель директора Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ Ростислав Капелюшников.
Кризис образованных
Вне зависимости от глубины начавшегося спада экономики российский рынок труда пройдет значительную трансформацию, аналогичную периоду распада СССР, когда прекратила существовать плановая экономика и практически все хозяйственные связи были разрушены. Сейчас экономика переживает схожий по природе шок, поскольку из-за санкций разрушаются производственные и технологические связи с внешним миром, но масштаб потрясений, в отличие от 1990-х гг., будет слабее, ожидает Капелюшников.
Самым заметным событием на рынке труда в последние два месяца была приостановка операций части иностранного бизнеса в России, при этом многие компании заявили об уходе с рынка. В этой нише концентрировалась самая квалифицированная и высокообразованная рабочая сила, и текущий кризис ударит сильнее всего именно по этой группе занятых. Однако влияние на общую занятость будет не столь существенным, поскольку на иностранных и совместных предприятиях с иностранным участием сконцентрировано менее 4% рабочей силы, к тому же окончательного решения многие зарубежные компании пока не приняли.
Многим квалифицированным работникам придется искать новое место работы, перепрофилироваться или уезжать за рубеж (самая мобильная часть рабочей силы это уже сделала), но не стоит ожидать, что эта группа трудовых ресурсов надолго застрянет в статусе безработных в силу своей высокой квалификации и, значит, адаптивного потенциала, отмечает Капелюшников. Если иностранные компании примут решение свернуть работу в России – а не все из приостановивших деятельность компаний уйдут с российского рынка, часть из них, скорее всего, останется, – то освободившиеся ниши смогут попытаться заполнить российские предприниматели. В этом случае сокращение старых рабочих мест будет, пусть частично, компенсироваться созданием новых.
Кризис технологичных
Гораздо более серьезное влияние на рынок труда окажет разрыв международных связей российских компаний, которые используют в производстве импортные комплектующие и технологии: возникает необходимость замены выпавших компонентов, что будет стопорить и останавливать производство. Такие компании, скорее всего, не закроются насовсем, но им понадобится время, чтобы найти замену прежним поставщикам – либо на внутреннем рынке, либо в странах, которые не присоединились к санкциям.
Нынешняя ситуация принципиально отличается от кризиса в его классическом понимании, когда производство в прежнем формате становится невыгодным для экономических субъектов, и в результате они вынуждены пересматривать свои стратегии и сокращать выпуск и численность рабочей силы. Сейчас компании просто физически не могут работать как раньше – им необходимо перестраивать структуру поставщиков и выстраивать новую логистику. В таком положении оказалось ядро российской экономики – крупный и средний бизнес, который строил деятельность на основе западных технологий и комплектующих. Шок окажется сильнее для тех бизнесов, которые были сильнее интегрированы в сеть международных экономических связей: больше всего проблем возникнет там, где добавленная стоимость была выше. Но меняться придется всем без исключения, продолжает Капелюшников.
На момент введения санкций у предприятий существовали запасы комплектующих и сырья, с их исчерпанием российскую экономику ждет новая волна трудностей. Многие компании во время перенастройки цепочек поставок будут вынуждены поставить производство на паузу или существенно его сократить. Это, в свою очередь, отразится на рынке труда. Но вопрос – как именно: вероятно, каким-то бизнесам придется часть персонала отправлять в вынужденные отпуска или переводить на неполное рабочее время, начнут снижаться зарплаты (по меньшей мере – в реальном выражении), но кто-то будет вынужден оптимизировать штат, если и не прибегая к увольнениям, то как минимум замораживая наем.
Однако волну банкротств и обвальное падение производства ожидать все же не стоит, поскольку параллельно начнется активный процесс адаптации, которая пойдет по двум каналам: во-первых, это импортозамещение, во-вторых, попытки замены партнеров на Западе партнерами на Востоке. Но очевидно то, что с точки зрения технологичности производства речь будет идти о более низком по качеству оборудовании, об упрощении процессов и общей примитивизации производства, ожидает Капелюшников. С этой точки зрения российская экономика может оказаться отброшенной на 10–15 лет назад.
Российский рынок труда за долгие годы выработал алгоритм того, как можно приспосабливаться к шокам, минуя резкое сокращение занятости и взрывной рост безработицы: в периоды кризисов адаптация происходит за счет сжатия рабочего времени и снижения заработной платы. Этого можно ожидать и в нынешней ситуации, рассуждает Капелюшников.
При ожидаемой двузначной инфляции удешевление рабочей силы, скорее всего, будет очень сильным: достаточно просто не индексировать номинальную зарплату, чтобы при инфляции в 20–30% реальная стоимость рабочей силы упала на такую же величину. Но и стимулов увольнять сотрудников в такой ситуации у работодателей становится гораздо меньше, что будет способствовать консервации занятости. Что касается действий государства, то оно, скорее всего, как и прежде, будет помогать крупным предприятиям придерживать рабочую силу за счет субсидирования занятости – такого рода меры предусматриваются правительством, и их обсуждение идет. Поэтому рост массовой безработицы вряд ли произойдет.
Вынужденная болезненная перенастройка хозяйственных связей неизбежно будет сопровождаться реаллокацией занятости: из сектора иностранных и совместных предприятий – в сектор отечественных предприятий; с предприятий, которые окажутся неспособны справиться с потрясениями, – на предприятия, которые смогут воспользоваться новыми возможностями, открывшимися перед ними после ухода с российского рынка западного бизнеса, исчезновения западных товаров и услуг. Аналогичная перестройка уже происходила на российском рынке труда в 1990-е гг., но тогда ее масштабы были намного больше: во-первых, тогда не существовало никаких рыночных институтов, а сейчас они есть; во-вторых, тогда речь шла о разрыве внутрихозяйственных связей, тогда как сегодня речь идет о разрыве только внешнеэкономических связей, и то не всех.
Однако если в период трансформационного кризиса 1990-х перераспределение рабочей силы шло в направлении модернизации, устранения структурных перекосов и повышения эффективности, то в нынешний кризис оно будет сопровождаться примитивизацией и архаизацией экономической активности: из-за разрыва связей с мировым рынком российской экономике придется во многих случаях возвращаться к более отсталым, менее современным и менее эффективным технологиям и методам управления. Формально доля самых квалифицированных работников может при этом не уменьшиться. Но в новых условиях значительному числу из них придется заниматься трудом, никак не соответствующим уровню их квалификации, заключает Капелюшников. Конечным итогом такой «обратной» адаптации, скорее всего, станет масштабное недоиспользование накопленного российской экономикой человеческого капитала.
