«Мир будет сталкиваться с угрозой финансовых кризисов до тех пор, пока люди остаются людьми»
«Великая депрессия 1930-х гг. парализовала мировую экономику на многие годы и имела огромные социальные последствия. Тем не менее мы лучше справлялись с последующими финансовыми кризисами благодаря исследованиям лауреатов этого года в области экономических наук Бена Бернанке, Дугласа Даймонда и Филипа Дибвига. Они продемонстрировали важность предотвращения массовых банкротств банков», – объявила Шведская королевская академия наук о награждении нобелевских лауреатов по экономике 2022 года.
Работы Даймонда и Дибвига стали основой современной теории банковского дела, а выявленная Бернанке на примере Великой депрессии роль банковского сектора в развитии экономических кризисов и выработанные на основе этих выводов меры противодействия «сработали» во время борьбы с глобальным финансовым кризисом 2008 г. и пандемическим шоком.
Бен Бернанке широко известен как бывший руководитель Федеральной резервной системы – он возглавлял ее в 2006–2014 гг.: на этот период пришелся глобальный финансовый кризис, и «тушить пламя преисподней» пришлось в том числе ФРС. Нобелевская премия по экономике политическому деятелю – явление необычное, однако Бернанке получил ее, конечно же, не за борьбу с финансовым кризисом на посту главы ФРС: среди академических экономистов он не менее широко известен как автор научных исследований, оказавших большое влияние на понимание причин экономических кризисов (и «протестированных» впоследствии на практике в кризис 2008 г. и в пандемию 2020 г.). Некоторые из экономистов становятся политиками, но трудно представить экономиста, чья карьера в сфере государственной политики состояла бы из внедрения и применения знаний, накопленных им в академической сфере, пишет о Бернанке Алекс Табаррок, профессор экономики Университета Джорджа Мейсона и соавтор влиятельного блога Marginal Revolution.
Банки, паника и кризис
Бернанке – автор работ, ставших ключевыми для понимания механизмов Великой депрессии 1930-х гг. До этого считалось, что ее причиной была политика ФРС – если бы Федрезерв напечатал побольше денег, то не произошло бы сжатия денежной массы и собственно кризиса. Бернанке отчасти разделял эту позицию, но считал, что она не объясняет ни глубины, ни продолжительности Великой депрессии: за три года промышленное производство в США упало почти вдвое, а безработица выросла до 25%; кризис быстро распространился по всему миру – от Южной Америки до Европы и Австралии, – везде вызывая сильнейший спад промышленности и чрезвычайный рост безработицы.
Бернанке в своей самой знаменитой из посвященных тому периоду работ, опубликованной в 1983 г. (Non-Monetary Effects of the Financial Crisis in the Propagation of the Great Depression – «Немонетарные эффекты финансового кризиса, повлиявшие на распространение Великой депрессии») и отмеченной в сообщении Нобелевского комитета, показал, что спусковым крючком Великой депрессии был крах финансового посредничества – не только сокращение денежной массы из-за бегства вкладчиков и банкротства банков (как объяснил Милтон Фридман, нобелевский лауреат 1976 г.), но также и спад кредитования, который не удалось бы сдержать простым печатанием денег.
Банки не могли предоставить экономике необходимый ресурс для поддержания уровня выпуска – или, другими словами, механизм, который трансформировал сбережения (средства вкладчиков) в инвестиции (кредиты), сломался. На фоне банкротств банков вкладчики стремились изъять свои депозиты. В свою очередь, банки перед угрозой набега вкладчиков размещали средства в те активы, которые можно быстро конвертировать в наличные, а не в кредиты предприятиям и домохозяйствам.
Из этого следовало два вывода. Первый – что экономический коллапс был следствием банковского краха, а не наоборот, как считалось ранее. Второй – что отношения банка с заемщиком представляют собой определенный капитал знаний (банк знает своих заемщиков, их доходы и т.д.), который разрушается, как только банк терпит крах, и не может быть быстро восстановлен простой передачей информации о заемщике другому банку. То есть на восстановление банковской системы – и кредитования – в случае ее коллапса потребуется много времени, и это восстановление не начнется до тех пор, пока государством не будут приняты меры для предотвращения банковских паник.
В 2008 г. Бернанке пришлось непосредственно применять этот вывод на практике, «заливая» банки ликвидностью: глобальный финансовый кризис развивался как классическая банковская паника, описывал Бернанке в книге об уроках 2008 г., подготовленной в соавторстве с Генри Полсоном, министром финансов США, и Тимоти Гайтнером, сменившим на посту Полсона в 2009 г. Считается, что началом кризиса послужил кризис сабпрайм-ипотеки, – но все расчеты показывали, что даже если бы каждый из держателей ипотечных бумаг допустил дефолт, потери бы легко абсорбировались буферами капитала банков и других кредиторов. Чего расчеты не показывали – так это того, что эти потери могут стать спусковым крючком для глобальной паники, писали Бернанке и его соавторы, сравнивая ситуацию с «эффектом кишечной палочки» – когда слухи о том, что она найдена в гамбургере, пугают потребителей настолько, что они отказываются от любого мяса вообще.
«Потенциал для паники никогда не может быть полностью ликвидирован. Мир будет сталкиваться с угрозой финансовых кризисов до тех пор, пока люди остаются людьми», – заключают Бернанке, Полсон и Гайтнер.
Эмпирические выводы Бернанке о причинах Великой депрессии, по сути, совпали с теоретическими выводами, к которым в то же время – начало 1980-х – пришли Дуглас Даймонд и Филип Дибвиг. Даймонд и Дибвиг в 1983 г. разработали теоретическую модель, помогающую понять, почему банки настолько важны для экономики и почему они могут стать жертвами банковской паники. Даймонд в 1984 г. также показал, что банки как посредники между вкладчиками и заемщиками более успешно выполняют социально важную функцию мониторинга – оценивают кредитоспособность заемщиков и способствуют тому, что кредиты используются для выгодных инвестиций. До этого функции банков понимались как данность, и исследователи не задавались вопросом о том, какую роль финансовые посредники играют в обществе.
Модель Даймонда – Дибвига
Даймонд и Дибвиг в работе Bank Runs, Deposit Insurance, and Liquidity («Банковская паника, страхование депозитов и ликвидность») предложили теорию, согласно которой наиболее эффективно и оптимально банки работают, когда предлагают краткосрочные депозиты до востребования для финансирования долгосрочных инвестиций (то есть осуществляют трансформацию сроков погашения, maturity transformation). Необходимость такой трансформации объясняется тем, что многие инвестиционные проекты долгосрочны, в то время как вкладчики ценят краткосрочную ликвидность, то есть возможность при необходимости изъять свои сбережения для немедленного потребления. Однако вкладчики не знают точно, как скоро им могут понадобиться их сбережения.
Роль банков заключается в том, чтобы аккумулировать сбережения вкладчиков и перенаправлять их для финансирования долгосрочных кредитов. Поскольку при этом только часть вкладчиков будет нуждаться в краткосрочной ликвидности и воспользуется своим правом на досрочное изъятие сбережений, банк может и удовлетворять эти потребности вкладчиков, и инвестировать их сбережения в долгосрочные проекты, приносящие прибыль. Именно так банки создают ликвидность, показывают Даймонд и Дибвиг.
Однако сама трансформация сроков погашения делает банки по своей природе уязвимыми к банковской панике. Если банку придется досрочно избавиться от всех долгосрочных вложений, это принесет ему убытки, а средств для покрытия всех депозитов не хватит. Если какой-то из вкладчиков полагает, что другие вкладчики заберут свои средства из банка, тем самым вынудив банк преждевременно ликвидировать свои долгосрочные вложения, этот вкладчик захочет забрать свой вклад до того, как у банка закончатся средства, – что в конечном итоге вызывает банковскую панику. С такими проблемами могут столкнуться даже здоровые банки. Однако подобных сбоев можно избежать благодаря государственному регулированию – страхованию вкладов или политике кредитора последней инстанции, следует из работы авторов.
Даймонд в своей статье 1984 г. Financial Intermediation and Delegated Monitoring («Финансовое посредничество и делегированный мониторинг»), обращает внимание Нобелевский комитет, проанализировал условия, необходимые банкам для выполнения еще одной важной задачи – мониторинга платежеспособности заемщиков, благодаря чему можно избежать многих банкротств (проблемы с выплатами долгов могут возникнуть и у добросовестных заемщиков) и тем самым социальных издержек. Без банков расходы на такой мониторинг несли бы сами заемщики. Сокращение таких издержек позволяет направлять сбережения домохозяйств на инвестиции с меньшими затратами. Но если многие банки терпят крах одновременно, как во время Великой депрессии 1930-х, то стоимость кредитного посредничества возрастает настолько резко, что большая часть экономики перестает функционировать.
Банковский сектор, безусловно, был предметом исследований и до Даймонда с Дибвигом, однако их заслуга – в разработке логически последовательной математической модели структуры банков (а не ее аналитического описания) на основе микроэкономических данных, что послужило доказательством некоторых прежних предположений и экономических механизмов функционирования банковского сектора, отмечает Нобелевский комитет.
Работы Даймонда и Дибвига легли в основу современной теории банковского дела – одной из опор экономики и финансов, а акцент на микроэкономике сделал эту теорию применимой к различным типам финансовых посредников, в том числе к возникшим благодаря развитию технологий конкурентам банков. Эти новые действующие лица выполняют те же основные функции и подвержены тем же основным недостаткам. А работа Бернанке о роли банков в Великой депрессии привела к появлению целого пула исследований о роли финансовых рынков и посредников в колебаниях делового цикла и рецессиях: основные механизмы Великой депрессии, выявленные Бернанке, играли такую же ключевую роль в последующих кризисах по всему миру.
Выводы нобелевских лауреатов – 2022, опубликованные в 1980-е гг., до сих пор актуальны и пригодились для разработки антикризисных мер во многих странах. Паника на финансовых рынках во время глобального кризиса 2008 г. побудила ФРС и министерство финансов США вмешаться и, выступив в качестве кредитора последней инстанции, оказать поддержку банковскому сектору и ипотечным агентствам. Аналогичным образом поступил Европейский ЦБ, который помог стабилизировать межбанковский рынок еврозоны, а также центробанки по всему миру, признавшие необходимость государственного вмешательства для защиты финансового сектора. Кроме того, после кризиса было ужесточено банковское регулирование в части требований к ликвидности и банковскому капиталу (в том числе введены контрциклические надбавки к капиталу и ограничения на левередж). Глобальный финансовый кризис также показал, что пруденциальная политика должна затронуть не только традиционные банки, но и других финансовых посредников.
Во время экономического кризиса, вызванного пандемией коронавируса 2020 г., стало ясно, что крайне важно защитить жизнеспособность финансовой системы, чтобы свести к минимуму перебои в кредитовании.
Политические вмешательства, такие как страхование депозитов, сопряжены не только с выгодами, но и с потенциальными издержками – например, чрезмерная защита банков, порождая у них уверенность в том, что их спасут во что бы то ни стало, может привести к возникновению морального риска. Однако работы нобелевских лауреатов 2022 г. продолжают помогать политикам, раскрывая экономические механизмы и компромиссы, которые необходимо учитывать при разработке финансовой политики, отмечает Нобелевский комитет.
Хотя причины кризисов различаются, их общей чертой остается одно: важно, чтобы участники рынка сохраняли веру в способность банков и других финансовых посредников эффективно перераспределять капитал. Работы Бернанке, Даймонда и Дибвига свидетельствуют, что уверенность участников рынка в надежности банковской системы – важная составляющая для работы всей экономики и предотвращения экономического коллапса.
Кризисы случаются, когда люди начинают терять веру в стабильность системы, – говорит Дуглас Даймонд: «Лучший совет – делать все для того, чтобы банковский сектор воспринимался как здоровый и оставался здоровым, а также взвешенно и прозрачно реагировал на изменения в денежно-кредитной политике».
