От цыплят и москитной сетки до стадного поведения и трансформационного спада

В 2016 г. основатель Microsoft Билл Гейтс поставил своей целью увеличить количество цыплят в Африке южнее Сахары: сейчас цыплята есть лишь у 5% семей; Гейтс хочет, чтобы цыплят разводила каждая третья семья. За цыплятами легко ухаживать, им не нужно пастись далеко от дома – а значит, за ними смогут ухаживать женщины, и роль женщины в семье вырастет, а дети получат необходимые калории.

Почему миллиардер заинтересовался цыплятами? Ответ стоит искать в работах Абхиджита Банерджи, Эстер Дюфло и Майкла Кремера, которые получили Нобелевскую премию по экономике 2019 г. за «экспериментальный подход к борьбе с глобальной бедностью». О возможности такой премии в экономическом сообществе говорили уже не меньше десяти лет, но ее вручение все равно стало событием. За последние два десятилетия Банерджи, Дюфло и Кремер переориентировали экономику развития с больших теорий о том, почему одни страны богаты, а другие бедны, на поиск наименее затратных решений для узко сформулированных проблем. Обеспечить жителей развивающихся стран питанием, вакцинами и знаниями помогает экспериментальный метод.

Банерджи и Дюфло возглавляют в MIT лабораторию по борьбе с бедностью J-PAL, которая представляет собой сеть из 170 исследователей по всему миру. За 15 лет J-PAL провела более 948 исследований в 81 стране. Фонд Билла и Мелинды Гейтс финансирует многие проекты J-PAL в Африке и Латинской Америке. После одной из встреч Дюфло с Гейтсом он настоял, чтобы MIT разместил ее курс лекций о борьбе с бедностью в открытом доступе, и добавил: «Нам необходимо вас финансировать».

Медицинские эксперименты в экономике

Экономическую науку часто определяют как науку о распределении ограниченных ресурсов в условиях неограниченных потребностей. Хочется всего и сразу, но нужно выбирать. В развивающихся странах меньше ресурсов, поэтому им нужно выбрать самое важное. Но чтобы оценить эффект даже самой простой меры, нужны ответы на контрфактические вопросы: что было бы, если бы эта мера не применялась? Для этого нужны экспериментальная группа, отбор в которую производится случайным образом, и контрольная, в которой все остается по-прежнему. Такие эксперименты распространены в медицине и называются рандомизированными контролируемыми испытаниями (randomized controlled trial, RCT).

RCT позволяют не только определить эффект от программы, но и сравнивать различные программы между собой. Например, как заставить учителей в развивающихся странах приходить на работу? Хороший выход – заставить их фотографироваться каждый день в школе, выслал фотографии за все дни – получи премию. Вот еще один недорогой вариант: поставить компьютер, на котором дети могли бы играть друг с другом в игры, где надо решать математические задачи. Экономисты-«рандомисты» (randomistas) специализируются на правильной экономической оценке подобных программ: поскольку программы изначально небольшие, экономистам легче договариваться с местными властями об испытании решений, которые еще никем не предлагались (и поэтому их эффект нельзя оценить из неэкспериментальных исследований).

Банерджи, Дюфло и Кремер были в авангарде экспериментальной революции в экономике развития: благодаря им RCT стали частью инструментария прикладного экономиста. Их исследования позволили по-новому посмотреть на вопросы экономического развития, образования и здравоохранения в бедных странах, а также оценить выгоды от микрокредитов.

Чего можно добиться микрокредитами

В 1976 г. профессор из Бангладеш Мухаммад Юнус одолжил $27 группе бедных женщин, которые делали мебель из бамбука. Женщины вернули деньги, и их бизнес смог набрать обороты. Юнус продолжил давать деньги в долг и выяснил, что уровень невозврата по его долгам крайне низок. Бедные не имеют доступа к банкам и вынуждены брать свои займы у ростовщиков, часто под более 200% годовых. Юнус решил, что небольшие кредиты могут быть одновременно хорошим бизнесом и формой помощи людям. Так были созданы Grameen Bank и концепция микрокредитов, за которую в 2006 г. Юнус получит Нобелевскую премию мира.

Экспериментальные свидетельства об эффекте микрокредитов, полученные Банерджи, Дюфло и соавторами, неоднозначны. Они изучали эффекты от эксперимента, в ходе которого некоторым из индийских семей выдавались микрокредиты, которые они могли потратить на покупки или открытие своего бизнеса. Семьи, не открывшие бизнес, стали больше потреблять и купили велосипеды, холодильники и телевизоры. Семьи, открывшие бизнес, затянули пояса, чтобы удержать его на плаву. Однако количество новых бизнесов оказалось крайне невелико: 7% по сравнению с 5% в контрольной группе. Не подтвердились и обещания сторонников микрокредитов о том, что микрокредиты увеличат роль женщин в домохозяйстве. Банерджи и Дюфло предупреждают: микрокредиты помогают людям, но не следует ожидать, что одними микрокредитами удастся решить проблему бедности.

Москитная сетка и экономическое развитие

Один из самых дешевых способов предотвратить заражение малярией в Африке – москитная сетка. У сетки есть сильные положительные внешние эффекты, или экстерналии, как их называют экономисты: если вас ночью не укусит комар, вы потом не заразите других людей. Однако в начале 2000-х гг. ВОЗ не раздавала людям сетки бесплатно, а продавала их по субсидируемой цене. 10-долларовая сетка продавалась за $2–3, потому что экономисты считали, что люди не будут ценить сетки, которые достались бесплатно. Экономисты отмечали, как все бесплатные сетки растаскивались из клиник, чтобы потом продаваться на черном рынке, использоваться в качестве рыболовных сетей или фаты для невест. Эксперименты показали: эти случаи не так часты, и подавляющее большинство людей использует бесплатные москитные сетки по назначению. Банерджи и Дюфло включили пример с сетками в свою книгу Poor Economics («Экономика бедности»), где подчеркивают: даже небольшая цена в $2 снижает число тех, кто использует москитные сетки, на треть.

Экономисты против папы римского

В 2009 г. во время визита в Камерун Бенедикт XVI заявил, что СПИД – это трагедия, «с которой нельзя бороться распространением контрацептивов; напротив, они усугубляют проблему». Вместо этого папа призвал к «гуманизации сексуальности, духовному возрождению, которое приведет к другому поведению». Во многих африканских странах сексуальное образование согласуется с католическим учением и по сути представляет собой пропаганду воздержания до брака. В Кении спустя пять лет после такого образования треть девочек-подростков оказались беременны – точно так же, как и в школах, где никакой пропаганды воздержания не было.

Сработал другой подход, проверенный Дюфло и Кремером: в Западной Кении школьникам показывали видео о рисках отношений с мужчинами старше тридцати лет. Учитель затем писал на доске вероятности заразиться СПИДом: 4% от своего сверстника и 32% от взрослого мужчины. В школах, где показывали такие ролики, подростковых беременностей было на треть меньше, чем в контрольной группе: девушки переключились на своих сверстников и, рациональнее оценивая риски, стали чаще использовать контрацептивы.

Войны с паразитами

Одно из самых известных исследований Майкла Кремера (вместе с его студентом Тедом Мигелем) посвящено эффектам от дегельминтизации, то есть избавлению организма от паразитических червей, гельминтов. Черви-паразиты живут в каждом четвертом жителе планеты: они питаются полезными веществами, оставляя своего носителя обессиленным, а также вызывают хронические болезни. Мигель и Кремер обнаружили, что дегельминтизация обладает неожиданным дополнительным эффектом: после нее у детей появляется больше сил, чтобы посещать школу, причем эффект особенно велик для самых маленьких детей. Избавление от паразитов неожиданно стало самым выгодным способом повысить уровень образования молодых кенийцев. При этом в школах, которые не получали лекарство, но находились рядом с теми школами, которые получали, посещаемость тоже выросла: снижение числа паразитов предотвратило их передачу от ребенка к ребенку.

Дегельминтизация стала активно продвигаться международными организациями, в том числе ВОЗ. На саммите в Давосе в 2008 г. Шери Бут Блэр, жена бывшего британского премьер-министра Тони Блэра, продвигала инициативу Deworm the World, сама изображая гигантского гельминта, преследующего детей.

Между тем, после того как в 2013 г. Мигель и Кремер открыли свои данные, началась полемика, которую назвали «червячными войнами». Группа исследователей из Лондонской школы гигиены и тропической медицины обнаружила, что в исходных данных много пропущенных наблюдений: для 21% детей не был указан возраст, для 10% – пол. Результаты оказались чувствительны к тому методу, с помощью которого учитываются эти пробелы в данных. При воспроизведении расчетов часть результатов оказалась статистически незначимой и, в частности, пропал знаменитый результат о положительной экстерналии для соседних школ. Защитники Мигеля и Кремера утверждали, что воспроизведение некорректно: лондонские иммунологи использовали другие методы для работы с данными.

Профессор Колумбийского университета Крис Блаттман подвел итог «червячным войнам»: «Я никогда не верил, что мы должны избавить от червей весь мир. С исследованием Мигеля и Кремера явно есть серьезные проблемы. Но, говоря откровенно, было сделано столько безумных предположений для того, чтобы результат Мигеля – Кремера ушел в небытие, что теперь я верю в их результат еще сильнее, чем до начала войны».

Теория стадного поведения

До того, как заняться экспериментами, Банерджи внес вклад в экономическую теорию, разработав модель стадного поведения. Предположим, что 100 человек выбирают между двумя ресторанами, A и B, и у всех есть подозрение, что A немного лучше. Люди выбирают рестораны последовательно, ориентируясь на выборы остальных, а также на собственную информацию. В такой ситуации 99 человек могут получить информацию о том, что ресторан B предпочтительнее, но пойти все-таки в ресторан A! Как такое возможно?

Пусть первым идет тот человек, по чьей информации лучше ресторан A. Второй человек имеет, с одной стороны, свою информацию о том, что ресторан B лучше, а с другой – выбор первого человека в пользу А и свое изначальное подозрение, что A немного лучше, – так что в сумме A перевесит. Получается, что второй человек выберет ресторан A независимо от своего сигнала, и для третьего выбор второго не несет новой информации, а значит, будет таким же, как для второго. В итоге все сто пойдут в ресторан A. Теорию стадного поведения Банерджи применяли для анализа финансовых рынков: замените в примере рестораны на два актива – и перед вами объяснение финансового пузыря.

Экономическое развитие от миллиона лет до нашей эры

Майкл Кремер известен как экономический теоретик еще больше, чем Банерджи. Одна из самых известных его статей – « Рост численности населения и технологические изменения: от миллиона лет до н.э. до 1990 г.» – перекликается с работами нобелевского лауреата прошлого года Пола Ромера. Из моделей эндогенного роста Ромера следует, что рост населения увеличивает технологический прогресс: больше людей – больше шансов, что кому-то придет в голову полезная идея, от которой выиграют все.

Кремер делает следующий шаг и утверждает, что эта простая модель хорошо описывает динамику численности населения с самых древнейших времен. Большую часть истории человечества люди жили в условиях мальтузианской экономики, когда технологический прогресс приводил не к росту уровня жизни населения, а лишь к росту его численности. Таким образом, технологический прогресс в прошлом можно измерить как рост численности населения. Модель предсказывает, что общества с большей численностью населения будут расти быстрее. Теория Кремера адресована тем, кто утверждает, что в развивающихся странах у бедных семей слишком много детей: хотя в краткосрочном периоде большее количество людей означает меньший доход на душу населения, в долгосрочном периоде быстрый рост населения ускорит технологический прогресс.

Как взрыв шаттла объясняет различия в ВВП между странами

Другая важная теория Кремера известна как теория O-кольца. O-кольцо – это круглое уплотнительное кольцо, стандартная деталь, используемая для герметизации клапанов и прочих подвижных механизмов. В 1986 г. во время запуска шаттла «Челленджер» повреждение одного из таких колец привело к взрыву и гибели семи астронавтов. Кремер утверждает, что производство товаров похоже на запуск космического шаттла: даже для простого продукта в развитой экономике необходима слаженная работа производителей, бухгалтеров, маркетологов, и провал хотя бы на одной стадии означает, что продукт не купят.

Теория O-кольца объясняет огромные различия в ВВП на душу населения между странами, которые невозможно объяснить различиями в запасе физического или человеческого капитала. Из-за того, что в развитых странах выгоднее использовать технологически более сложные процессы, небольшие различия в навыках работников через механизм O-кольца превращаются в большие различия в производительности между странами. Эта же теория объясняет, почему люди с одинаковыми навыками получают разные зарплаты в разных фирмах. Секретарь в крупном инвестбанке делает почти то же самое, что секретарь в небольшом банковском офисе, но зарабатывает намного больше: в инвестбанке будут искать такого секретаря, который хотя бы немного реже совершает дорогостоящие ошибки.

Почему так труден переход от плана к рынку

С помощью похожей логики Кремер объясняет, почему в начале 1990-х гг. в посткоммунистических экономиках произошел «трансформационный спад». Реформаторы в России и в Восточной Европе не ожидали спада; напротив, они считали, что в плановой экономике накопилось такое число искажений и неэффективностей, что при либерализации начнется экономический подъем.

Вместе с профессором MIT Оливье Бланшаром Кремер разработал теорию дезорганизации. В производственных цепочках плановой экономики отношения между фирмами часто были специфичными: у многих фирм был только один поставщик и один покупатель. На каждом шаге производственной цепочки возникает проблема торга (двусторонняя монополия), что делает цепочку хрупкой: если у фирмы появляется возможность продать ресурс на сторону, цепочка разрушится. В рыночной экономике гораздо больше фирм, так что проблема специфичности не возникает, а в плановой экономике цепочки поддерживаются из центра. Переход от плана к рынку вызывает дезорганизацию: отсутствие координации в условиях множества двусторонних монополий рушит производственные цепочки, что вызывает трансформационный спад. Теория дезорганизации подтверждается на опросных данных: в странах, где трансформационный спад был сильнее, больше фирм отмечает дефицит сырья и рабочей силы в числе факторов, ограничивающих их производство.

Теории стадного поведения Банерджи и O-кольца Майкла Кремера вошли в учебники по экономике развития, но Нобелевскую премию вручили за экспериментальный подход. В этом есть некий парадокс: сама суть экспериментального подхода состоит в том, чтобы не обращать внимания на большие теории экономического развития и искать простые решения, которые работают. Хотя Кремер был одним из лидеров экспериментальной революции, в прогнозах Нобелевской премии часто фигурировали только Банерджи и Дюфло. Возможно, вручение премии всем троим – способ Нобелевского комитета сказать экономистам, чтобы они, осознавая потенциал эмпирических данных и экспериментов в борьбе с бедностью, не забывали и о теории.

За что критикуют экспериментаторов?

Оксфордский профессор Лэнт Притчетт, который когда-то был соавтором Майкла Кремера, сегодня стал одним из главных критиков экспериментального подхода в экономике развития. По мнению Притчетта, влияние рандомизированных исследований гораздо выше в академии, чем внутри развивающихся стран. Притчетт был советником по развитию в Индии и Индонезии, высокие позиции в Индии занимал его коллега Арвинд Субраманьян, но почти никогда в рассуждениях политиков не упоминались экспериментально подтвержденные исследования (едва ли не половина исследований Банерджи и Дюфло проводилась в Индии). Донорам из развитых стран, таким как Билл Гейтс, интересны адресные программы с наибольшей эффективностью, но у политиков могут быть другие приоритеты. Масштабные программы позволяют им получить популярность, а также увести средства.

Другая проблема состоит в том, что исследования непросто перенести из контекста одной страны в другую. Например, когда вы видите фотографии детей, которые делят один учебник на десятерых, кажется, что надо вкладываться в покупку учебников. В четырех разных странах было выявлено, что покупка учебников не работает, но более детальное изучение данных показало, что везде это происходило по разным причинам. В Сьерра-Леоне учебники дошли до школ, но не раздавались детям. В Индии родители снизили прочие расходы на образование, когда узнали, что их детям раздали бесплатные учебники. В Танзании у учителей не было стимулов использовать учебники на уроках. В Кении учебники помогли лишь самым лучшим студентам: остальные не умели читать. Дюфло не отрицает важности контекста и при определении того, что работает, призывает применять принципы экономической науки на практике в сочетании с интуицией и не избегать «неизвестных неизвестных», которые обязательно возникнут.

Красивые технические решения не всегда надежны в долгосрочной перспективе. В одном из недавних интервью профессор Нью-Йоркского университета Уильям Истерли (он был главным противником раздачи бесплатных москитных сеток, но эксперименты лаборатории J-PAL его переубедили) рассказывал о стартапе, который поставлял в Африку футбольные мячи, внутри которых заряжался аккумулятор, когда их пинали: ночью можно было подзарядить от такого мяча телефон. Стартап широко обсуждался среди доноров в развитых странах. Через несколько лет выяснилось, что техника, которую пинают, ломается слишком быстро (и позволяет запасти не так много заряда). Надежным способом доставить электричество в бедные районы остается централизованная электрификация.