Облигации диаспоры: капитал патриотизма

К 1950 г. созданное незадолго до этого государство Израиль пыталось справиться с последствиями двухлетней арабо-израильской войны и продолжавшимися вооруженными столкновениями, в дополнение к расходам на оборону требовались средства на жизнеобеспечение сотен тысяч нуждающихся иммигрантов – стране, чья экономика фактически отсутствовала, не хватало самого необходимого: продовольствия, лекарств. Собственных ресурсов почти не было, а доступом к внешним рынкам капитала молодое государство не располагало. В сентябре 1950 г. первый премьер-министр Израиля Давид Бен-Гурион предложил американской еврейской общине идею: каждому приобрести облигации Израиля хотя бы на несколько долларов.

Единственными гарантиями, которые могло предложить правительство Израиля покупателям облигаций, был еврейский народ: сотни тысяч переезжающих в Израиль вернут этот долг, и «их слово чести – вернуть его с процентами», пообещала (.pdf) представителям общины в США занимавшая в то время пост министра труда, один из инициаторов израильских облигаций Голда Меир, впоследствии ставшая легендарным премьером Израиля. В 1951 г. были выпущены первые Israel Bonds, и за первый же год объем привлеченных по всему миру средств составил $53 млн, вдвое превысив прогноз. Каждая семья, праздновавшая в тот период бар- или бат-мицву, свадьбу или рождение ребенка, с высокой вероятностью получала в подарок хотя бы одну облигацию Государства Израиль, отмечал Jewish News Syndicate. Средства, привлекавшиеся с помощью выпусков этих облигаций, направлялись на строительство инфраструктуры, предприятий, развитие сельского хозяйства и сыграли «центральную роль в наращивании экономической мощи» страны, отмечала позже Меир.

Israel Bonds выпускаются до сих пор: на середину 2019 г. на них приходилась четверть всего внешнего госдолга страны в $4,9 млрд; даже в 2020 г., несмотря на пандемию коронавируса, Израиль привлек с их помощью $1,8 млрд. По состоянию на февраль 2022 г. по всему миру их было продано более чем на $47 млрд. Легендарный Уоррен Баффет, один из крупнейших в мире инвесторов, купил Israel Bonds на $5 млн, назвав это «заслуженной поддержкой выдающейся страны». За 70 лет ни одной просрочки по выплатам процентов или основного долга не было, при этом облигации примерно на $200 млн так и не были предъявлены к погашению.

Сейчас для Израиля – развитой страны с высоким кредитным рейтингом и валютными резервами, превышающими $200 млрд, или 40% ВВП, – подобный источник внешнего финансирования вряд ли актуален так, как 70 лет назад, однако Israel Bonds служат каналом связи между страной и представителями диаспоры, предоставляя последним возможность «поддержать веру в отечество и передать ее следующим поколениям».

Israel Bonds стали первыми в истории так называемыми «облигациями диаспоры» – облигациями, которые выпускаются государством и приобретаются экспатриантами, их потомками или другими лицами, имеющими связи с нацией и живущими, как правило, в странах с более высоким доходом. Облигации диаспоры, сыгравшие немаловажную роль в становлении Израиля, могут быть очень полезным инструментом для развивающихся стран, имеющих большие диаспоры за рубежом и не всегда располагающих полноценным доступом к рынкам капитала для финансирования жизненно важных проектов. Однако задействовать такой инструмент до сих пор мало кому удается.

Потенциал диаспоры

Почти половина всех международных мигрантов (из 281 млн человек, или 3,6% глобального населения, по данным за 2020 г.) – из стран Азии и Африки, а почти каждый четвертый международный мигрант прибывает либо в США (18%), либо в Германию (6%). В целом страны Европы и Северной Америки становятся «пунктом прибытия» для более половины всех мигрантов (включая миграцию внутри самой Европы), страны Азии – еще для почти трети (так, почти 40% жителей Саудовской Аравии – родом из другой страны). По данным Международной организации по миграции (IOM), две трети всех международных мигрантов переезжают в другую страну ради работы, из них почти 70% – в страны с высоким доходом и еще 20% – в страны с доходом выше среднего.

Денежные переводы мигрантов в 2020 г. составили $702 млрд, из которых $540 млрд пришлось на страны с низким и средним доходом, что вдвое больше полученных ими прямых иностранных инвестиций ($259 млрд) и втрое – международной помощи ($179 млрд). Для 29 стран-получателей объем таких переводов превышает 10% национального ВВП.

Диаспоры развивающихся стран располагают также значительными накоплениями, указывали экономисты Всемирного банка: по их оценке, в процентах от ВВП сбережения диаспор оцениваются от 2,3% до 9% стран со средним и низким доходом соответственно. Как правило, большая часть этих сбережений хранится в виде банковских депозитов в стране проживания экспатриантов и приносит их владельцам относительно низкий доход из-за низких процентных ставок в развитых экономиках.

Не все эмигранты автоматически относятся к диаспоре, а потомки мигрантов во втором и третьем поколении могут, напротив, считать себя частью диаспоры, но не учитываются в статистике миграции, поэтому точные данные о численности диаспор собрать сложно. Согласно данным IOM, по числу граждан, живущих за границей, первое место в мире занимает Индия (около 18 млн), в топ-5 также входят Мексика (11 млн), Россия (10,8 млн), Китай (10 млн) и Сирия (8 млн).

«Если бы удалось убедить каждого десятого члена диаспоры, богатого или бедного, инвестировать $1000 в страну своего происхождения, развивающиеся страны потенциально могли бы привлекать по $20 млрд в год для финансирования развития», – подсчитали Дилип Ратха, старший экономист Всемирного банка и эксперт по международной миграции, и Нгози Оконджо-Ивеала, с 2021 г. генеральный директор ВТО, работавшая в течение 25 лет в качестве экономиста по вопросам развития и управляющего директора Всемирного банка.

Если частные переводы мигрантов удовлетворяют насущные потребности семей, то более продвинутые инструменты привлечения капитала могли бы способствовать реализации в странах-получателях ключевых для экономического развития проектов в транспортной, телекоммуникационной, социальной сферах.

Для стран-эмитентов такой инструмент, как облигации диаспоры, способен не только обеспечить стабильный и дешевый источник внешнего финансирования, но даже улучшить суверенный кредитный рейтинг: поскольку основной мотив для покупки облигаций диаспоры – патриотизм, то с их помощью можно привлечь средства и в хорошие времена, и в периоды кризиса, считают эксперты Всемирного банка. Эмигранты более лояльны, чем средний инвестор, и не испугаются, даже если вдруг выплаты по облигациям диаспоры, номинированным в долларах, из-за кризиса придется производить в национальной валюте – они найдут способ ее потратить, рассуждают Ратха и Оконджо-Ивеала.

Постоянный выпуск таких облигаций позволяет стране превратить небольшие и нерегулярные пожертвования от диаспоры в стабильный приток заемных ресурсов для развития, отмечают эксперты по развитию стран Африки Уитни Шнейдман, Адмассу Тадессе и Абиссиния Лиссану.

Для представителей диаспоры, в свою очередь, «патриотические облигации» могут оказаться как более привлекательным инструментом с точки зрения доходности, несмотря на «патриотическую» скидку (см. врез ниже), так и способом диверсификации сбережений. Кроме того, они предоставляют людям возможность «творить добро» – получать удовлетворение от содействия экономическому развитию страны своего происхождения, при этом давая деньги не в дар, а в долг.

Институциональный фактор

Несмотря на свой потенциал, облигации диаспоры остаются редко используемым финансовым инструментом, и успеха при их выпуске смогли добиться немногие страны. Помимо Израиля, еще один успешный пример – Индия, которая привлекала средства с помощью облигаций диаспоры несколько раз: после кризиса платежного баланса в 1991 г. ($1,6 млрд), после введения международных санкций в связи с испытаниями ядерного оружия в 1998 г. ($4,2 млрд) и в честь нового тысячелетия в 2000 г. ($5,5 млрд). К моменту погашения первого выпуска бондов в 2003 г. на долю вложившихся в них экспатриантов приходилось порядка 60% суверенного долга страны перед частными кредиторами.

Однако для «серийной эмиссии» индийским облигациям диаспоры не хватало инфраструктуры, характерной для израильских бондов. Так, в отличие от Израиля, Индия не регистрировала свои облигации диаспоры в Комиссии по ценным бумагам и биржам США (SEC) и размещала их как «банковские инструменты, представляющие депозиты в иностранной валюте в Индии», что сопровождалось меньшим количеством нормативных требований.

Израиль, хотя ориентируется преимущественно на членов диаспоры, не ограничивается ими: около 65% общемировых продаж Israel Bonds приходится на розничных клиентов, остальные 35% составляют институциональные инвесторы, в том числе финансовые учреждения, корпорации, фонды и др. Индия ограничивала круг потенциальных инвесторов в облигации диаспоры лицами индийского происхождения – возможно, рассчитывая повысить интерес к таким инструментам за счет эксклюзивности, а также ожидая, что члены диаспоры проявят больше понимания и снисходительности, чем другие инвесторы, если Индия столкнется с финансовым кризисом.

Интерес инвесторов к облигациям диаспоры может ослабевать из-за низкого доверия к состоянию финансового рынка страны происхождения и опасений по поводу рисков дефолта. Например, Эфиопия в 2008 и 2011 гг. пыталась выпустить такие бонды для финансирования проектов электроэнергетики, но не смогла привлечь средства, так как экспатрианты не доверяли правительству страны с хроническим теневым оттоком капитала и опасались большого риска дефолта, а некоторые возражали против проектов по экологическим соображениям.

Кения и Нигерия выпустили облигации диаспоры в 2009 и 2017 гг. соответственно, но дальше первого выпуска продвинуться не смогли. При этом, например, Нигерия привлекла $300 млн, тогда как денежные переводы в эту страну составляли $25 млрд (2018 г.), а выпуск облигаций Кении принес лишь четверть от запланированного объема.

Греция попыталась привлечь $3 млрд от своей диаспоры во время долгового кризиса в 2011 г., однако потерпела неудачу из-за недоверия инвесторов, несущих потери: при списании долгов, предпринятом в качестве антикризисной меры, владельцы греческих облигаций теряли почти половину своих вложений.

Выпуск облигаций диаспоры Непалом в 2009 г. был фактически сорван из-за ошибок маркетинга – бумаги предлагались в странах Персидского залива, куда направлялись в основном низкоквалифицированные эмигранты, тогда как страны ОЭСР с более квалифицированными эмигрантами были исключены, так же как Индия – страна с максимальным количеством эмигрантов из Непала. Кроме того, ставка по номинированным в евро облигациям была существенно ниже, чем по депозитам в евро на тот же срок в самом Непале, – очевидно, «патриотическая скидка» имеет свои пределы.

Облигации диаспоры могут вызывать у мигрантов те же эмоции, которые они испытывают, болея за свою национальную команду на футбольном матче вдали от родины, сравнивают Ратха и Оконджо-Ивеала: патриотизм мог бы стать эффективным инструментом, помогающим развивающейся стране осуществить свои мечты о развитии. Вместо того чтобы хранить сбережения в наличных под матрасом или на низкодоходных банковских счетах в странах пребывания, диаспора развивающихся стран принесла бы больше пользы, если бы инвестировала в свою родину, рассуждают они.

Однако, учитывая реальную или предполагаемую высокую степень политического риска в странах, выпускающих облигации диаспоры, эмиссия может потребовать гарантий со стороны доноров или даже международного контроля, отмечают Ратха и Оконджо-Ивеала. Повышение прозрачности облигаций диаспоры и использования полученных с их помощью доходов также могло бы помочь повысить интерес потенциальных инвесторов, заключают Шнейдман и его соавторы.