Особенная Азия: почему регион избежал высокой инфляции

Глобальный всплеск инфляции после пандемии, охвативший и развитые, и развивающиеся экономики, словно обошел Азию стороной. Одна из главных причин – медленное восстановление азиатских экономик из-за долгих и повторяющихся локдаунов.

27 сентября 2024 | Власта Демьяненко Эконс

Азиатские экономики продемонстрировали исключительную стойкость перед глобальным разгоном постпандемической инфляции. В этой группе стран, в которую входят Китай и Индия, а также Индонезия, Малайзия, Филиппины, Таиланд и Вьетнам, инфляция на пике выросла в среднем всего на 1,5 п.п. до 5,5% – тогда как в среднем по всем развивающимся странам она возросла на 4 п.п. до 9,5%, а в развитых – на 6,5 п.п. до 7,5%.

Причины удивительной «неуязвимости» Азии, которая прежде, как и все развивающиеся экономики, была в гораздо большей степени подвержена инфляционным всплескам, проанализировал в исследовании профессор экономики INSEAD Антонио Фатас. Выводы, к которым он приходит, подтверждают, что инфляция – многогранное явление, на которое влияют многие факторы. В случае постпандемической инфляции в Азии это были слабость экономики и в силу этого доминирование шоков предложения над шоками спроса, менее экспансионистская бюджетная политика, более стабильные обменные курсы и устойчивые инфляционные ожидания.

Слабый спрос

Азия вовсе не изолирована от мира и, как и все другие страны, столкнулась после пандемии со сбоями цепочек поставок и с ростом цен на энергоносители и продовольствие. Тем не менее Азия оказалась регионом:

с самой низкой продовольственной инфляцией, ускорившейся на пике только до 6% против 30% в развивающихся экономиках Европы, 19% в развивающихся экономиках Латинской Америки и 16% в странах Африки южнее Сахары;
с самой низкой инфляцией цен на энергоносители – цена на них почти не изменилась, тогда как в Европе энергоносители на пике роста цен подорожали на 60%, а в Латинской Америке и африканских странах южнее Сахары – на 16%;
почти с самым низким индексом цен производителей – на пике после пандемии он достигал 10% в сравнении с пиком более чем в 25% в развивающейся Европе и Африке южнее Сахары и более чем 35% – в Латинской Америке.

Если смотреть на эти компоненты инфляции, напрашивается вывод, что Азия оказалась регионом с самой низкой инфляцией потому, что каким-то образом, в отличие от всех прочих групп стран, избежала роста цен на продовольствие и энергоносители. Однако в реальности низкая «чувствительность» к энергетическим и ценовым шокам – не причина, а следствие другого важного фактора, объясняет Фатас. Этот фактор – постпандемическая слабость азиатских экономик, обусловленная замедлением темпов их роста. В свою очередь, это замедление обусловлено более долгим выходом из антипандемических ограничений.

Хотя экономисты до сих пор спорят о вкладе различных факторов в рост глобальной инфляции после пандемии, существует консенсус относительно того, что этот вклад внесли и силы на стороне предложения – такие как сбои в цепочках поставок, и силы на стороне спроса – его быстрое восстановление после пандемии, поддержанное фискальными стимулами (1, 2, 3). Однако вклад этих факторов различался между странами. Хотя развивающаяся Азия, как и все, подверглась обоим этим шокам, спрос в этой группе стран восстанавливался намного медленнее, чем во всех других экономиках мира, из-за самых долгих и повторявшихся локдаунов. И главным драйвером ускорения темпов роста потребительских цен в регионе оказался шок предложения, влияние которого на инфляцию, как считается, имеет временный эффект.

Пандемические ограничения были жесткими практически во всех странах в 2020 г., но уже со второй половины 2020 г. началось их частичное снятие, которое расширилось в 2021 г., показал построенный автором индекс жесткости локдаунов. Но для азиатских экономик смягчение ковидных ограничений началось, медленно и с откатами в сторону возобновления ужесточений, только в 2022 г. – когда в мире уже разгонялась инфляция. Нет сомнений, что эти ограничения оказали влияние на экономическую активность в странах азиатского региона в этот период, уверен Фатас.

Подтверждением слабого спроса служат данные о разрыве выпуска: это показатель, демонстрирующий, насколько объем производства в экономике близок к своему потенциалу. Когда этот объем выше потенциала, говорят о положительном разрыве выпуска, или о «перегреве экономики»: он означает, что из-за роста спроса экономика производит больше, чем предусматривает эффективная загрузка мощностей. В такой ситуации дальнейший рост спроса будет приводить не к росту выпуска, а к росту цен. Когда экономика производит меньше, чем в состоянии произвести при полной загрузке мощностей, то говорят об отрицательном разрыве выпуска: он означает, что в экономике есть ресурсы, незадействованные из-за слабого спроса. Если положительный разрыв выпуска создает инфляционное давление, то отрицательный – наоборот, дефляционное.

Расчеты Фатаса показали, что экономики Азии последние годы отличаются наибольшим отрицательным разрывом выпуска в группе развивающихся стран. За четыре года, с 2020 по 2023 г., этот разрыв в Азии даже расширился – более чем в полтора раза до минус 12% с минус 7,5%. Для сравнения: например, в странах Латинской Америки отрицательный разрыв выпуска с 2020 по 2023 г. сократился с около 9% до порядка 2%.

Фискальная политика

Правительства практически всех стран мира отреагировали на пандемию очень сильными фискальными мерами по ограничению ее воздействия на экономику. Это были и традиционные фискальные стимулы – такие как рост расходов и снижение налогов, и нетрадиционные – такие как прямые выплаты из бюджета гражданам и компаниям. Фискальная поддержка экономики в развивающихся странах была меньше, чем в развитых, и по ее масштабу регион Азии не особо отличается от остальных развивающихся экономик, хотя в Азии она была несколько меньше, чем в Латинской Америке и развивающейся Европе. Однако этот чуть меньший фискальный импульс согласуется с более сильным разрывом выпуска и меньшим ростом инфляции в Азии.

Дополнительным фактором, сдерживавшим инфляцию, стали госсубсидии, контроль за ценами и ограничения на экспорт в ответ на рост цен на энергоносители и продовольствие, имеющие большой вес в потребительских корзинах населения развивающихся стран. Подобные меры применяли многие развивающиеся страны, среди них Азия оказалась регионом с самыми высокими продовольственными субсидиями – в 2022 г. они составили почти 1% ВВП региона, в то время как в Латинской Америке – менее 0,1% ВВП, а в странах Африки южнее Сахары – около 0,3%. Помимо этого, правительства всех развивающихся азиатских экономик предоставляли энергетические субсидии. А также вводили ценовые и экспортные ограничения: Индия, Индонезия и Малайзия ввели запрет на экспорт основных продовольственных товаров, Малайзия и Таиланд установили предельные цены на продовольственные товары, например на рис и свинину, Индия – на отдельные лекарства.

Использование более щедрых субсидий, ценовых и экспортных ограничений объясняет, почему в Азии инфляция по ряду категорий товаров была ниже и тем самым в целом оказалась ниже, чем в других регионах. Можно заключить, что традиционные меры фискальной политики сыграли в этом свою роль, делает вывод исследователь.

Все это сопровождалось некоторой удачей – цены на наиболее употребляемые в регионе продукты, в частности на рис, оставались более стабильными, чем, например, цены на пшеницу, а цены на мясо в Китае снизились еще за несколько лет до пандемии из-за сокращения спроса на него после вспышки африканской чумы свиней в 2019 г.

Монетарная политика

Монетарная политика влияет на инфляцию через несколько каналов. Первый, как и у бюджетной политики, – совокупный спрос. Второй канал – инфляционные ожидания, рост которых может привести к росту зарплат и цен и способен сделать высокую инфляцию устойчиво высокой. Инфляция, помимо прочего, влияет на обменные курсы валют, ослабление которых может усиливать инфляционный эффект.

В ответ на рост инфляции центральные банки во всем мире повышали ставки, но на развивающихся рынках они среагировали на первые признаки ускорения инфляции, в то время как центробанки развитых стран довольно долго выжидали. Разной была не только скорость реакции, но и ее жесткость, показали расчеты Фатаса, основанные на анализе динамики реальных ставок денежно-кредитной политики центробанков (номинальная ставка минус годовая инфляция в том же квартале).

Самое агрессивное ужесточение проводили центробанки Латинской Америки – например, реальная ставка денежно-кредитной политики в Бразилии достигла в 2022 г. 10%, тогда как в 2020 г. она была близка к нулю. Реальные ставки денежно-кредитной политики выросли и в развивающихся экономиках Азии, но при этом их повышение стало, по сути, возвратом к уровню, наблюдавшемуся до начала пандемии.

То, что азиатские центральные банки подняли ставки меньше, чем латиноамериканские, согласуется с оценкой более значительного разрыва выпуска в экономиках Азии, считает Фатас. В целом ставки азиатских центральных банков соответствуют прогнозам стандартного правила Тейлора, в соответствии с которым изменение ставки определяется тем, насколько инфляция отклонилась от целевого уровня и насколько выпуск отклоняется от потенциального. В то же время, например, в таких странах Латинской Америки, как Чили, Колумбия или Бразилия, центробанки повышали ставки больше, чем предполагает правило Тейлора. Это, по мнению Фатаса, было продиктовано стремлением центробанков обеспечить заякоренность инфляционных ожиданий, чтобы избежать раскрутки спирали зарплат и цен: реальные ставки были выше в тех странах, где до пандемии инфляция была более волатильна, а инфляционные ожидания менее устойчивы.

Несмотря на большие различия между реальными ставками денежно-кредитной политики в разных странах, инфляция в них снизилась до уровней, близких к таргетам. Это говорит о том, что значительная часть инфляции – в случае Азии основная – была вызвана временными шоками предложения, полагает исследователь.

В отличие от многих развивающихся экономик, в Азии до пандемии инфляция была относительно более стабильна, благодаря чему инфляционные ожидания были лучше заякорены. Это позволило центробанкам проводить менее агрессивную монетарную политику, а также повлияло и на стабильность валютных курсов, считает Фатас. Экономик Азии практически не коснулось обесценение валют, с которым во время и после пандемии столкнулись развивающиеся рынки. С учетом того, что в развивающихся экономиках изменение курса валют сказывается на инфляции быстрее, чем в развитых, относительная стабильность обменных курсов валют стран Азии также объясняет более низкую инфляцию в регионе.

«Неуязвимости» потребительским ценам в Азии после пандемии добавило и то, что в течение 20 лет, предшествовавших пандемии, инфляция в Азии и ее чувствительность к внешним шокам снижались благодаря структурным факторам и переходу центробанков на таргетирование инфляции.

Помимо глобальных шоков, на уровень инфляции после пандемии в каждой стране оказывали влияние локальные факторы, включая темпы восстановления экономики, уровень и виды ее фискальной поддержки, инфляционные ожидания и поведение потребителей, резюмирует исследователь. Локальные факторы, в свою очередь, могут определять различия в том, как глобальные потрясения сказываются на той или иной экономике, пример чему – развивающиеся экономики Азии.