Пересборка мировой торговли

Геополитика стала одним из главных факторов в мировой торговле. Использование таких терминов, как decoupling (разделение), derisking (снижение рисков), reshoring (возвращение в страну производств, открытых за рубежом), nearshoring (перенос бизнес-процессов из дальних локаций в ближние) и friendshoring (перенос бизнес-процессов в дружественные страны), в корпоративных презентациях увеличилось более чем в 20 раз с 2018 по 2022 г., и подтекст этих терминов часто геополитический, отмечают аналитики McKinsey в новом обзоре о геополитике мировой торговли.

Однако сокращение геополитического расстояния, то есть стремление выстраивать торговлю с геополитически близкими странами, сопровождается ростом концентрации торговли, означающей зависимость от одного или нескольких торговых партнеров. Напротив, диверсификация торговых связей, сокращая концентрацию, ведет к увеличению геополитической дистанции между страной и ее торговыми партнерами. Будущее мировой торговли будет включать компромиссы между обоими путями, полагают в McKinsey.

Торговая геометрия

Изменение «геометрии мировой торговли» авторы обзора рассчитывают с помощью четырех показателей: интенсивности торговли (объем торговли по отношению к размеру экономики страны), географической дистанции, концентрации импорта и «геополитической дистанции», построенной на том, как страны голосовали по резолюциям в Генеральной Ассамблее ООН с 2005 по 2022 г. На основании этого голосования все страны получили оценки от 0 до 10, где 0 означает максимально одинаковые позиции, а 10 – кардинально противоположные, и геополитическое расстояние между странами определяется как разница между полученными оценками. Например, между США и Китаем она составляет примерно 9,5, между Россией и Китаем – менее 1, между Мексикой и США – около 4, а между Мексикой и Китаем – около 6.

Структура глобальной торговли связывает друг с другом даже геополитически далекие страны. На торговлю между геополитически удаленными экономиками (которых отделяет более 8 делений соответствующей шкалы) приходится 17% мировой торговли товарами. И 39% торговли глобально «концентрированными» товарами – такими, как ноутбуки и железная руда, по которым три страны или менее обеспечивают не меньше 90% мирового экспорта.

Среднее геополитическое расстояние торговли сократилось с максимума около 3,5 в начале 2010-х до 3,1 в 2023 и 2024 гг.: это примерно равно геополитическому расстоянию между США и Турцией или между Россией и Саудовской Аравией, подсчитали в McKinsey. С 2017 г. геометрия связей экономик постепенно меняется под воздействием геополитических факторов. За эти годы Китай, Германия, Великобритания и США сократили геополитическое расстояние своей торговли на 5–9% каждый, подсчитали в McKinsey. США также сократили географическое расстояние и диверсифицировали источники своей торговли. Между тем экономики АСЕАН, Бразилии и Индии стали торговать больше как по всему геополитическому спектру, так и на более дальние расстояния.

• Китай – самая торгующая экономика мира, которая к тому же больше других взаимодействует с более геополитически удаленными партнерами. При этом по мере развития собственной экономики Китай стал потреблять все больше товаров, производимых внутри страны, из-за чего со временем снижалась интенсивность его торговли: если в 2006 г. торговый оборот составлял 64% ВВП страны, то в 2022 г. показатель был равен 35%.
• Германия имеет тенденцию торговать на более коротких, чем у других крупных экономик, географических и геополитических расстояниях, поскольку Европа относительно компактна и однородна политически. Эта интеграция между европейскими экономиками также приводит к более низким уровням концентрации импорта из-за обширной торговли внутри ЕС.
• У США более географически отдаленные торговые партнеры и более низкая интенсивность торговли за счет размера экономики, которая многими товарами и услугами может обеспечивать внутренний рынок сама (например, показатель объема грузоперевозок между штатами в стоимостном выражении в 2022 г. был сопоставим с международной торговлей страны). Если экономиками, расположенными в радиусе 5000 км от Германии, генерируется порядка 26% мирового ВВП, то экономиками, расположенными в таком же радиусе от США, только 5% (в основном Канадой и Мексикой). То, что у США нет по соседству плотной сети других крупных экономик, объясняет, почему концентрация торговли и дистанции, на которых торгует эта страна, относительно высоки.

В целом все крупные экономики ведут активную торговлю с геополитически удаленными странами: так, по расчетам McKinsey, средняя геополитическая дистанция между Китаем и его торговыми партнерами (взвешенная по объему торговли) превышает 5, а для США составляет около 4. 

На рынках товаров, производство которых отличается высокой географической концентрацией, почти 40% торговли приходится на торговлю между странами на разных концах геополитического спектра. Примеры таких товаров – железная руда, где основной экспортер – Австралия, а 80% ее экспорта идет в «геополитически далекий» Китай, или, например, соевые бобы, крупнейшим импортером которых выступает Китай, а импорт идет преимущественно из США и Бразилии. Китай оказывается в самом центре сети потоков многих товаров с концентрированным предложением: почти 20% всех таких потоков направлены в Китай, а 40%, напротив, идут из него в другие страны.

Торговля некоторыми «концентрированными» товарами оказалась в центре внимания политиков из-за опасений по поводу высоких рисков поставок. Но перестройка торговли этими товарами в пользу более близких геополитически стран может быть попросту невозможна, объясняют в McKinsey. Поэтому в каком-то смысле структура торговли «концентрированными» товарами может выступать той планкой, ниже которой торговля между геополитически удаленными партнерами не сможет опуститься, не сгенерировав значительного экономического ущерба.

Изменения «торгового ландшафта»

Исторически изменения торгового ландшафта происходили медленно, и – даже несмотря на события последних лет – сдвиги в мировой торговле пока не ускорились, приходят к выводу авторы из McKinsey. С 2017 г. страны не наращивали и не теряли долю в экспорте в любой цепочке создания стоимости более чем на 1 п.п. в год.

Тем не менее несколько значимых сдвигов в последние годы все же произошло.

• С 2017 г. Китай, Германия, Великобритания и США сократили геополитическую дистанцию своей торговли: снижение варьируется от 5% у Китая и Великобритании до 9% у США.
  
• Китай переориентировал торговлю на развивающиеся страны, значительно сократив долю торговли с Японией, Южной Кореей и США.

Китай увеличил долю торговли с геополитически близкими партнерами. Снижение китайского экспорта в США (на 5,5 п.п. в структуре экспорта между 2017 и 2023 гг.) было компенсировано ростом экспорта в страны АСЕАН (на 2,3 п.п.), развивающиеся страны Европы и страны Центральной Азии (1,4 п.п.) и Россию (1,3 п.п.). В структуре импорта Китая снизились доли Японии, Южной Кореи и США и выросли доли стран АСЕАН, Латинской Америки, Ближнего Востока и России (России – на 2,9 п.п.). Яркий пример – импорт никеля из Индонезии, который за рассматриваемый период вырос в 6 раз до $12 млрд в 2023 г. В результате подобных изменений доля развивающихся экономик в торговом обороте Китая увеличилась с 42% в 2017 г. до более половины в 2023 г.

• США диверсифицировали свою торговлю: концентрация импорта снизилась на 18%. Частично это объясняется сокращением доли Китая в импорте промышленных товаров (с 24% в 2017 г. до 15% в 2023 г.) и ростом доли других азиатских экономик (особенно Вьетнама) и Мексики, ставшей в 2023 г.  крупнейшим торговым партнером США вместо Китая. Выросла и доля торговли США с Европой, в том числе за счет роста экспорта энергоресурсов из США в Европу и роста импорта фармацевтических товаров в США из европейских стран.

В то же время если оценивать импорт по добавленной стоимости, то его потоки в США из Китая практически не снизились (с 26% в 2017 г. до 23% в 2024 г., но в рассматриваемый период показатель колебался вокруг этих уровней, не демонстрируя явного тренда ни на снижение, ни на рост). Это может объясняться тем, что США импортируют товары, которые преимущественно произведены в Китае, но проходят финальные этапы производства (такие как финальная сборка) в третьих странах. Например, импорт США ноутбуков из Вьетнама за 2017–2022 гг. вырос более чем вдвое, но за это же время импорт Вьетнамом комплектующих для ноутбуков из Китая также увеличился вдвое – в обоих случаях прирост в стоимостном выражении составил порядка $800 млн.

В 2024 г. АСЕАН обошел Европу и стал крупнейшим торговым партнером Китая. При этом многие сектора, на которые пришлись основные изменения в торговых потоках, такие как электроника, машинное оборудование и текстиль, – это сектора, в которых растет роль Китая как поставщика промежуточных товаров в страны АСЕАН, которые, в свою очередь, производят конечные товары для глобального рынка и – все чаще – для США.

• Страны АСЕАН, Бразилия и Индия торгуют с партнерами вдоль всего геополитического спектра и на длинных дистанциях – за счет чего интенсивность их торговли растет. В частности, показатели Индии и Бразилии за шесть лет, с 2017 по 2023 г., увеличились на 5% и 9%.
• Индия стала больше торговать с Россией (доля России в индийском торговом обороте увеличилась на 4,8 п.п.). Этот рост в первую очередь связан с импортом энергоресурсов: если в 2017 г. Россия обеспечивала около 1% такого импорта в Индию, то в 2024 г. уже почти 30%. При этом вырос экспорт индийских продуктов нефтепереработки и электроники в США и Европу.
  
• Бразилия значительно нарастила торговлю с Китаем (его доля в торговле страны выросла к 2024 г. на 6,4 п.п.), что во многом обусловлено ростом экспорта сельскохозяйственной продукции – соевых бобов и говядины – и ростом импорта промышленных товаров из Китая, таких как солнечные панели.
  

Торговля между ЕС и Россией упала на 80% между февралем 2022 г. и сентябрем 2023 г., между Великобританией и Россией – на 95%. Доля России в импорте природного газа Германии сократилась с 35% в январе 2022 г. до менее чем 1% в 2023 г. Заместить этот импорт Германии удалось за счет Норвегии (ее доля увеличилась на 14 п.п.) и Нидерландов (плюс 10 п.п.), а также СПГ из США.

В промышленных секторах немецкий экспорт переориентировался с России и развитых стран Европы на США и развивающиеся страны Европы. Более значимую роль в импорте в страну стали играть Польша и Китай – последний с 2017 по 2023 г. больше всего нарастил поставки электроники (с 24% до 30% импорта в этом секторе) и электроавтомобилей (с 1% до почти 25%).

• Торговля Европы с Китаем в целом осталась устойчивой; а доля Китая в импорте ЕС (без учета торговли внутри самого ЕС) даже увеличилась с 19% до 21%.

В то же время интенсивность торговли всех крупных экономик за исследуемые шесть лет особенно не менялась, то есть массового решоринга пока не происходит, констатируют в McKinsey.

Инвестиции как индикатор

Инвестиционные планы указывают на то, что перестройка мировой торговли продолжится, считают в McKinsey. Порядка 60% инвестиций в новые проекты (так называемые greenfield investment) с начала 2010-х направлялись в развивающиеся страны, но в 2022–2023 гг. пункты назначения стали меняться: возросли инвестиции в проекты в Африке, Индии, Центральной Азии и на Ближнем Востоке, и резко упали инвестиции в Китай и Россию.

Развивающиеся экономики привлекают инвестиции из разных географических локаций и разных частей геополитического спектра. Например, страны АСЕАН привлекают средства из Европы, США и Китая.

Судя по инвестиционным планам Китая, он продолжит переориентацию торговли на развивающиеся страны. По оценке McKinsey, в 2015–2019 гг. Китай в среднем направлял $50 млрд инвестиций, или около половины, в новые проекты в Африке, странах АСЕАН, Центральной Азии, на Ближнем Востоке и в развивающихся странах Европы. В 2022–2023 гг. речь шла уже о $100 млрд и о 70% от общего объема.

В свою очередь, в 2022–2023 гг. объявленные инвестиционные планы США снизились на 70% для Китая по сравнению со средними показателями 2015–2019 гг., но выросли почти вдвое для государств АСЕАН. Рост инвестиций США в Канаду, Мексику и другие страны Латинской Америки не планируется, то есть устойчивых усилий по переносу производств на географически близкие рынки США пока не предпринимают.

Хотя торговля Европы с Китаем в последние годы выросла, инвестиционные тенденции указывают на сдвиг в сторону внутриевропейской торговли. В 2022–2023 гг. заявленные инвестиции Европы в новые проекты в Китае оказались почти вдвое ниже среднего за 2015–2019 гг. Зато почти в два раза выросли планы по инвестициям внутри самой Европы – например, со стороны Германии в пользу Италии, Португалии и Румынии.

Торговые компромиссы: два сценария

Хотя конфигурация мировой торговли меняется, ее будущая форма пока остается неопределенной, считают в McKinsey, рассматривая два возможных сценария развития.

Первый: все более фрагментированный мир, в котором торговля переориентируется на потоки между геополитическими союзниками. Это продолжение текущей тенденции сокращения геополитического расстояния, например сокращения прямой торговли между США и Китаем или ЕС и Россией.

Второй вариант: реконфигурация может включать в себя диверсификацию торговых отношений, чтобы ни одна экономика не была чрезмерно зависима от другой в отношении импорта. Это продолжение наблюдаемой тенденции увеличения инвестиций в новые проекты в различных развивающихся экономиках.

Торговые связи значительно изменятся в первом сценарии и останутся схожи с сегодняшними во втором – в последнем случае изменения происходят в отдельных цепочках создания стоимости.

В первом сценарии – фрагментации – торговля между разделившимися западным (США и союзники) и восточным (Китай и союзники) блоками к 2035 г. падает на 70%, зато резко растет объем торговли внутри этих двух блоков: на 40% в западном и более чем в два раза в восточном. Например, доля Японии и Южной Кореи в импорте электроники США удваивается, а Европа замещает большую часть потери торговли с восточным блоком за счет внутриевропейской торговли.

Глобальный ВВП в этом сценарии сокращается на 1,5%, а в отдельных экономиках, включая Китай, падение достигает 6%. В среднем больше теряют «восточные» страны. Ранее возможный раскол мировой экономики на блоки уже моделировал МВФ: там пришли к выводу, что медианная экономика может потерять до 1,3% реального дохода.

Во втором сценарии – диверсификации – наиболее выражены изменения, касающиеся Китая: он теряет глобальную долю в секторах, в которых сегодня выступает «концентрированным» поставщиком, в частности в электронике и текстильной промышленности, но наращивает доли в других секторах, в которых сейчас не доминирует, таких как транспортное оборудование и автомобилестроение. В целом для стран вариант диверсификации сохраняет текущие геополитические дистанции в торговле. Экономический эффект для Китая оказывается умеренным – падение ВВП на 1% (против 6% в случае фрагментации). Средний по всем странам эффект – падение ВВП на 0,5%.

Оба сценария развития мировой торговли потребуют компромиссов, резюмируют в McKinsey: выбора между экономикой и геополитикой. Cценарий фрагментации снижает геополитические риски, но повышает концентрацию торговли, что означает существенные макроэкономические издержки. Вариант диверсификации, в свою очередь, позволяет увеличить устойчивость экономик к торговым шокам (в том числе связанным, например, со стихийными бедствиями), но потребует постоянного экономического сотрудничества между геополитически удаленными экономиками.