«Проклятие ежа» на рынке труда
«Много знает лиса, еж [же] одно – но важное», – писал древнегреческий поэт Архилох. Несмотря на множество стратегий, которые использует лиса, чтобы напасть на ежа, еж во всех случаях спасается единственным, но неизменно эффективным способом – сворачиваясь в колючий клубок. Слова Архилоха получили широкую известность благодаря философу Исайе Берлину, который в своем эссе 1953 г. «Еж и лиса» провел различие между двумя стилями мышления: «ежи» воспринимают окружающее, исходя из единой и всеобъемлющей идеи, в то время как «лисы» придерживаются множества различных взглядов на мир, иногда противоречивых.
Применительно к рынку труда «ежами» можно назвать «специалистов» – экспертов в одной области, «лисами» – «универсалов», обладающих широким спектром навыков и опыта в различных дисциплинах, сравнивал в колонке для HBR Викрам Маншарамани, преподаватель Гарвардского университета. Споры о том, кто лучше – специалист или универсал, ведутся давно: поговорка «За все браться – ничего не уметь» известна еще с XVII века, а знаменитый своими афоризмами Козьма Прутков (за чьим именем скрывались четверо писателей – Алексей Толстой и братья Жемчужниковы) обогатил мир изречением «Специалист подобен флюсу – полнота его односторонняя».
Исследования показывают, что на рынке труда универсалы действительно могут быть привлекательнее для работодателей, чем специалисты. Например, в инвестиционно-банковской отрасли выпускники MBA реже получали предложения о работе и бонусы в случае подписания контракта, если до МВА специализировались в этой же сфере, – по сравнению с теми, кто до получения MBA работал в другой отрасли.
Работники с более специализированными знаниями и больше теряют в доходах в результате нового трудоустройства после вынужденного увольнения, показало исследование Виктора Эрнандеса Мартинеса и Роберто Пинейро из Федерального резервного банка Кливленда и Ханса Холтера (Делавэрский университет и Университет Осло) на данных США и Норвегии. Заработок работников с более высокой специализацией при трудоустройстве на новое место остается сниженным на протяжении довольно длительного периода, до 5–7 лет, и, несмотря на постепенное восстановление в течение этого времени, так и не возвращается к первоначальному уровню. Авторы исследования назвали это «проклятием ежей».
Специализация человеческого капитала
Между заработком и специализацией на рынке труда есть положительная связь, обнаружили авторы на данных США и Норвегии: «ежи» зарабатывают больше. По расчетам Эрнандеса Мартинеса и его соавторов, одно дополнительное стандартное отклонение специализации знаний увеличивает годовой заработок как минимум на 1,6–1,8%.
Однако если знания работника сосредоточены в нескольких областях, длительное пребывание в такой профессии может помешать ему выполнять задачи, необходимые для большинства других профессий, ограничивая перспективы трудоустройства в последующем. Этот вопрос становится актуален, когда такой человек внезапно лишается текущего рабочего места – например, из-за закрытия компании или сокращения штата.
Ликвидация рабочих мест сама по себе наносит ущерб человеческому капиталу, в том числе специфическому (когда работник более продуктивен именно на данном рабочем месте, а не на альтернативном), что довольно хорошо исследовано в экономической литературе. Но больше всего от этого страдают именно «ежи» – носители специализированных знаний, выяснили Эрнандес Мартинес и соавторы.
При новом трудоустройстве после вынужденного увольнения работники с более специализированным человеческим капиталом теряют в уровне трудового дохода сильнее, чем более универсальные: увеличение на одно стандартное отклонение уровня специализации знаний до увольнения увеличивает потери доходов при новом трудоустройстве на 3–4 п.п. в год в США и на 1,5–2 п.п. в год в Норвегии. Учет влияния возраста, опыта, стажа работы, уровня знаний, образования, пола, отрасли и профессиональной группы работника мало что меняет во влиянии специализации его знаний на потерю в заработке в случае вынужденного перемещения.
Авторы измерили специализацию человеческого капитала американских и норвежских работников, совместив данные о занятых из исследований статслужб США и Норвегии с 1970-х гг. и данные о специфике профессий из базы данных O*NET, содержащей стандартизированные описания необходимых навыков и знаний для более 900 профессий.
Профессия (и, соответственно, работник) характеризуется высокой концентрацией знаний, если какая-то одна или несколько категорий знаний представляют основную часть всех знаний, необходимых для данной профессии. Специализация человеческого капитала у работника с «высококонцентрированной» квалификацией будет выше, чем у работника с профессией, требующей более диверсифицированных знаний.
Это касается не общего объема знаний работника, уточняют авторы, а именно асимметрии их распределения относительно остальной части рынка труда – то есть насколько они концентрированны в какой-то одной сфере либо, наоборот, охватывают множество сфер. Два работника с одинаковым уровнем совокупных знаний могут по-разному распределять эти знания в своих профессиональных областях. В качестве примера авторы сравнивают психолога и администратора в области образования. Хотя обе эти профессии относятся к высококвалифицированным и требующим высшего образования, степень важности знаний из разных сфер для них различна. Психолог в первую очередь нуждается в знаниях по психологии и в некоторых социальных навыках, в то время как администратору в области образования требуется примерно одинаковый объем знаний в бухгалтерском учете, экономике, финансах, менеджменте, работе с персоналом. В результате, хотя оба работника занимают высококвалифицированные рабочие места, психолог – профессия с более специализированным человеческим капиталом, чем профессия администратора в сфере образования.
Сопоставив описание требований к каждой профессии, авторы составили для каждой список «внешних опций» – специальностей, с которыми совместимы требуемые для исходной профессии знания и по которым, соответственно, мог бы работать представитель той или иной профессии. Например, бухгалтер мог бы работать аудитором, учитель начальных классов – воспитателем.
Затем авторы рассчитали для каждой профессии доли всех возможных специальностей в занятости на рынке труда. Например, если профессия имеет 10 «внешних опций», то есть может быть «инкорпорирована» в 10 других профессий, считалась доля этих 10 профессий в совокупной занятости. В примере с психологом и администратором в сфере образования первый имеет 4 специальности в своем наборе «внешних опций», что составляет 0,2% от общей занятости, в то время как второй – 63, что составляет 23% от общей занятости.
По расчетам авторов, в среднем все работники выборки, подвергшиеся вынужденному увольнению, имели количество «внешних опций», эквивалентное 13% (США) и 12% (Норвегия) совокупной занятости.
Механизмы реализации «проклятия»
По расчетам авторов, 51% всех вынужденно уволенных (как в США, так и в Норвегии) затем трудоустроились на одну из «внешних опций», то есть по «смежной» профессии; 32% в США и 40% в Норвегии – по той же самой профессии; а остальные – 17% и 10% соответственно – по профессии, не имевшей к предыдущей прямого отношения.
В среднем годовой заработок перемещенных работников оказался на 26% ниже в США и неизменным – в Норвегии, однако это не означает, что все вынужденно уволенные американцы трудоустраиваются на рабочие места с более низкой зарплатой: разница медианного заработка прежней и новой работы в выборке по США была нулевой, то есть медианный работник находит работу без потери в доходе.
Логично предположить, что «вредит» заработку при последующем трудоустройстве более сильная специализация в силу высокой специфики знаний, которые могут быть востребованы для меньшего количества рабочих мест на рынке труда. Действительно, в США специализация работника уменьшает количество и качество его возможностей на рынке труда, обнаружили авторы. Повышение специализации на одно стандартное отклонение сокращает возможности трудоустройства (долю «внешних опций» в совокупной занятости) на 3 п.п. Чем более универсален работник, то есть чем больше доля его «внешних опций» в занятости, тем меньше его потери в заработке при перемещении: так, те, у кого эта доля выше средней, теряют на 5 п.п. меньше, чем те, у кого она ниже средней. Качество «внешних опций» имеет еще более важное значение, чем количество: уволенные работники тех профессий, заработок в которых был ниже среднего по сравнению со всеми «внешними опциями», теряли в доходе на 10 п.п. меньше, чем работники профессий, где заработок был выше среднего среди всего «пула» схожих специальностей.
Другими словами, в США работники с более высокой специализацией человеческого капитала в результате вынужденного увольнения оказываются в «тупике», пишут авторы: они, во-первых, сталкиваются с более ограниченным количеством рабочих мест, где могли бы использовать свои знания и навыки, а во-вторых, такие рабочие места имеют более низкое качество по сравнению с их прежним рабочим местом.
Однако все это не относится к Норвегии, указывают авторы: в этой стране для работника качество вариантов новых рабочих мест практически не зависит от степени специализации его человеческого капитала. Возможно, дело просто в самом измерении этой специализации, подозревают авторы: оно основано на профессиональных задачах американских работников и, вероятно, лучше подходит именно для выборки по США. Кроме того, американские работники, уволенные с высокоспециализированных рабочих мест, работали по профессиям, требовавшим выполнения более сложных когнитивных задач, чем у норвежских работников, задачи которых были более рутинны.
Специализация работника может быть причиной повышенной волатильности доходов на протяжении всей трудовой жизни, заключают авторы. Если предыдущие исследования подчеркивали роль профессиональной мобильности в сглаживании волатильности доходов, то данная работа показывает оборотную сторону медали – волатильность доходов, которая создается посредством вынужденной профессиональной мобильности для более высоких уровней специализации.
Мировоззрение: «ежи» vs. «лисы»
Современное общество – общество специалистов, поскольку «знание предмета» представляет собой устойчивый источник преимущества в конкурентной среде: люди получают больше знаний о своем предмете, становятся экспертами в своей области и благодаря статусу эксперта обеспечивают себе продвижение по карьерной лестнице, отмечал Маншарамани в 2012 г. «Ежи» стали доминировать в академических кругах, медицине, финансах, юриспруденции и многих других профессиональных областях, однако эра специалистов подходит к концу – будущее может принадлежать универсалу, размышлял он.
Одна из причин – в глобализации и сильном взаимовлиянии, казалось бы, несвязанных сфер и событий. «Возьмем рынок кондоминиумов в Майами, который с 2008 года довольно неплохо восстановился благодаря высокому спросу со стороны покупателей из Латинской Америки. Но замедление темпов роста в Китае может снизить спрос на определенные промышленные товары и негативно сказаться на многих латиноамериканских экономиках. Сколько специалистов по недвижимости в Майами внимательно следят за экономическим развитием Китая?» – приводил пример Маншарамани.
Другая причина – в шаблонном подходе «ежей», действующих в рамках единой традиции, к принятию решений в самых различных ситуациях. Так, самые серьезные экономисты были догматически привержены гипотезе эффективного рынка, способствовавшей надуванию кредитного пузыря, сжатие которого вылилось в глобальный финансовый кризис 2008 г.
Слабое место специалиста – в ограниченном видении: «К сожалению, это правда, что эксперты, как правило, лучше видят свои конкретные деревья, чем лес всей жизни», – признавал Гарретт Хардин, автор концепции «трагедии общин».
О разнице стилей мышления «ежей» и «лис» писал в своей книге «Экономика решает: сила и слабость «мрачной науки» Дэни Родрик, пытаясь объяснить, почему экономическая теория иногда работает правильно, а иногда нет. Люди живут в сложном мире и поэтому вынуждены его упрощать. Однако многие мировоззренческие концепции в силу упрощения являются ошибочными и могут нести неприятные последствия. При этом без упрощений – или моделей реальности – человечество было бы парализовано. Выход в том, чтобы уметь оперировать разными моделями, а не придерживаться какой-то одной. Экономисты же зачастую не обучены тому, как выбирать из разных моделей, сетовал Родрик: «Мы всегда можем предвидеть подход ежа к проблеме – точно так же мы можем предсказать, что рыночные фундаменталисты всегда будут предписывать более свободные рынки, независимо от характера экономической проблемы». Ученые, способные переходить от одной объяснительной схемы к другой в зависимости от обстоятельств, с большей вероятностью укажут правильное направление: «Миру нужно меньше «ежей» и больше «лис», – полагает Родрик.
