Рыночная сила работодателя
Укрепление рыночной власти крупных компаний приводит не только к «диктату продавца», позволяя производителю устанавливать более высокие цены на свой товар, чем в условиях конкурентного рынка. У рыночной концентрации есть и другая сторона – компании могут доминировать и на рынках, где они покупают. Монопольное положение покупателя на рынке называется монопсонией. Одним из таких рынков может быть рынок труда.
Сам термин в начале 1930-х гг. впервые использовала английский экономист Джоан Робинсон, описывая экономику несовершенной конкуренции. Классическим примером монопсонии служит небольшой шахтерский городок, где единственным работодателем выступает угледобывающая компания. Монопсония позволяет работодателю экономить на издержках и тем самым повышать прибыль компании и акционеров; но гораздо более очевидны и общественно значимы ее риски – занижение зарплат может означать, что они будут ниже уровня производительности, это негативно скажется на росте экономики, неравенстве, а также может пагубно отразиться на уровне образования.
Монопсония очень долго относилась к числу «нераспознанных» проблем рынка труда, ведь ситуация с единственным работодателем, как в шахтерском городке, довольно редкая. В урбанизированном мире в городах, особенно крупных, много разных фирм, соперничающих друг с другом за наем, – поэтому экономисты долгое время считали, что рынок труда по определению конкурентен. А антимонопольные органы интересовались сделками по слиянию, условно, двух автозаправочных станций только с точки зрения того, приведет ли это объединение к повышению цен на бензин, а не с точки зрения того, как это повлияет на зарплаты работников автозаправок.
Законы о защите конкуренции могут в равной степени применяться и к монополистам, и к монопсонистам, на практике же к последним практически не применяется никаких мер. Более того, в Великобритании Высокий суд постановил, что для парикмахерских приемлемо запрещать своим работникам трудиться в других салонах в пределах полумили, пишет профессор экономики Лондонской школы бизнеса Алан Мэннинг. «Представьте, что вы захотели сменить супермаркет, в котором покупаете продукты, но можете сделать это только при условии, что новый супермаркет находится не ближе чем в полумиле от того, где вы закупаетесь сейчас», – сравнивает он: подобное немыслимо – но только если речь не о рынке труда. Работники и сами о таком редко задумываются: многие подписывают трудовые договоры, которые ограничивают возможность работать в будущем на конкурирующие компании или содержат пункт о длительном периоде уведомления о желании уволиться, что осложняет смену работы, – все это считается нормальным, хотя подобные практики абсолютно антиконкурентны, отмечает Мэннинг.
В последние годы ситуация начала несколько меняться в США. В 2010 г. министерство юстиции США предъявило иск к Adobe, Apple, Google, Intel, Intuit и Pixar за то, что компании заключили ряд двусторонних антиконкурентных соглашений о том, что не будут нанимать сотрудников друг друга – действуя тем самым в ущерб сотрудникам и лишив их «доступа к лучшим возможностям трудоустройства»; аналогичный иск получила компания Lucasfilm за сговор с Pixar (обе – дочерние компании Disney). В последовавшем коллективном иске десятки тысяч программистов – сотрудников техногигантов Кремниевой долины описали, что их работодатели договорились ограничить наем работников друг друга, чтобы не повышать зарплату. Такие же договоренности, как выяснилось, касались не только высококвалифицированных сотрудников – их применяли многие другие компании, включая глобальные сети McDonald’s, Burger King; соглашения о непереманивании работников являлись частью франшиз многих сетей быстрого питания. Техногигантам по итогам разбирательств пришлось выплатить более $0,4 млрд штрафа в пользу работников, сети фастфуда обязались прекратить применение подобных ограничений и убрать их из своих франчайзинговых контрактов. В разгар скандалов в 2016 г. министерство юстиции США опубликовало антимонопольное руководство о недопустимости подобных соглашений.
Профсоюзы – не барьер
Кадровая политика компаний, ограничивающая конкуренцию, привлекла к себе внимание не только антимонопольных регуляторов и общественности, но и экономистов. Подобные ограничения конкуренции в экономической теории называются не моно-, а олигопсонией, то есть ситуацией, когда на рынке ограниченное число покупателей против большого числа продавцов. Исследования последних лет показали, что в США порядка 60% рынков труда высококонцентрированны и на них приходится порядка 20% занятости; что рост рыночной власти компаний, снижающий переговорную силу работников, ведет к сокращению зарплат, может служить одной из причин увеличения доходного неравенства и замедления экономического роста, а также объяснять загадку американского рынка труда, где до пандемии на фоне быстрого роста занятости зарплаты росли на удивление медленно.
Но концентрация рыночной силы работодателя ведет не только к снижению зарплат – она приводит и к сокращению занятости, выяснили в новом исследовании профессор Университета Пенсильвании Иоана Маринеску в соавторстве с Иваном Уссом (Парижский университет ENSAE) и Луи-Даниелем Папе (Парижская политехническая школа). Они использовали в своей работе данные Франции – страны с высоким уровнем влияния профсоюзов и развитыми институтами защиты работников. Но даже в такой среде рост рыночной власти работодателя негативно влияет на зарплаты и занятость, заключают экономисты.
Для анализа авторы рассчитали концентрацию на рынках труда во Франции по аналогии с тем, как антимонопольные органы определяют уровень рыночной концентрации на товарных рынках – для этого применяется индекс Херфиндаля – Хиршмана (HHI, см. врез). Но если для расчета традиционного индекса используется рыночная доля каждого из конкурентов, то для составления своего индикатора Маринеску и ее коллеги использовали данные о новых наймах для каждой профессии в каждом регионе. Например, если в определенный период в определенном регионе работу получили 100 уборщиков, фирма, которая наняла 10 из них, получала, согласно индексу, рыночную долю в 10%.
По расчетам исследователей, средний уровень концентрации на рынках труда Франции составлял в рассматриваемые пять лет – 2011–2015 гг. – около 1600, что расценивается как повод для беспокойства о степени концентрированности рынка. Во Франции зарплаты устанавливаются путем переговоров с профсоюзами, исходя из чего можно предположить, что усиление рыночной власти работодателя повлияет на зарплаты только новых сотрудников, рассуждают авторы. Их подсчеты показывают, что в такой ситуации увеличение рыночной власти работодателя действительно сокращает зарплаты новых работников, но в гораздо большей степени влияет на наем. Так, рост концентрации на рынке труда на 10% в среднем сократит зарплаты новых работников на 0,9%, но наем снизится на 12,4%.
Чтобы понять, как повлияет на занятость и зарплаты более резкое изменение уровня концентрация власти работодателя, Маринеску и ее соавторы симулировали слияние двух крупнейших компаний в каждой отрасли французской экономики (кроме госсектора, негосударственных организаций, сферы искусств, музеев и спортклубов). Эффект для каждой отрасли ожидаемо различен, но наиболее он силен в тех сферах, рынок труда которых до такого гипотетического слияния отличался меньшей концентрацией. При этом эффект этого слияния негативно влияет и на смежные рынки труда.
Так, в сфере розничной торговли слияние двух ведущих игроков сократит зарплаты новых работников отрасли на 18 млн евро в год, еще примерно на 5 млн евро в год от такой сделки снизятся зарплаты нанимаемых работников других отраслей, в которых присутствуют те же профессии, что и в розничной торговле. Кроме того, крупное слияние в ритейле сократит наем новых сотрудников в этой отрасли на 6000 человек в год, а в целом экономика потеряет от такой сделки 8000 рабочих мест. В наибольшей степени от роста концентрации на рынке труда страдают работники на нестабильных рабочих местах – работающие неполный рабочий день, выполняющие временную работу или работу по вызову.
То, что крупные слияния наносят наибольший вред рынкам труда с изначально наименьшей концентрацией, исследователи объясняют тем, что секторам с высокой концентрацией сложнее сократить наем и зарплаты, поскольку у них они изначально ниже, чем в более конкурентных секторах. Эти выводы могут оказаться полезными антимонопольным ведомствам, пишут авторы, ведь низкоконцентрированные рынки крайне редко попадают в поле их зрения.
