В конце года принято составлять топ-листы самого важного, что этот год принес в той или иной сфере деятельности или области знаний. Econs.online как сайт об экономических исследованиях составил свой список, попросив экономистов порекомендовать самые интересные работы года и рассказать, чем они важны.
Как выйти из ловушки бедности
Исследования нобелевских лауреатов по экономике 2019 Эстер Дюфло, Абхиджита Банерджи и Майкла Кремера
Рекомендует: Сергей Гуриев, профессор парижского Института политических исследований (Sciences Po)
Почему это важно: «Нобелевская премия 2019 г. за рандомизированные эксперименты (randomized control trials, RCT) – это особенная премия. Она вручена относительно молодым исследователям (а одна из них, Эстер Дюфло, – вообще самый молодой лауреат премии по экономике в истории) и за исследования, которые были выполнены по меркам Нобелевской премии совсем недавно – в последние 15-20 лет. Лауреаты отмечены не только за научную работу, но и за практическую: в 2003 г. Банерджи и Дюфло основали Poverty Action Lab (с 2005 года – Abdul Latif Jameel Poverty Action Lab, J-PAL). Сотрудники J-PAL – почти двести профессоров – провели почти тысячу экспериментов в более чем 80 странах. Их работа улучшила жизнь примерно полумиллиарда людей по всему миру.
Кроме того, работы лауреатов призваны изменить и представление о роли экономистов в обществе. В частности, в своей известной лекции 2017 г. Дюфло говорит о том, что экономисты должны быть водопроводчиками – в отличие от общепринятой точки зрения (например, нобелевского лауреата 2012 г. Элвина Рота), что экономисты должны быть инженерами. Водопроводчики отличаются от инженеров тем, что занимаются не только дизайном системы в целом, но могут и должны уделять внимание деталям и исправлять реальные – пусть и на первый взгляд мелкие – проблемы здесь и сейчас.
Присуждение Нобелевской премии за RCT привело к возобновлению с новой силой дискуссии о том, насколько рандомизированные эксперименты должны рассматриваться в качестве главного инструмента исследований в области экономического развития и экономической политики в бедных странах. Лучше всего эта дискуссия представлена в сборнике 2017 г. под редакцией Тимоти Огдена Experimental Conversations – в нем изложены точки зрения как сторонников, так и критиков RCT (включая нобелевского лауреата 2015 г. Ангуса Дитона).
Одна из наименее известных страниц жизни Эстер связана с Россией, где она провела относительно много времени в 1990-е гг. – до учебы в аспирантуре MIT. Мало кто знает, что ее первая научная статья была посвящена реструктуризации предприятий в переходной экономике России.
Более того, во время путча 1991 г. Эстер прославилась своей фотографией на крыше троллейбуса – держа в руках плакат «Фашизм не пройдет». Она подробно обсуждает этот эпизод в своем разговоре с известным экономистом Тайлером Коуэном».
Тайна производительности
Why is Productivity Correlated with Competition? Matthew Backus («Почему производительность связана с конкуренцией?». Мэтью Бакус)
Рекомендует: Евсей Гурвич, руководитель Экономической экспертной группы
Почему это важно: «Работа содержит решение важной экономической задачи и вместе с тем является представителем огромного класса сходных по своему характеру исследований. В силу этого она вдвойне интересна – как полученными результатами, так и образцовой тщательностью автора.
Многочисленные исследования установили не подлежащий сомнению факт: чем выше уровень конкуренции в отдельной отрасли или в экономике в целом, тем выше (при прочих равных) производительность действующих в ней фирм. Вместе с тем остается неясным основной механизм, определяющий данный эффект. Главные версии (каждая из которых имеет свои варианты) таковы: либо конкуренция каким-то образом вызывает рост эффективности большинства производителей, либо приводит к более жесткому отсеву наименее жизнеспособных фирм, в результате чего остающиеся оказываются более конкурентоспособны. Ответ на поставленный вопрос представляет не только теоретический, но и практический интерес – например, определяет «цену», которую приходится платить за усиление конкуренции. В первом случае положительный эффект достигается почти «бесплатно», во втором же требует некоторых жертв на начальном этапе (повышения безработицы, необходимости перемещения части рабочей силы в более эффективные компании и отрасли и т.д.).
Автор предлагает тонкие критерии, позволяющие отличить одни механизмы от других, и в итоге представляет вполне убедительный (хотя достаточно неожиданный для меня) вывод в пользу первого варианта. Понятно, что сама ситуация вполне типична – после получения той или иной эмпирической зависимости необходимо выяснить ее внутренние механизмы. Можно пожелать, чтобы появлялось как можно больше публикаций, где авторы столь же ответственно подходят к своему делу (первая версия статьи была выпущена еще в 2011 г. и с тех пор многократно дорабатывалась) и в итоге дают столь же четкие ответы на исследовательский вопрос».
«Технари» или «гуманитарии» и роботы против рабочих
STEM Careers and the Changing Skill Requirements of Work. David Deming, Kadeem Noray («Карьеры в STEM и меняющиеся требования к трудовым навыкам». Дэвид Деминг, Кадим Норэй)
Рекомендует: Владимир Гимпельсон, директор Центра трудовых исследований Высшей школы экономики
Почему это важно: «Дискуссия о том, кто нужнее и важнее – «технари» или «гуманитарии», идет и в нашей стране, вызывая жаркие споры. Данное исследование посвящено тому, как складываются карьеры выпускников университетов по специальностям STEM (Science, Technology, Engineering, and Math), включающим в себя точные науки, инженерное дело и математику. Интерес к этим дисциплинам понятен – соответствующие рабочие места являются генераторами производительности и экономического роста. Во всех развитых странах постоянно звучат жалобы на то, что специалистов в этих областях не хватает и их надо готовить больше. Высокие стартовые зарплаты STEM-выпускников по сравнению с не-STEM, казалось бы, также подтверждают тезис о хроническом дефиците таких специалистов. Кажется очевидным, что надо готовить больше «физиков» и меньше «лириков». Авторы данного исследования, используя взаимодополняющие источники данных по США, показывают, что подобные выводы были бы слишком поверхностными и не могут быть достаточными аргументами для образовательной политики.
Важная особенность STEM-рабочих мест в том, что очень высокий темп технического прогресса быстро обесценивает имеющиеся навыки. Молодые люди со STEM-образованием в начале карьеры действительно имеют большую премию по сравнению с обладателями не-STEM-образования, но эта премия постепенно исчезает из-за быстрого устаревания знаний и постоянного давления со стороны «более свежих» выпускников. В итоге зарплатная премия за STEM с возрастом снижается, а выгоды от не-STEM (где знания накапливаются медленно, но и устаревают также медленно), наоборот, растут. В итоге на длинной дистанции выигрыш «технаря-физика» по сравнению с «гуманитарием-лириком» совсем неочевиден. Кроме того, многие STEM-профессионалы, не выдерживая гонки с техническим прогрессом, меняют профессию, переходя или в администраторы-менеджеры, или на не-STEM-рабочие места. Такая ситуация может генерировать избыточный спрос на STEM-выпускников, которые затем оказываются не у дел. Это важный вывод для системы образования».
Robots and Jobs: Evidence from US Labor Markets. Daron Acemoglu, Pascual Restrepo («Роботы и рабочие места: Данные рынка труда США». Дарон Аджемоглу, Паскуаль Рестрепо)
Рекомендует: Борис Грозовский, экономический обозреватель, организатор публичных лекций и дискуссий, ведущий рубрики «Лица современной экономики»
Почему это важно: «Применение промышленных роботов – автономных машин, работающих без оператора-человека, – в США и Западной Европе за 1993–2007 гг. выросло вчетверо. В отличие от других инвестиций в основной капитал, роботы напрямую влияют на изменение содержания труда рабочих, занятых на производстве, и на само их необходимое количество. Автоматизация рабочих мест с низкой и средней квалификацией может увеличивать безработицу среди рабочих, вести к поляризации зарплат и увеличивать неравенство. В США прирост количества роботов на одного на каждую тысячу работников вел в этот период к сокращению занятости на 0,39% и снижению зарплат на 0,77% (в сравнении с теми районами, где нет производств, на которых задействуют все больше роботов). Каждый новый робот сокращает занятость в районе, где расположено производство, на 6 рабочих мест (а в целом – на 3,3). В целом уровень занятости в США из-за роботизации низкоквалифицированных рабочих мест снизился на 0,2% (или на 400 тыс. работников), а зарплаты – на 0,42%».
Причины популизма и истоки патернализма
Статьи о популизме в сборнике Journal of Economic Perspectives
Рекомендует: Сергей Гуриев
Почему это важно: «В политико-экономических исследованиях центральную роль продолжает играть изучение недавнего роста популизма в развитых странах. За 2017–2018 гг. количество опубликованных научных статей со словами populism или populist в заглавии или аннотации выросло в 4 раза. Один из ведущих международных журналов – Journal of Economic Perspectives – организовал симпозиум по популизму в своем осеннем номере 2019 г. Симпозиум открывается статьей Себастьяна Эдвардса о латиноамериканском популизме. В 1990 г. Эдвардс – вместе с покойным Рудигером Дорнбушем – написал основополагающую работу о латиноамериканском популизме образца XX века. Именно в этой работе было сформулировано определение популизма, которое использовалось экономистами до самого недавнего времени. Это определение хорошо подходит для описания левых популистов, которые раздают обещания, невыполнимые с точки зрения законов макроэкономики. Эдвардс показывает, что такие популисты по-прежнему существуют в Латинской Америке.
Левые популисты набирают голоса и даже иногда приходят к власти и в Европе. Впрочем, подъем популизма в западных странах в основном обусловлен ростом поддержки правых популистов. Правые популисты не требуют повышения госрасходов – их повестка дня заключается в борьбе с космополитичной элитой, ограничении международной торговли и иммиграции. Симпозиум включает в себя и статью итальянских политологов Итало Колантоне и Пьеро Станига, которые доказывают, что недавний рост популизма в Европе обусловлен экономическими факторами (ростом импорта и роботизацией), и статью израильского экономиста Йотама Маргалита, который, напротив, считает что основные драйверы роста популизма в развитых странах – это рост миграции и страх потери национальной идентичности.
Симпозиум включает в себя и нашу с Дэниелом Тризманом статью об информационных автократиях, которая объясняет, как современные авторитарные популисты (как, впрочем, и непопулистские автократы) удерживаются у власти, не прибегая к массовым репрессиям.
Что еще почитать о популизме? Материалы созданной нами в CEPR сети Research and Policy Network on Populism – статьи междисциплинарной конференции, проведенной в июле в Париже, и страницу дебатов о популизме на сайте VoxEU».
Projective Paternalism. Sandro Ambuehl, B. Douglas Bernheim, Axel Ockenfels («Проективный патернализм». Сандро Амбуэл, Дуглас Бернхейм, Аксель Окенфельс)
Рекомендует: Борис Грозовский
Почему это важно: «Когда и почему люди действуют как патерналисты, ограничивая свободу выбора других? Чтобы изучить этот вопрос, авторы придумали эксперимент, в котором одни участники принимают финансовые решения, а другим дается роль «архитекторов выбора»: они конструируют для первых ситуации, в которых терпение приносит деньги, а выбор в пользу сиюминутного уменьшает суммарный результат.
«Архитекторы» в эксперименте должны предложить испытуемым как минимум одну из трех опций: 1) ничего не получить сейчас и получить 15 евро через полгода, 2) получить сейчас 3 евро и еще 10 через полгода, 3) получить сейчас 5 евро и еще 1 через полгода. «Архитекторы», сами прошедшие через этот эксперимент, могут оставить испытуемым как одну, так и две или все три эти опции и сопроводить матрицу выбора советом о том, как правильно поступать. Отдельным образом выясняются представления «архитекторов» о том, как лучше поступать другим (патерналистами можно считать лишь тех, кто «заботится» о других, полагая, что это нужно для их собственного блага).
В 33% случаев (а это 2/3 вмешательств) «архитекторы» удаляют третью опцию, полагая, что другие участники не справятся с искушением получить 5 евро немедленно, и что для них же лучше увеличить суммарный платеж. Чаще и сильнее вмешиваются (ограничивают свободу других «для их же блага», вынуждая их проявлять больше терпения) те, кто сам проявил больше терпения. Они думают, что их собственные временные предпочтения («идеалы») подходят и для других».
Влияние либеральных реформ на экономический рост
Does Trade Reform Promote Economic Growth? A Review of Recent Evidence. Douglas A. Irwin («Способствуют ли реформы торговли экономическому росту? Обзор последних доказательств». Дуглас Ирвин)
In Search of Reforms for Growth: New Stylized Facts on Policy and Growth Outcomes. William Easterly («В поисках реформ для роста: новые стилизованные факты о политике и результатах экономического роста». Уильям Истерли)
Рекомендует: Евсей Гурвич
Почему это важно: «Первая статья представляет собой обзор работ, содержащих оценки влияния торговой либерализации на экономический рост. Необходимо заметить, что в последнее время «метаисследования», обобщающие результаты множества публикаций по определенной теме, приобретают все большее значение. По мере развития эконометрических инструментов, увеличения числа работ и их распространения на все большее число стран совместить получаемые результаты оказывается все труднее – как правило, они существенно различаются в зависимости от круга учитываемых показателей, методики анализа, выбора временного периода и других факторов. Метаисследования объединяют индивидуальные оценки, основанные на общих моделях, что позволяет трактовать различия между ними как аналог случайных отклонений в отдельных наблюдениях той или иной переменной.
В работе показано, что полученные в последнее время оценки эффекта снижения торговых барьеров достаточно однородны: такие реформы ускоряют экономический рост на 1–1,5 процентного пункта (накопленный за десятилетие эффект составляет при этом 10–20%). Такой результат определяется встраиванием в международные цепочки производства, импортом передовых технологий, повышением уровня конкуренции и другими факторами. Как отмечает автор, полученный вывод демонстрирует оправданность процесса последовательного снятия торговых барьеров, который происходит в мире с 1980-х гг. Так, только за период с 1980 по 2003 г. средняя по развивающимся странам ставка импортного тарифа упала почти втрое (с 30% до 11%). Судя по этим данным, можно заключить, что импортозамещение может быть полезным для экономики, если речь идет о производстве конкурентоспособных аналогов импортной продукции, но не в тех случаях, когда импорт ограничивается тарифными или нетарифными барьерами.
Вторая статья – известного экономиста Уильяма Истерли – наиболее глобальна по своим выводам. В ней автор возвращается к давнему спору относительно обоснованности т.н. Вашингтонского консенсуса – рекомендаций по переходу к рыночной экономике, первоначально составленных в 1989 г. английским экономистом Джоном Уильямсоном для стран Латинской Америки и затем использованных рядом стран Восточной Европы после падения социализма. Многие экономисты (в частности, Дэни Родрик и Пол Кругман) указывали, что в Латинской Америке эти рекомендации не оправдали ожиданий, и, напротив, наиболее успешными оказались реформы в Китае и других странах Юго-Восточной Азии, основанные на других принципах.
В работе показано, что ситуация кардинально изменилась в XXI веке. Во-первых, во многих странах Латинской Америки, а затем и Африки проводимая политика все больше приближается к рекомендациям Вашингтонского консенсуса. Во-вторых, страны, которые более полно реализовали эти принципы, демонстрируют заметно лучшие экономические результаты, хотя автор признает, что нет возможности определить причинно-следственный характер такой связи. Открытым остается также вопрос о причинах, по которым эффект рыночных реформ не был заметен в 1980-х и 1990-х гг., но достаточно заметно проявился в последующие десятилетия. Здесь возможно несколько объяснений: например, возможно, что в Южной Америке реформы имели отложенный эффект, или же появилось новое поколение более квалифицированных реформаторов, которые смогли добиться лучших результатов; наконец, не исключен вариант, при котором новая волна реформ опиралась на совокупный положительный и отрицательный опыт всех стран, проводивших рыночные реформы.
В заключение отмечу важный момент: в начале 2000-х гг. Истерли был одним из наиболее последовательных критиков Вашингтонского консенсуса, называя 1980 - 1990-е гг. «потерянными десятилетиями» для экономического развития Латинской Америки и Африки. Это исключает предвзятое отношение к новым результатам с его стороны, тем самым придавая дополнительную убедительность сформулированным выводам».
Национальная статистика на основе big data
Re-engineering Key National Economic Indicators. Gabriel Ehrlich, John Haltiwanger, Ron Jarmin, David Johnson, Matthew D. Shapiro («Реорганизация ключевых национальных экономических индикаторов». Габриэль Эрлих, Джон Халтивангер, Рон Джармин, Дэвид Джонсон, Мэтью Шапиро)
Рекомендует: Борис Грозовский
Почему это важно: «Статистики получают данные о продажах, производстве и ценах из разных источников, которые плохо согласуются друг с другом. Предприятия все хуже принимают участие в исследованиях, на которых базируется основная национальная статистика. Данные собираются несвоевременно и методами, придуманными до технологической революции, которую мы переживаем, и по-разному агрегируются. Современные информационные технологии позволяют собирать данные о ценах, продажах и производстве онлайн – с любой периодичностью и в любых географических границах. Конструирование таких измерителей требует большой работы, но в данной статье рассмотрены основные принципы и подходы, позволяющие выстроить национальную экономическую статистику на big data».
Три принципа для экономики XXI века
The Great Reversal: How America Gave Up on Free Markets. Thomas Philippon («Великий разворот: Как Америка отказалась от свободных рынков». Томас Филиппон)
Рекомендует: Даниил Шестаков, старший преподаватель экономического факультета МГУ, ведущий рубрики «Научная повестка»
Почему это важно: «На фоне опубликованных в 2019 г. новых книг известных экономистов Дарона Аджемоглу, Бранко Милановича, Роберта Шиллера и Эстер Дюфло вышедшая осенью книга профессора Нью-Йоркского университета Тома Филиппона стала неожиданным открытием. Филиппон хочет быть похожим на своего тезку Тома Пикетти: в его книге есть «фундаментальный закон инвестиций», который напоминает о фундаментальных законах капитализма Пикетти, а заканчивается книга «экономическими принципами для XXI века». Но книга Филиппона не о неравенстве, а о том, как концентрация на американских рынках привела к росту монополий и повышению цен для потребителя.
В книге Филиппон делает три утверждения. Во-первых, в большинстве секторов экономики США за последние несколько десятков лет снизилась конкуренция. Измерить конкуренцию непросто: Филиппон показывает, что за последние 20 лет выросли цены и нормы прибыли, а в трех четвертях отраслей экономики США выросла концентрация. Во-вторых, конкуренция снизилась не из-за глобализации или технологических инноваций, а в результате ошибочной экономической политики, которая проводилась под влиянием лоббистов. В-третьих, из-за снижения конкуренции снизились зарплаты, замедлился экономический рост и рост производительности труда, а также выросло неравенство.
С конца 1990-х гг. США отказываются от модели «ковбойского капитализма» и все больше напоминают клановый капитализм, который не оставляет выбора потребителю. Установив факт возросшей концентрации на рынках США, Филиппон перечисляет гипотезы, способные его объяснить. Может быть, концентрация выросла потому, что лидеры в большинстве секторов экономики теперь намного более производительны, чем раньше (гипотеза суперзвезд)? Или отрасли были вынуждены консолидироваться из-за угрозы иностранной конкуренции? Как детектив, Филиппон проверяет различные гипотезы и убеждается: конкуренцию в США убивают крупные фирмы и политики, готовые идти у них на поводу за вклады в избирательные фонды.
Три принципа для XXI века Филиппона следует выполнять любой экономике, в том числе российской. Во-первых, вход на рынки должен быть свободным. Следствие первого принципа: на свободном рынке прибыли ниже, а фирмы близки к банкротству. Ничего страшного в банкротстве нет: обычно именно финансовыми потерями фирм мотивируют худшую экономическую политику. Во-вторых, новые проблемы требуют экспериментального подхода, и регуляторам нужно дать право на ошибку. Стоит прислушиваться и к иностранным регуляторам. В-третьих, необходимо защищать прозрачность, право на частное пространство и на владение данными о себе».
Об экономической науке – начистоту
«Экономика для общего блага». Жан Тироль, нобелевский лауреат по экономике 2014 г.
Рекомендует: Сергей Гуриев
«Еще одно важное событие – это русский перевод научно-популярной книги нобелевского лауреата Жана Тироля «Экономика для общего блага». Эта книга вышла на французском языке еще в 2016 г., на английском – в 2017-м, но на русском выходит только сейчас (в издательстве Института Гайдара). В некотором роде, это очень необычная книга для Тироля, который написал десятки важнейших научных статей и несколько ключевых учебников, но никогда не писал книг для широкой аудитории. Эта книга – честный разговор с читателем о том, как устроена современная экономическая наука, что она знает и чего она не знает».
