Сдвиги на карте

Говоря о структурных сдвигах, экономисты рассуждают о них в терминах шоков предложения – это шоки, которые приводят к росту издержек. Первый и самый очевидный структурный сдвиг – поворот российской внешней торговли на Восток и связанное с этим строительство транспортной и логистической инфраструктуры, еще один – внутренние изменения в экономике. Как это происходит на уровне регионов, какие из них выигрывают, а какие проигрывают от происходящих изменений – предложил обсудить участникам сессии Финансового конгресса Банка России, посвященной экономической трансформации регионов, Александр Морозов, директор департамента исследований и прогнозирования Банка России.

Региональная переориентация

В выигрыше те регионы, которым удалось перенаправить свой экспорт на Восток. Это экспортеры продовольствия – Ростовская область, Краснодарский, Ставропольский край, перечислил Владислав Онищенко, генеральный директор Агентства трансформации и развития экономики. А также регионы – производители удобрений и производители энергоресурсов, за исключением газа – перенаправить трубопроводный газ на Восток сложно. В числе пострадавших – регионы Северо-Запада, связанные с лесной промышленностью, поскольку она была ориентирована на западный рынок, а перенаправление на Восток сопряжено с логистическими трудностями. От переориентации импорта в выигрыше Дальний Восток, ставший основным логистическим каналом, в проигрыше – западно-европейская часть страны.

В выигрыше также регионы, производящие стройматериалы, руду, удобрения для внутреннего спроса, и регионы, где доминирует железнодорожный и автомобильный транспорт, на которых базируются внутренние перевозки: Урал, часть Поволжья и часть Сибири. При завершении выстраивания транспортных коридоров по линиям запад – восток и север – юг выиграют регионы, которые будут «нанизаны на ось» этих коридоров, заключает Онищенко.

По наблюдениям Екатерины Богопольской, заместителя начальника Волго-Вятского главного управления Банка России, бенефициарами трансформации стали регионы, ранее отличавшиеся низким ВРП на душу населения, чей потенциал был ограничен из-за недостаточной конкурентоспособности их промышленности: они получили импульс для роста благодаря госспросу на инвестиционные товары. «Из примеров – проекты в области самолетостроения, судостроения, например речной флот Нижнего Новгорода, крупнотоннажное морское судостроение Приморского края. Госспрос также «драйвит» большое количество инфраструктурных проектов по выстраиванию новых внешнеторговых связей в сторону Азии, проекты, связанные с обеспечением технологического суверенитета – от микроэлектроники до тяжелого транспортного машиностроения», – перечислила Богопольская.

Некоторые предприятия занялись «вынужденным импортозамещением» из-за ухода зарубежных поставщиков – но в силу того, что это для бизнеса побочные проекты, в перспективе они вряд ли конкурентоспособны. Ниши, которые образовались после ухода мировых концернов, отечественный бизнес не готов занять: они требуют крупных инвестиций, а крупные инвестиции – гарантий спроса и сбыта. «Предприятия опасаются, что, когда вновь вернется тренд на глобализацию, они не выдержат конкуренцию с мировыми компаниями», – рассказала Богопольская.

«Выиграли все»

«Выиграли все», – категоричен старший управляющий директор – руководитель центра финансовой аналитики Сбера Михаил Матовников. Если говорить про рабочую силу – то все получили выигрыш в виде роста зарплат, просто кто-то больше, а кто-то меньше, поделился он выводами на основе Сбериндекса, позволяющего агрегировать множество показателей на данных клиентов Сбера. Реальный рост медианной зарплаты за последние два года составил порядка 15%, причем она росла быстрее, чем средняя, – хотя обычно бывает наоборот. Это говорит о том, что первыми выигрывать начали самые бедные регионы – темпы роста зарплат в них были намного выше, чем в регионах более богатых. Однако это история 2022 г. – в 2023 г. темпы роста зарплат по регионам выровнялись. Но отличаются по отраслям: сейчас наибольший рост зарплат показывает обрабатывающая промышленность – порядка 27%, за ней следуют сфера IT и строительство, поделился Матовников.

В результате двухлетнего роста зарплат сформировался новый средний класс, продолжает Матовников. Это примерно 11% населения страны, которые за эти два года утроили свои доходы. Утроение и раньше бывало, замечает он, но обычно охватывало около 2% населения и касалось людей, которые приходят на начальные позиции, увеличивая доход по мере карьерного продвижения. Сейчас же основной рост пришелся на людей среднего возраста, в основном мужчин, которые стартовали с зарплаты ниже медианной – порядка 40000 руб., а теперь их заработок заметно выше медианы – от 100000 руб., и большинство из них даже не меняло работу.

В этом не выделяются какие-то отдельные регионы или сектора – рост происходит по всей стране и связан не только с госрасходами и оборонным комплексом, говорит Матовников: «Этот рост носит фронтальный характер – растут зарплаты в пищевке, например, а не только в оборонке. Это докатилось до огромного количества людей, обслуживающих потребительский спрос. Не надо понимать это упрощенно, что это только госзаказ. Первые деньги капнули туда, но протекли уже во всю экономику». С учетом членов домохозяйств получается, что порядка четверти населения страны резко улучшило свое качество жизни, говорит Матовников.

«Выиграли не все»

«Я произнесу три запрещенные буквы: ОПК. Выиграли в первую очередь регионы оборонно-промышленного комплекса. Это половина центра России, почти вся Волга, часть Урала, Южная Сибирь – никогда не думала, что в Новосибирской области так быстро восстановится оборонное производство», – говорит профессор МГУ Наталья Зубаревич. В плюсе также все регионы пищевой промышленности, добавляет она: «Там, конечно, рост промышленности не 20–25% и не 58%, как в Курганской области, но под 8–10%».

Другое дело, что у оборонных предприятий много смежников, и рост пошел по цепочке. «Насколько устойчив этот выигрыш? У меня есть присказка: сколько пива, столько песен. Как долго будет длиться гособоронзаказ – так долго они и будут выигрывать. Потому что конкурентоспособность этого сектора как экспортера вызывает большие вопросы, как и конверсия», – отмечает Зубаревич.

В проигравших – лесопереработка Северо-Запада, которая не восстановилась ни в чем, кроме плит для мебели, производимой отечественными предприятиями взамен ушедшей «Икеи». «Самый тяжелый случай – автопром, – продолжает Зубаревич. – Что бы ни говорили про «Москвич-6», Калуга и Калининград – жертвы, которые так и не восстановились. С учетом того, что в 2023 г. в шесть раз выросли продажи китайских автомобилей, я думаю, всем понятно, как быстро будет восстанавливаться российское легковое автомобилестроение. С грузовым другая история – там хороший гособоронзаказ».

Говоря о росте доходов, надо, во-первых, иметь в виду эффект базы, напоминает Зубаревич: скромный рост в процентах в Москве будет больше в абсолютном выражении – рублях, – чем втрое больший рост в Пензенской области. Во-вторых, выиграли не все, возражает она. Пенсионеры не выиграли – в III–IV кварталах 2023 г. динамика реальных пенсий была отрицательной. Не выиграли и бюджетники – единственная индексация их зарплат в 2023 г. не перекрыла рост инфляции. И те, и другие – огромные по численности группы населения.

Усилить и смягчить

Чтобы усилить позитивные сдвиги и смягчить негативные, нужно стимулировать передовые технологические проекты, направленные на повышение производительности труда, и перейти от отраслевого принципа поддержки на поддержку «компаний–отличников», инвестирующих в высокопроизводительные проекты, считает Богопольская.

«Инфраструктурный рецепт» от Онищенко – транспортные коридоры: они имеют агломерационный эффект, а снижение транспортных издержек создаст дополнительные экспортные возможности.

Проблему нехватки рабочих рук бизнес уже решает, о чем говорит рост инвестиций, который не ограничен обрабатывающей промышленностью, приводит цифры Матовников: «По соотношению номинальных инвестиций к выручке в 2021, 2022, 2023 гг.: товары потребительского спроса – 7,2%, 8%, 8,6%; стройка – 28%, 32%, 32%; экспортеры сырья – 9,2%, 10,2%, 11,3%; промежуточное потребление – 6,5%, 7,2%, 8,2%; машиностроение, куда входит оборонка, но не только она – 9,3%, 10,4%, 10,3%». В этом инвестиционном буме – причина удивившего многих роста экономики при дефиците труда и полной загрузке мощностей, говорит Матовников: «Если бы этого роста инвестиций не происходило – экономика бы сейчас стояла. Бизнес вынужденно решает вопрос, в том числе через инвестиции, потому что другого варианта не существует». Хотя варианты на самом деле есть, считает Матовников: например, резервы труда можно найти в малоэффективном секторе госуправления – и люди действительно переходят из бюджетного сектора в отрасли, где больше платят.

«Чистка хотелок» – сейчас главный способ оптимизации, говорит Зубаревич: это уже делает бизнес. Государству тоже можно, например, сократить программу освоения Арктики и не спешить с высокоскоростной дорогой Москва – Петербург, которая сократит время в пути между двумя городами с 4 до 2,5 часов с неочевидным мультипликативным эффектом. Если можно чем-то помочь бизнесу – расчисткой логистических путей, проведением платежей, – то это лучшее, что можно сделать, заключает Зубаревич: «Есть простые, внятные направления, на которых с очевидностью можно добиться результата, а «великие джомолунгмы» лучше оставить на потом».