Шоковая возможность
Пакеты стимулов «замороженной» мировой экономики, расширяющиеся по мере распространения пандемии, признаны беспрецедентными по масштабам. Масштабны и первые последствия нового шока, отправляющего мир в новую рецессию. Всего за месяц мир увидел целую череду исторических антирекордов: рекордное обрушение фондовых рынков, рекордно высокий индекс рыночной волатильности, рекордный отток капитала с развивающихся рынков, рекорд недельного роста безработицы в США, рекордно низкую доходность 10-летних бумаг американского казначейства, рекордно низкий индекс деловой активности в США и обрушение нефти до рекордно низкого уровня, рекордный спад промышленности в Китае, рекордные цены на дезинфекторы и рекордный уровень домашнего насилия в запертых в своих домах семьях.
Всего месяц – и мир опустился в рецессию, которая может оказаться хуже, чем случившееся в 2008 г. «После того как мы возьмем ситуацию с вирусом под контроль, финансовые последствия случившегося будут негативно влиять на экономику долгие годы», – написал в своем твиттере нобелевский лауреат и профессор Принстона Пол Кругман, а известный своими мрачными прогнозами профессор Нью-Йоркского университета Нуриэль Рубини не исключил, что новая рецессия превратится в новую Великую депрессию. Пандемия – это человеческая трагедия потенциально библейских масштабов, говорит экс-глава ЕЦБ Марио Драги. По психологическому воздействию на людей пандемию коронавируса сравнивают с 9/11 и даже Второй мировой войной, не исключая, что она предопределит жизнь и реалии следующего поколения – «поколения К», а как именно – зависит от выбора, который будет сделан по ее итогам.
«Другой» кризис
Как и все предыдущие кризисы, новый малопредсказуем, но его главное отличие – в неэкономическом и нефинансовом происхождении и в том, что, помимо традиционных спутников – обвала рынка, потери прибыли и рабочих мест, – этот кризис сопровождается ежедневными сводками о новых смертях, а эпидемиологические прогнозы не более обнадеживающие, чем экономические.
Новый шок отличается и от предыдущих эпидемий, поскольку коснулся всех основных стран, обеспечивающих мировую экономическую интеграцию, и затронул практически все отрасли.
Вряд ли подсказку о том, что нас ждет, можно найти в исторических параллелях, отмечает нобелевский лауреат, профессор Йельского университета Роберт Шиллер. Миллионы людей в «отключенных индустриях», таких как туризм, авиасообщение или гостиничный бизнес, теряют или скоро потеряют работу, еще миллионы не могут работать из дома. Это очень мало похоже на обычную рецессию: главная проблема не низкий спрос, а бездействие рабочей силы из-за социального дистанцирования, пишет Кругман. В этой ситуации действует удивительный и незнакомый триггер: вынужденное отключение главных мировых экономик стало причиной грандиозного шока для финансовых рынков, согласен профессор истории Колумбийского университета Адам Туз.
Прошлый опыт
Все инструменты, позволяющие смягчить последствия происходящего, известны, считает МВФ, представивший в середине марта рекомендации по предотвращению долгосрочных негативных последствий пандемии: глобальная синхронизация и координация по трем направлениям – фискальной, денежно-кредитной и регуляторной поддержки. «Для политиков наступило время испытания на прочность. Они должны действовать быстро, разумно и вместе», – согласен Всемирный банк.
Последний финансовый кризис научил центробанки, у которых к моменту начала пандемии почти не осталось пространства для традиционного монетарного смягчения за счет снижения ключевых ставок, пользоваться нетрадиционными инструментами денежно-кредитной политики. В ответ на распространение пандемии регуляторы, которые еще могли снизить ставки, сделали это и обратились к широко использовавшемуся после кризиса 2008 г. механизму количественного смягчения, позволяющему снабжать экономику дополнительной ликвидностью и сдерживать рыночные ставки за счет скупки государственных, ипотечных и корпоративных облигаций. В марте центробанки дополнили эти меры новой – почти беспроцентным кредитованием малого и среднего бизнеса, который столкнулся с угрозой массовой самоликвидации.
Центробанки развитых стран должны продолжать поддерживать спрос за счет смягчения финансовых условий и обеспечивать кредитование реальной экономики, советует МВФ. У центробанков стран с развивающейся экономикой задача сложнее – справиться с оттоком капитала, девальвацией и шоками на сырьевых рынках, для чего, помимо традиционных монетарных инструментов, пригодится другой (тоже опробованный) инструмент – интервенции на валютном рынке, считает фонд. Всемирный банк призывает регуляторов безотлагательно реагировать, снижая ставки, предоставляя дополнительную ликвидность, обеспечивать финансовую стабильность и делать все, чтобы поддержать экономику.
Кризис-2008 дал и другой хороший урок: американский опыт спасения экономики, когда после краха Lehman Brothers государство выборочно помогало отдельным утопающим, игнорируя других, некоторые экономисты окрестили грабежом налогоплательщиков. «Спасайте людей, а не корпорации», – обратились 24 марта с коллективным письмом к Конгрессу США, затянувшему с принятием двухтриллионного пакета помощи, более 200 экономистов. Фискальные стимулы смягчают последствия кризисов, но они должны быть быстрыми и целенаправленными, писал МВФ в 2008 г. В марте 2020 г. МВФ и Всемирный банк призвали государства к совершенно иному фискальному стимулированию, направленному на увеличение расходов на все сферы, которые больше всего нуждаются в деньгах: здравоохранение, помощь людям и остановившемуся бизнесу, включая снижение налогов и прямые денежные выплаты населению. «В 2007–2008 гг. действительно чудовищные объемы поддержки получили люди, сгенерировавшие левередж, и это позволило им заработать на кризисе. Но сейчас другая ситуация… И это другой кризис», – говорит историк экономики Туз, советуя в сложившейся ситуации «управлять экономикой жизнеобеспечения в период искусственной комы».
Это не обычная рецессия, это действительно больше похоже на медицинскую кому, считает и Кругман: если работников «запирают» дома, необходимо оказывать им аварийную помощь. Сейчас нужно в первую очередь сосредоточиться на преодолении бедствия, а не на ВВП, считает он: «Это значит, что мы должны увеличить расходы на оплату больничных, выплаты безработным, обеспечение продовольствием и медицинской помощи… Эти расходы также станут стимулом, но это сейчас второстепенный вопрос».
Большинство экономистов призывают не скупиться на фискальную и монетарную поддержку. В 2008 г. объемы стимулов в развитых странах были в разы меньше, чем в развивающихся: в развитых странах они в среднем составили около 3,4% ВВП, в то время как в странах Азиатского и Тихоокеанского региона – 9,1%, включая 12,7% у Китая. В итоге развивающиеся страны быстрее восстановили экономику и справились с безработицей, а в развитых выход из кризиса затянулся, подсчитали экономисты Международного института социально-трудовых исследований МОТ и Еврокомиссии.
«Во времена глобальных рецессий монетарная и фискальная политика часто становилась стимулирующей, и это обычно поддерживало потом глобальное восстановление экономики», – пишут исследователи Всемирного банка, изучившие фазы глобального бизнес-цикла за последние 70 лет и подробно описавшие четыре последние рецессии, стартовавшие в 1975, 1982, 1991 и 2009 гг. «Уроки кризиса до боли просты. Регуляторы должны регулировать, а не делегировать. Финансовые фирмы должны улучшать управление рисками и давать проверять эти новации регуляторам. Разве мы этого не знали?» – пишет профессор Принстона и бывший вице-председатель совета управляющих Федеральной резервной системы США Алан Блиндер. Даже «неправильная» стимулирующая политика в 2008 г. была полезной, показало совместное исследование Блиндера и главного экономиста Moody's Analytics Марка Занди. По их подсчетам, без экстренных мер минфина США и ФРС реальный ВВП США в 2011 был бы на $1,8 трлн меньше.
Невозможное как неизбежное
Любой кризис – не только бедствие, но и лучший учитель: дает самые запоминающиеся уроки и заставляет идти на изменения, которые в хорошие времена откладываются или даже считаются невозможными. «Когда случается кризис, действия зависят от идей, которые на тот момент имеют силу. И я думаю, наша главная задача – разрабатывать изменения в действующую политику и сохранять их до той поры, пока невозможное с политической точки зрения не станет неизбежным», – писал нобелевский лауреат Милтон Фридман в книге «Капитализм и свобода».
Сможет ли мир воспользоваться шансом, который описал Фридман, зависит от того, какие из обсуждаемых сегодня идей будут признаны приоритетными. Например, спасение экономики после нашествия вируса может заставить отказаться от протекционизма, ведь его сохранение только обострит проблемы, вызванные разрывом глобальных производственных цепочек, и усилит и без того возросший уровень неопределенности, предупреждает Всемирный банк.
Великая депрессия 1930-х заставила США создать систему социального страхования и страхования банковских вкладов, привела к созданию Федеральной корпорации по страхованию депозитов (Federal Deposit Insurance Corporation, FDIC; 1933 г.), Комиссии по ценным бумагам и биржам США (The United States Securities and Exchange Commission, SEC; 1934 г.) и принятию закона Гласса – Стигалла (в частности, вводившего в США обязательное страхование банковских вкладов; 1933 г.). «Все, кроме последней, депрессии производили революции в экономической мысли и заставляли менять институциональную систему», – утверждает Блиндер.
В конце марта лидеры G20 приняли пакет стимулов в $5 трлн, а только США утвердили фискальный пакет в $2,2 трлн, подразумевающий разовые денежные выплаты населению, увеличенное пособие лишившимся работы и серьезную поддержку здравоохранения (для сравнения: совокупные стимулы G20 в 2009 г. составили, по оценке МВФ, $900 млрд в текущих ценах). Это одно из доказательств, что в кризис случается то, что невозможно в обычной жизни, считает нобелевский лауреат, профессор Колумбийского университета Джозеф Стиглиц: «Потрясающе. Совсем недавно говорили, что мы не можем позволить себе помочь студентам с долгами или обеспечить здравоохранение для всех. И вдруг президент говорит о помощи в $2 трлн. Мы всегда могли себе это позволить. Просто у нас были неправильные приоритеты».
Кризис выявил и может заставить решить еще одну очень важную проблему – отсутствие у современной глобально интегрированной экономики запаса прочности. «Я проиллюстрирую это на примере автомобиля, у которого нет запасной шины. Вы экономите немного на запаске, но, когда прокалываете колесо, понимаете, какой ошибкой была эта экономия. Мы создали экстраординарно хрупкую экономическую систему, с производством, соответствующим объему текущего спроса и без запасов», – объясняет Стиглиц. Растущее неравенство и уязвимость станут уроком кризиса, заставят понять необходимость создания другого вида капитализма и другой экономики, надеется Стиглиц.
