Стратегии глобальных инвесторов: тернистый путь к «озеленению»
В конце 2024 – начале 2025 г. шесть крупнейших банков США вышли из поддерживаемого ООН Net Zero Banking Alliance (NZBA) – международного альянса банков, взявших на себя обязательство соотносить свою кредитную и инвестиционную политику с целями достижения нетто-нулевых выбросов к 2050 г. Альянс был создан в 2021 г. в преддверии глобального климатического саммита COP26 в Глазго как составная часть группы, объединяющей климатические инициативы финансовых институтов, – Финансового альянса Глазго за достижение нулевых нетто-выбросов (Glasgow Financial Alliance for Net Zero, GFANZ). Представляя эту группу на саммите СОP26, бывший глава Банка Англии Марк Карни назвал ее «прорывом в деле привлечения климатического финансирования, в котором нуждается мир».
Выход из банковского Альянса Goldman Sachs, Wells Fargo, Citi, Bank of America, Morgan Stanley и JPMorgan Chase связывают с приходом новой администрации Дональда Трампа, известного своим скептицизмом в отношении глобального потепления и декарбонизации. При этом сами финансовые институты в своих заявлениях о выходе подчеркивают, что не собираются отказываться от обязательств по снижению углеродного следа. О готовности продолжать придерживаться декарбонизации заявили и покинувшие Альянс во второй половине января, вслед за банками США, четыре крупнейших банка Канады (BMO, National Bank, TD Bank Group и CIBC).
Однако глобальные банки, в том числе сохранившие участие в GFANZ, в целом не спешат с сокращением финансирования углеродоемких отраслей, несмотря на взятые обязательства по декарбонизации. С момента вступления в силу Парижского соглашения в 2016 г. крупнейшие 60 банков мира предоставили углеродоемким отраслям финансирование на $6,9 трлн (из которых около половины – $3,3 трлн – компаниям, имеющим планы расширения бизнеса). Для сравнения: за аналогичный период на проекты в сфере возобновляемой энергетики и другие экологически чистые производства банки выделили $3,8 трлн.
По итогам 2023 г. финансирование углеродоемких отраслей глобальными банками сократилось примерно на 10% после снижения на 15% годом ранее. Но этих усилий по-прежнему недостаточно для содействия декарбонизации, требующей как сокращения углеродоемких производств, так и роста «зеленых». Согласно оценкам BloombergNEF, для достижения углеродной нейтральности в соответствии с целями Парижского соглашения к 2030 г. объем финансирования «зеленых» проектов должен в четыре раза превышать финансирование ископаемого топлива, в 2023 г. это соотношение составило 0,89 к 1 (0,74 в 2022 г. и 0,78 в 2021 г.).
На первую десятку глобальных банков по «коричневому» финансированию приходится более 40% этого финансирования, в этот топ-10 входят преимущественно американские и японские глобальные банки. Вдобавок к этому в США наметилась тенденция к росту кредитования нефтегазового сектора региональными банками: с начала 2022 г. совокупный «коричневый» кредитный портфель пяти крупных региональных банков (Citizens Financial, BOK Financial, Truist Securities, Fifth Third и US Bancorp) вырос более чем на 70% в среднегодовом выражении по сравнению с периодом 2016–2021 гг.
Стратегии глобальных банков
За последний год ряд крупных банков, и не только американских, пересмотрели инвестиционные стратегии в сторону смягчения ограничений на финансирование «коричневых» компаний – как правило, делая это непублично, внося корректировки в ранее утвержденные документы.
В США, например, второй по величине активов банк страны – Bank of America – перешел от полного запрета на финансирование разведки и разработки месторождений в Арктике, добычи угля и его использования для производства электроэнергии к «усиленному контролю» (enhanced due diligence). Другими словами, банк может как профинансировать проекты в указанных отраслях, так и отказаться от вложений под предлогом высоких рисков. В январе 2024 г. швейцарский UBS отменил климатическую стратегию приобретенного им Credit Suisse, пересмотрев политику объединенного банка в отношении угольной отрасли: вместо полного запрета был введен риск-ориентированный подход. Британский HSBC и вовсе объявил об отсутствии планов по полному отказу от финансирования углеродоемких секторов, отметив низкую эффективность таких запретов для снижения выбросов.
В то же время европейские банки (за исключением вышеупомянутого UBS) оказались более привержены ранее взятым обязательствам, продолжив расширять запреты и ужесточать условия привлечения финансирования «коричневыми» компаниями. Так, ING Group (Нидерланды) первым среди крупных банков объявил о прекращении финансирования новых экспортных терминалов сжиженного природного газа (СПГ) после 2025 г. Ряд банков анонсировал запрет на финансирование проектов по разработке новых нефтегазовых месторождений (итальянский банк Intesa Sanpaolo SpA, финский банк Nordea) и слабо диверсифицированных компаний, виды деятельности которых ограничиваются сегментом upstream – то есть разведкой месторождений и добычей нефти и газа без дальнейшей переработки (ING Group). Французские банки BNP Paribas и Credit Agricole заявили об отказе от предоставления услуг андеррайтинга облигаций для нефтегазовых компаний, за исключением выпусков «зеленых» облигаций.
Кроме того, большинство банков ограничивают финансирование энергетического угля, используемого в генерации электроэнергии. Однако лишь три крупных банка (BNP Paribas, Credit Agricole и ING Group) взяли на себя обязательства по отказу от финансирования добычи металлургического угля. Как правило, банки оправдывают исключение металлургического угля из политики ограничений финансирования угольной отрасли тем, что у него нет альтернатив в производстве стали. Между тем климатические активисты настаивают на расширении запретов, учитывая высокий углеродный след сталелитейной промышленности, 90% выбросов в которой приходятся на использование угля.
Банки из развивающихся стран и стран с формирующимися рынками (EMDEs) долгое время откладывали введение прямых запретов на финансирование угольного и нефтегазового секторов, прежде всего из-за растущей значимости вопросов энергетической безопасности. Однако уже начали появляться примеры банков из EMDEs, которые постепенно ужесточают стратегию финансирования углеродоемких компаний.
Так, например, в Мексике ограничения в отношении ископаемого топлива ранее действовали исключительно у дочерних компаний европейских банков: испанский банк BBVA в своей отчетности отмечал, что инвестиционная стратегия одинакова как для европейских, так и для мексиканских активов. С января 2024 г. второй по размеру активов мексиканский банк Banorte начал постепенно ограничивать финансирование новых или расширения текущих проектов в области угледобычи и разработки нетрадиционных нефтегазовых месторождений, а к 2030 г. запланировал полное сворачивание финансирования углеродоемких секторов.
В Китае, напротив, гонконгские дочерние компании крупных китайских банков более активно, чем материнские компании, начинают ограничивать финансирование углеродоемких отраслей. С октября 2023 г. гонконгское подразделение Bank of China (BOCHK) расширило действовавший запрет на финансирование угольной отрасли, включив в него проекты на территории материкового Китая (ранее запрет действовал только в отношении зарубежных проектов), а также отказалось от проектного финансирования нетрадиционных видов ископаемого топлива и разработки месторождений в Арктике.
Некоторые банки из развивающихся экономик устанавливают количественные ограничения на долю кредитов в углеродоемких секторах от общего кредитного портфеля. Например, южноафриканский банк FirstRand ограничил эту долю 2% для угледобывающего сектора (с последующим снижением до 1% к 2030 г.) и 2,5% для компаний, занимающихся добычей нефти и газа.
«Зеленое» финансирование
Однако ограничения для «коричневых» отраслей не означают автоматически «зеленый свет» для «зеленых». Банки как из развитых, так и из развивающихся стран финансируют климатические проекты в целом неактивно.
Согласно оценкам Всемирного банка, климатическое финансирование около 60% банков из EMDEs находится ниже 5% от их кредитного портфеля, а 28% банков вовсе не финансируют климатические проекты. В России, по оценке АКРА, в 2023 г. совокупный объем ESG-портфеля банковского сектора составил 4,4 трлн руб. – 2,6% в общем объеме активов банковской системы; из них только чуть более 2 трлн руб. приходится на «зеленые» кредиты.
В Евросоюзе, где с 2024 г. банки обязаны раскрывать показатель доли активов, которые являются экологически устойчивыми согласно Таксономии ЕС, – Green Asset Ratio (GAR), – средний размер этого показателя для выборки из 33 банков в 13 юрисдикциях составил всего 3%.
В Японии вложения в углеродоемкие отрасли превышают объем климатического финансирования: с марта 2013 по март 2024 г. крупнейшие японские финансовые организации (JBIC, JOGMEC, NEXI, JICA, DBJ) профинансировали нефтегазовую и угледобывающую отрасли на сумму $93 млрд – почти в четыре раза больше, чем $24,5 млрд, выделенные за тот же период на проекты в области чистой энергетики.
Крупные американские банки неоднозначно отнеслись к предложению Казначейства Нью-Йорка (New York City Comptroller) раскрывать информацию о соотношении «зеленого» кредитования и кредитования ископаемого топлива: акционеры Bank of America и Goldman Sachs не поддержали предложение; RBC, JPMorgan и Citi присоединились к инициативе, согласившись с идеей об установлении целевых значений данного показателя. В конце прошлого года JPMorgan впервые раскрыл информацию за 2023 г. о значении такого соотношения, которое составило 1,29 к 1, то есть на каждый вложенный $1 в углеродоемкий сектор приходится $1,29 вложений в возобновляемую энергетику. Американский банк рассчитывает коэффициент в соответствии с собственной методологией, сравнивая финансирование энергетики с низкими и высокими выбросами углекислого газа: $30 млрд и $23 млрд соответственно. Однако оценка BloombergNEF аналогичного показателя для JPMorgan ниже и составляет 0,8 к 1. Важно отметить, что на 2023 г. JPMorgan являлся первым в мире банком по объему вложений в компании, работающие на ископаемом топливе, одновременно заявляя о себе и как о крупном инвесторе в низкоуглеродную энергетику.
Переходное финансирование
Еще одна тенденция финансовых институтов – отказ от разделения активов на «зеленые» и «коричневые» и фокус на переходном финансировании, то есть на финансировании проектов, способствующих декарбонизации экономики.
Британские банки HSBC и Standard Chartered работают над инструментом переходных единиц (transition credits) для клиентов из стран Азии – разновидностью углеродных единиц, выраженной в тоннах СО2-эквивалента и подтверждающей снижение выбросов за счет более раннего вывода из эксплуатации угольных электростанций. Ожидается, что данная инициатива позволит мобилизовать ресурсы, необходимые для декарбонизации электроэнергетики в азиатском регионе, в котором уголь – основное топливо для генерации электроэнергии.
Переходное финансирование не предоставляется безусловно: банки могут требовать у клиента наличие плана перехода или самостоятельно проводят оценку клиентов на предмет соответствия траектории перехода к нетто-нулевым выбросам. Например, модель такой оценки разработал Danske Bank (Дания); Commonwealth Bank (Австралия) ввел требования к наличию у клиента плана перехода, содержащего цели по сокращению выбросов до 2035 г. и дальнейшие шаги по декарбонизации до 2050 г.; британский Barclays обязал клиентов из нефтегазового сектора разработать стратегии декарбонизации, а немецкий Union Investment планирует к 2030 г. отказаться от финансирования нефтегазовых компаний, не имеющих стратегии достижения нетто-нулевых выбросов к 2050 г.
Как и банки, управляющие активами и страховые компании по всему миру постепенно пересматривают свое отношение к финансированию «зеленых» и «коричневых» компаний в сторону переходного финансирования.
По состоянию на август 2024 г. управляющие активами владеют акциями и облигациями компаний, участвующих в добыче ископаемого топлива, на $5,1 трлн, при этом более 60% таких вложений – инвестиции американских институциональных инвесторов. В 2024 г. крупные американские управляющие активами, в том числе BlackRock, Invesco, JPMorgan Chase, Pimco, Goldman Sachs, State Street, вышли из Climate Action 100+ (крупнейшей по количеству участников инициативы по сокращению «углеродного следа» от инвестиций) или изменили уровень участия. Например, BlackRock передал участие от материнской компании подразделению BlackRock International и ограничил объем раскрываемой информации.
При этом данные компании продолжают сталкиваться с обвинениями в гринвошинге – позиционировании себя как «зеленых» инвесторов на ложных или недостоверных основаниях. Так, например, в октябре 2024 г. экологическая организация ClientEarth подала в суд на BlackRock, обвинив в инвестировании в нефтегазовых гигантов через устойчивые фонды. С июня 2023 по июнь 2024 г. 30% компаний, получивших обвинение в гринвошинге за тот же период в прошлом году, совершили повторное нарушение. При этом отмечается снижение инцидентов, связанных с гринвошингом, за вышеуказанный период на 12% впервые за шесть лет.
Ряд менее крупных управляющих активами, напротив, ужесточили стратегии в отношении угольной отрасли, установив сроки прекращения финансирования. Эти сроки варьируются в зависимости от уровня экономического развития страны – 2030 г. для компаний из стран ОЭСР и 2040 г. для компаний из EMDEs. При этом запрет часто не распространяется на финансирование вывода угольных электростанций и нефтегазовых месторождений из эксплуатации (к примеру, у одного из крупнейших британских управляющих активами Legal and General, американской инвесткомпании Prudential Financial, канадской инвесткомпании Manulife (.pdf), входящей в число крупнейших в мире).
Стратегии страховых компаний
В страховом секторе наблюдается противоречивая ситуация. С одной стороны, страховые компании продолжают финансировать проекты в области ископаемого топлива. Вложения таких финансовых институтов в нефтегазовый и угольный сектора оцениваются в более чем $530 млрд. Крупнейшими инвесторами в данные сектора являются две американские страховые компании – Berkshire Hathaway и State Farm, их суммарные вложения составляют чуть более $180 млрд. Рост инвестиций этих двух компаний в ископаемое топливо за последние 10 лет увеличил долю таких вложений в портфелях страховых компаний США до 4,4% по сравнению с 3,8% в 2014 г.
С другой стороны, часть страховых компаний постепенно ужесточают страховые условия для «коричневых» компаний. Например, в 2024 г. американо-швейцарская Chubb и японская Meiji Yasuda Life полностью отказались от страхования компаний, занимающихся разведкой новых месторождений и планирующих расширение углеродоемкой деятельности, а итальянская страховая компания Generali расширила запрет на всю цепочку поставок в нефтегазовом секторе, распространив его на новые экспортные терминалы СПГ и электростанции, использующие нефть и газ.
Параллельно с ростом вложений страховщиков в углеродоемкие сектора увеличиваются и страховые убытки, связанные с изменением климата, – за последние 10 лет с 31% до 38% от общего числа застрахованных убытков от стихийных бедствий. Это отражается в росте страховых премий или полном отказе от страхования объектов, подверженных климатическим рискам. Во Франции в начале 2024 г. люди из около двух тысяч городов и поселков остались без возможности страховать свое жилье, так как страховщики расторгли контракты в ответ на растущий ущерб из-за штормов и наводнений. Аналогичная ситуация наблюдается в Канаде, где от 6% до 10% домов не застрахованы от риска наводнений, а рост премии по итогам 2024 г. ожидается на уровне 7%. Таким образом страховщики перекладывают свои расходы на домохозяйства.
В качестве меры по борьбе с такой практикой можно выделить опыт Калифорнии, где с конца 2024 г. страховые компании обязали предоставлять услуги страхования в районах, подверженных риску пожара, если они хотят продолжить вести бизнес в этом штате. Страховщики должны постепенно увеличивать долю выдаваемых страховых полисов в зоне с высоким уровнем риска до 85% от всех страховых полисов. Ожидается, что такая мера может привести к росту стоимости страхования на 40%.
Таким образом, общая тенденция в финансировании углеродоемких отраслей крупными игроками финансового сектора неоднозначна. С одной стороны, прослеживается постепенное присоединение банков из развивающихся стран к стратегии сокращения «коричневого» финансирования. С другой стороны, банки развитых стран, которые ранее выступали локомотивами «зеленой» повестки, смягчают свою политику в отношении ископаемого топлива – либо путем сворачивания запретов, либо путем послаблений для компаний, имеющих стратегию декарбонизации. В то же время стратегия ограничений лишь одна сторона медали: для успеха климатической повестки требуется расширение «зеленого» финансирования, которого пока недостаточно как в развитых, так и в развивающихся странах.
