«Теневая цена» пандемии
За полгода пандемия унесла более полумиллиона жизней, предпринятые в ответ правительствами стран ограничительные меры вызвали мировой экономический кризис, тяжелейший со времен Второй мировой войны. У пандемии, помимо смертности, безработицы, экономических потерь, есть еще одно измерение – бедность, отмечают экономисты Всемирного банка, Оксфорда и Университета Намюра в совместном исследовании. Они предлагают новый подход к оценке потерь благосостояния из-за пандемии для выработки политических мер противодействия ей: количество не прожитых из-за преждевременной смерти лет и количество дополнительных лет бедности, спровоцированных экономическим кризисом.
Обычно в дискуссиях о непростом политическом выборе «между жизнью и средствами для жизни», то есть об ограничениях экономической активности, снижающих смертность, но лишающих людей заработка, в оценке стоимости человеческой жизни используется тот или иной «денежный» подход (например, в статистическом подходе стоимость жизни, если упрощенно, оценивается как дисконтированная сумма компенсации, которая устроит человека при принятии на себя риска смертельного случая; еще один подход предполагает сопоставление издержек и выгод спасения жизни).
Авторы исследования, опубликованного Всемирным банком, в оценке исходят не из денежного эквивалента, а из количества непрожитых лет погибших от коронавируса (с учетом демографических характеристик стран). Одновременно они рассчитывают влияние пандемии на уровень бедности, опять же, в количестве дополнительных лет бедности: например, если в стране с 10 млн жителей из-за пандемии дополнительно 4% людей окажутся за чертой бедности на два года, это означает 0,8 млн лет бедности.
К началу июня пандемия привела к глобальной потере 4,3 млн лет жизни и к 68,2 млн дополнительных лет бедности, показывают расчеты. Они выполнены для 150 стран с учетом используемой Всемирным банком международной черты бедности на уровне $1,9 дохода в день.
Смертность и бедность
Соотношение потерянных лет жизни и дополнительных лет бедности показывает «теневую цену» пандемии, пишут авторы исследования, а именно: сколько лет бедности стоят столь же дорого в терминах общественного благосостояния, сколько один потерянный год жизни. Это и отражает, считают они, основной компромисс между «жизнью и средствами для жизни». Учет агрегированных показателей не прожитых из-за преждевременной смерти лет и лет, проведенных в бедности, дает более точное представление о прогрессе стран, отмечали ранее экономисты Университета Намюра, предложившие измерять подобные лишения, – на их исследование опираются авторы работы для Всемирного банка.
Соотношение дополнительных лет бедности к непрожитым годам очень велико для большинства стран, это свидетельствует, что бедность – главное последствие пандемии для общественного благосостояния, считают авторы.
Если рассчитать влияние пандемии на бедность не по международному критерию в $1,9 в день, а дифференцированно, с учетом того, что в развитых странах черта бедности более чем в 10 раз выше ($21,7 в день), то количество общемировых дополнительных лет бедности возрастает до 235 млн. А если учитывать и то, что пандемия углубит неравенство, так как население с низким доходом несет больше потерь, то глобальное количество дополнительных лет бедности возрастает до 368 млн (авторы исходят из роста коэффициента Джини на 3,6%).
Соотношение дополнительных лет бедности и потерянных лет жизни имеет четкую зависимость от ВВП на душу населения: в странах с более низким доходом издержки бедности из-за пандемии гораздо выше, чем в богатых странах. Так, это соотношение в самых бедных странах превышает 1000, в странах со средним доходом обычно выше 100, а в странах с высоким доходом – в диапазоне от 1 до 10.
При исключении из анализа ограничительных мер издержки преждевременных смертей превосходят потери от роста бедности: в сценариях, подразумевающих, что страны никак не борются с COVID-19 и ждут формирования коллективного иммунитета, количество потерянных лет жизни значительно возрастает – вплоть до 560 млн. И сильнее всего в таком варианте страдают, напротив, развитые страны: в сценарии «без вмешательства» количество потерянных ими лет жизни как минимум вдвое превосходит сумму и потерянных, и «бедных» лет в сравнении с базовым сценарием антипандемических ограничений. Это дает основания заключить, что ограничения были успешными в замедлении распространения болезни и, хотя привели к росту бедности, общие потери благосостояния при такой политике оказались ниже, отмечают авторы.
В то же время, уточняют авторы, они не преследовали цель определить оптимальную политику: «Мы даже не верим, что выбор «жизнь или средства для жизни» в политике против COVID-19 вообще существует». Очевидно, что разработка вакцины явно сократит количество как потерянных лет, так и лет дополнительной бедности, так же как предупреждение распространения заболеваемости посредством полномасштабного тестирования и изолирования заболевших.
