Замедление российской экономики породило опасения по поводу скорой череды дефолтов и грядущего банковского кризиса. Оправданны ли эти мрачные ожидания, обсудили участники Финансового конгресса.
  |   Власта Демьяненко Эконс

В последние годы экономика, прибыль компаний и зарплаты в России быстро росли. Ускорялось и кредитование. К концу первого квартала 2025 г. цикл ужесточения денежно-кредитной политики и поэтапное повышение регуляторных требований к капиталу банков, предоставляющих кредиты рисковым заемщикам, охладили кредитный рынок. Темпы экономики, производства, роста зарплат замедлились, как и рост прибыли корпоративного сектора. Такой разворот породил беспокойство относительно способности заемщиков обслуживать долги и опасения насчет начала системного банковского кризиса в России.

С одной стороны, риски в корпоративном и розничном секторе, в первую очередь ипотечном, действительно существуют. С другой стороны, показатели, которые традиционно применяются для их оценки, не вызывают беспокойства, признали участники публичной дискуссии Консультативного совета по финансовой стабильности, прошедшей на Финансовом конгрессе Банка России и посвященной системным рискам.

С начала 2022 г. по май 2025 г. задолженность корпоративного сектора перед банками почти удвоилась, а за последние 12 месяцев увеличилась на 17,5% до 70,4 трлн руб. В 2025 г. доля корпоративных заемщиков и индивидуальных предпринимателей, допустивших просрочку в обслуживании долга, превысила 21%. Правда, объем самих кредитов рос, и доля проблемных кредитов в общем корпоративном портфеле, по оценке Банка России, к началу июня практически не изменилась в годовом выражении и составила 4,1%. Просроченная задолженность по необеспеченным потребительским кредитам на конец первого квартала 2025 г. достигла 10,5%, увеличившись за год на 2,8 п.п. С марта 2024 г. по март 2025 г. почти удвоился просроченный долг граждан по ипотеке – но при этом на проблемные ипотечные кредиты приходится только 0,9% всей ипотеки.

Банковский сектор показывает высокую рентабельность и прибыль, по состоянию на май 2025 г. 97% банковских активов в России приходились на прибыльные банки. Ликвидные активы и капитал банков растут, достаточность капитала восстановилась до средних исторических значений (13%). По расчетам Банка России, резервов банков достаточно для покрытия 72% корпоративных и 87% розничных кредитов. Хорошо выглядят и показатели кредитоспособности заемщиков.

«Мы смотрим на метрики, все такое «зеленое». И при этом есть ощущение нарастания проблемы. Это настораживает. Это вызывает вопрос об «эффекте айсберга» – может быть, мы чего-то не видим?» – отметила, выступая на дискуссии Консультативного совета, главный экономист Т-Банка Софья Донец.

В конце мая в «Обзоре финансовой стабильности» Банк России выделил 5 основных уязвимостей финансового сектора:

  • кредитные риски компаний,

  • долговая нагрузка граждан,

  • дисбалансы на рынке жилья,

  • валютные риски,

  • процентный риск банков.

В начале дискуссии ее модератор, директор департамента финансовой стабильности Банка России Елизавета Данилова предложила аудитории проголосовать, какие из уязвимостей наиболее значимы. Самыми существенными системными рисками аудитория сочла кредитные риски компаний (34,3%) и процентный риск банков (22,6%), менее значимыми – дисбалансы на рынке жилья (18,3%) и долговую нагрузку граждан (17,5%), почти незначимыми – валютные риски (7,3%).

«Хорошая новость в том, что все эти риски выглядят управляемыми», – отметил старший управляющий директор, главный аналитик Сбербанка Михаил Матовников в своем выступлении. «Эконс» приводит выдержки из дискуссии.


Елизавета Данилова, директор департамента финансовой стабильности Банка России, модератор дискуссии:

  • Рост проблемных кредитов корпоративного сектора очень небольшой. С начала 2025 г. доля кредитов, по которым крупные компании просрочили выплаты на 90 дней и более, увеличилась с 2% до 2,2%. Доля таких кредитов, предоставленных малым и средним предприятиям, выросла с 4,2% до 4,6%. Конечно, это зеркало заднего вида. Поэтому мы отслеживаем широкий круг показателей, в том числе опережающих, включая отчетность компаний, динамику реструктуризаций, опрашиваем риск-менеджеров крупнейших банков. Мы видим, что несколько снизилась доля компаний, которые находятся в «зеленой зоне» (при оценке кредитоспособности заемщиков банки присваивают «зеленый» рейтинг самым надежным компаниям). Например, по крупным компаниям это снижение с 80% в начале года до 74% на 1 июня. Это, конечно, нельзя интерпретировать как то, что все остальные компании проблемные: большая часть ушедших из «зеленой» зоны теперь в «желтой», где есть некоторые, но не критичные сложности.

  • Второй риск – долговая нагрузка граждан, и здесь произошло существенное ухудшение кредитного качества. За год доля проблемных необеспеченных кредитов выросла с 7,7% до 11,4%. Это было ожидаемо, потому что банки в последние годы очень активно кредитовали, в том числе рискованных заемщиков. Мы были готовы к тому, что портфели ухудшатся, и заранее установили достаточно высокие макропруденциальные надбавки, в результате чего у банков накоплен буфер по необеспеченным кредитам.

  • Третья уязвимость – дисбаланс на рынке жилья, поскольку застройщики сейчас сталкиваются со снижением спроса. Это очень важный сегмент, проектное финансирование – кредиты застройщикам – составляет порядка 10% от корпоративного кредитного портфеля. Также смотрим на риски ипотеки, которые несколько повысились, опять же, за счет быстрого роста в предыдущие годы. На рынке возникают новые рисковые практики, вызванные желанием застройщиков ускорить продажи, в частности практики рассрочки, мы разрабатываем меры по купированию таких рисков.

  • Валютный риск: у нас уже достаточно давно идет девалютизация банковских балансов, что снижает уязвимость банков к валютному риску, но тем не менее эта уязвимость остается, поскольку постоянно на слуху тема возможных новых санкций со стороны США и ЕС.

  • Пятый риск – это процентный риск банков, возникающий в условиях снижения ключевой ставки. У многих банков в корпоративном кредитовании высокая доля плавающих ставок. И если в период ужесточения денежно-кредитной политики эти банки были в выигрыше, то сейчас у них, наоборот, процентные доходы могут начать снижаться быстрее, чем будут снижаться расходы по вкладам. Но зато банки получают положительную переоценку по облигациям в результате снижения кривой доходности.


Софья Донец, главный экономист Т-Банка:

  • Мы все ощущаем, что сейчас кредитные риски компаний поднимаются высоко по шкале уязвимостей, хотя не видим плохих индикаторов. Мы видим просроченную задолженность на исторических минимумах, она не просто хороша, а как-то феерически хороша. Мы видим не просто высокую процентную маржу и высокую рентабельность, которая сохранялась в последние годы даже в сравнении с долгосрочной средней, но и более циклически устойчивую. Это вызывает опасения. Если нам всем повезет, мы не увидим реализации риска и сделаем вывод, что метрик было достаточно. А если реализуется плохой сценарий, то сможем убедиться, что имеющихся метрик было недостаточно.

  • Дисбаланс на рынке жилья – второй ключевой риск, который я бы выделила. Здесь тоже может быть «эффект айсберга», то есть мы не все видим, и надо действовать на упреждение, пока не реализовались риски. Для меня вопрос дисбалансов на рынке жилья кажется нерешенным с точки зрения того, что этот рынок плотно завязан на ипотеку. Больше 2/3 жилья покупается с участием ипотеки. Это рынок, на котором доминируют льготные программы, и ставка по льготным кредитам отличается не только от текущих ставок, но и от средних по циклу. Минфин, поставщик льготной программы, не находится в зоне регулирования Центробанка. Если вдруг он скажет «Все, я устал, бюджет закончился» – мы останемся с рынком, которого еще не знаем. Поэтому нужен какой-то план выхода.

  • Что касается процентного риска банков, то, безусловно, мы можем увидеть более негативный сценарий по марже в случае снижения ставки, чем без ее снижения, но это всего лишь плата за то, что мы не увидели ухудшения процентной маржи, свойственного для периодов ужесточения монетарной политики. Поэтому здесь, скорее, вариант статус-кво. На облигационном рынке мы, скорее, идем сценарием плохого года, но не кризиса. Здесь опасность быстрого ухудшения сейчас маловероятна.


Наталия Орлова, главный экономист, руководитель Центра макроэкономического анализа Альфа-банка:

  • Поскольку у нас и система стресс-тестов, и резервирования, и макропруденциальных подходов имеет длительную историю, в целом динамика просрочки корпоративного кредитования идет по очень неплохому сценарию. Мы видим рост просрочки в малом и среднем сегменте, но не в крупных компаниях, чьи проблемы могут передаваться по цепочке. В последнее время растет беспокойство относительно экспортных отраслей, связанное с внешними рисками. Этот риск уже реализовался и, наверное, останется. Будет возрастать значение внешних факторов, которые будут создавать кредитные риски внутри системы.

  • У меня есть устойчивое ощущение, что компании ориентируются на достаточно низкие долгосрочные ставки. Это может создавать дополнительный кредитный риск, связанный с расхождением между реальной нейтральной ставкой и ожиданиями корпоративного сектора. Кредитный риск и риск дисбаланса на рынке недвижимости – это два риска, которые всех беспокоят, а валютный и процентный менее значимы.


Александр Кудрин, профессор Банковского института Высшей школы экономики:

  • При замедлении темпов экономики кредитный риск должен быть повышен, и, судя по всему, это сейчас и происходит. В корпоративном секторе сокращается темп роста инвестиций – возможно, это помогает компаниям преодолевать часть кредитных рисков. К тому же у акционеров есть деньги, они готовы поддержать компании: 2024 год был хорошим с точки зрения прибылей.

  • Нелепица, когда потребители одной рукой берут кредит, а другой сберегают на депозитах, устранилась в конце прошлого года. Но рост зарплат сформировал определенный паттерн. Человек, у которого выросла зарплата в 2023 г. на 20% и на столько же в 2024 г., и в 2025 г. ожидает повышения на 20%. Но, судя по всему, этого не будет. Несмотря на рекордно низкий показатель безработицы, гонка зарплат, похоже, заканчивается или уже завершилась. Как себя поведут потребители в этой ситуации, не очень понятно. Они могут занять консервативную позицию и немного снизить потребление, а могут, наоборот, нарастить долговую нагрузку и перейти из разряда надежных заемщиков в категорию более рискованных. За этим риском надо следить.

  • Я не согласен с залом, в котором всего 7% участников опроса признали валютные риски серьезной уязвимостью. Избыточная волатильность обменного курса, которая может возникнуть в ближайшее время из-за внешних факторов, может представлять собой достаточно существенный риск для всей системы.


Михаил Матовников, старший управляющий директор, главный аналитик Сбербанка:

  • Нам, как кредиторам, предстоит решать проблемы конкретных закредитованных корпоративных заемщиков. Но в целом банки прекрасно это умеют. Как правило, помогают реструктуризации, где-то необходимо дофинансировать. Поскольку мы не жили в условиях какого-то огромного бума, нельзя сказать, что огромная доля экономики оказалась закредитованной.

  • Что касается потребительского кредитования, риск-модели банков при определенных макроэкономических условиях не будут показывать рост NPL (Non-Performing Loans – просроченной задолженности). Например, так будет при высоком росте номинальных зарплат, который наблюдался в течение нескольких лет, но который не будет вечным. В такой ситуации несколько лет долговая нагрузка по старым кредитам будет снижаться и упрощать обслуживание долга. Но деревья не растут до небес, они когда-то остановятся. 16%-ный рост номинальных зарплат в России – «средний по больнице». В 2025 г. снизилась медиана зарплат и резко выросла доля людей, у которых доходы год к году упали. Инфляции и снижения темпов роста номинальных зарплат достаточно, чтобы транслироваться в риски. Но макропруденциальные меры эту историю упреждают. Они сработали.

  • Что сделают потребители, неизвестно, но что сделают банки, известно. Они уже перекалибровывают свои модели. Возвращаются туда, где их пытался держать макропруденциальными мерами Центральный банк. Через какое-то время это будут, возможно, даже излишние ограничения, потому что банки сами не будут выдавать кредиты заемщикам с высокой долговой нагрузкой.

  • Процентный риск уже реализовался в конце 2024 г., и сейчас мы находимся на этапе восстановления. Если кредитование стоит, первое, что делают банки, – снижают стоимость привлечения. При снижении ключевой ставки банки с большой долей кредитов с плавающей ставкой, «плавающих ОФЗ» и льготной ипотеки могут страдать. Но это проблема крупнейших банков, и им надо управлять процентным риском, а для подавляющей части банков такой проблемы нет.

  • Периодически прилетают вопросы от СМИ, будет ли кризис на горизонте 12 месяцев. Каждый из рисков в целом выглядит управляемым как на стороне банка, так и на стороне регулятора: у нас есть запасы капитала, которые можно высвобождать, и есть меры, которые можно предпринять, в том числе макропруденциальные.

Власта Демьяненко
Власта Демьяненко
Шеф-редактор Econs.online