Финансовые последствия нефинансового кризиса

Появление новой коронавирусной инфекции COVID-19 резко изменило глобальные условия и направления мировой экономической политики. Прежние прогнозы, несмотря на происходящее усиление торгового протекционизма и ряд других глобальных противоречий, тем не менее, не ставили под сомнение сохранение мирового экономического роста в текущем году. COVID-19 разрушил прежние перспективы мировой экономики, а вместе с этим снял с повестки традиционные приоритеты в политике центральных банков.

На первый план вышли риски погружения экономик в затяжную рецессию, что потребовало от центральных банков разработки специальных программ и реализации срочных мер поддержки. Хотя этот кризис, в отличие от предыдущего мирового кризиса, нефинансовый по своей природе, он имеет финансовые последствия.

В новом «Обзоре финансовой стабильности» мы выделяем четыре канала влияния COVID-19 на российскую экономику, финансовые последствия такого влияния и способы сократить негативный эффект.

Канал платежного баланса

В предыдущие кризисы платежный баланс был для российской экономики основным каналом проникновения внешних шоков. Исторически российский платежный баланс в значительной степени зависит от динамики цен на энергоресурсы, поэтому существенные изменения цен на нефть оказывали значимое влияние на валютную выручку экспортеров, нефтегазовые доходы бюджета, реальный валютный курс. Такие масштабные нефтяные шоки российская экономика испытала в 2008 и 2014 гг.

В этот раз российская экономика снова столкнулась с масштабным ухудшением конъюнктуры сырьевых рынков и падением цен на нефть. Причем ситуация на нефтяном рынке оказалась еще более драматичной из-за сочетания нескольких неблагоприятных факторов.

Китай, где возник очаг коронавирусной инфекции, – крупнейший мировой импортер нефти: по данным Международного энергетического агентства, доля Китая в мировом потреблении нефти составляет около 13%, что сопоставимо с совокупным потреблением всех стран Евросоюза. Последующее распространение инфекции в ЕС и в другие страны – импортеры нефти нанесло серьезный удар по мировому рынку нефти. Снижение глобального спроса на энергоресурсы во многом связано с сокращением активности в авиации и автотранспорте, на которые приходится 60% потребления нефти по всему миру.

На стороне предложения также реализовались непрогнозируемые риски. Начало пандемии коронавируса пришлось на первый квартал 2020 г., который был последним кварталом для действующего на тот момент соглашения между странами ОПЕК+ с участием российской стороны. Условия неопределенности относительно масштабов падения спроса на нефть внесли дополнительную сложность в переговоры, в результате чего сделку перезаключить не удалось. Последующие переговоры ОПЕК++ в более широком формате позволили выработать долгосрочный план по балансировке нефтяного рынка, но в целом на нем сохраняются огромные запасы сырья. В апреле из-за высокого уровня поставок со стороны отдельных крупных производителей, физического заполнения нефтяных хранилищ и отсутствия возможности покупать производимые объемы нефти с немедленной поставкой рынок столкнулся с расширением спредов между ценами марок Brent/Urals и Brent/WTI до рекордных уровней и даже с кратковременным переходом цен отдельных фьючерсов на нефть WTI с ближайшей поставкой в отрицательную зону.

Динамика разницы цен на нефть Brent и Urals и цены на WTI, $/барр.