Десять лет посткризисного регулирования: результаты реформ

«Как исследователь Великой депрессии, я искренне считаю, что сентябрь-октябрь 2008 г. – это худший финансовый кризис в мировой истории, включая Великую депрессию», – это выдержка из показаний Бена Бернанке, которые он в 2009 г., тогда еще находясь на посту главы ФРС, давал Федеральной комиссии по расследованию финансового кризиса. С этих же слов начинается доклад об оценке регуляторных реформ, последовавших после трех десятков лет дерегулирования финансовой системы в ответ на глобальный кризис, источником которого она стала. Доклад подготовлен в партнерстве с Центром исследований экономической политики (CEPR) – одним из крупнейших европейских экономических think tanks – четырьмя профессорами экономики: Патриком Болтоном, Стивеном Чекетти, Жан-Пьером Дантином и Ксавьером Вивесом (см. врез).

Результатом посткризисных регуляторных реформ стала более устойчивая банковская система и усиление органов регулирования и надзора, уделяющих повышенное внимание системным рискам. Но и спустя десять лет глобальный финансовый кризис все еще вызывает немало практических вопросов и у исследователей, и у регуляторов, пишут авторы. Главный вызов для регуляторов – получить необходимую политическую поддержку для продвижения реформ. Непопулярность антикризисных мер привела к тому, что несколько юрисдикций сократили полномочия регуляторов, в отсутствие политической поддержки доверие к регулирующим органам может оказаться под ударом. Еще хуже, когда источником таких ударов становится сама политика – как недавние атаки на независимость центральных банков в США, Индии или Турции, приводят пример авторы.

«Базель III» и его побочные эффекты

До кризиса и требования к капиталу, и его фактическая достаточность были слишком низкими и значительно выросли за прошедшее десятилетие, отмечают авторы. Регуляторная реформа (Базельское соглашение), несомненно, улучшила устойчивость банков и повысила гибкость банковской системы в целом. Но у нее есть и побочные эффекты, говорится в докладе: более жесткие нормативы по ликвидности и капиталу увеличили затраты банков, связанные с кредитованием, и в итоге способствовали смещению финансовой активности за пределы влияния регуляторов. Выросла популярность небанковских финансовых посредников, а они могут оказать негативное влияние на банковскую сферу и финансовую стабильность в целом.

На активное наращивание доли небанковского сектора в глобальной финансовой системе ранее обратили внимание и в Совете по финансовой стабильности (FSB): в 2017 г. она приблизилась к 50% и неуклонно растет в течение практически всего посткризисного периода.

Авторы доклада рекомендуют регуляторам пристальнее следить за небанковским сектором, чтобы не допустить повторения ошибки десятилетней давности, когда одним из эпицентров кризиса стали именно небанковские финансовые организации, спасением которых были вынуждены заниматься регуляторы.

Тем более что в нынешней ситуации у самого финансового сектора стало меньше возможностей противостоять кризису, если он произойдет, предупредили в сентябре 2018 г. бывший глава ФРС США Бен Бернанке и экс-министры финансов Тимоти Гайтнер и Генри Полсон.

Больше не too big to fail

Одним из наиболее значимых последствий кризиса стало реформирование банков too big to fail («слишком крупные, чтобы рухнуть»). Новые правила призваны обеспечить более эффективное решение проблем глобальных системно значимых банков (global systemically important banks, G-SIBs) – так чтобы они не слишком полагались на вливания в капитал от властей.

Обязательства таких банков заранее разделены на те, по которым они продолжат отвечать в случае проблем, и те, что останутся за периметром при урегулировании. При этом требования к капиталу предполагают, что у них будет достаточно резервов, чтобы снижать риски и по обязательствам второй категории. Впрочем, остается под вопросом, насколько хорошо сработает такая модель в кризис – ведь она ни разу не была опробована, отмечают авторы.

Новые задачи для центробанков

За посткризисное десятилетие полномочия центральных банков существенно расширились. В фокусе их внимания появилась макропруденциальная политика, и в перспективе центральные банки повсеместно перестанут концентрироваться исключительно на ценовой стабильности в пользу более широкого мандата по поддержанию финансовой стабильности, ожидают авторы доклада.

Наиболее широко известный элемент нестандартной монетарной политики, применявшейся центробанками для борьбы с кризисом, – использование собственного баланса как инструмента финансовой стабильности. Предполагалось, что беспрецедентная скупка активов (см. график) станет временной мерой, однако посткризисные балансы все еще служат центробанкам инструментом поддержки финансовой стабильности, поэтому вопрос их возвращения к докризисному состоянию так и остается открытым, отмечают авторы.

Регуляторам также предстоит пристально следить за цифровым переворотом в финансовой сфере, который порождает как новые возможности, так и новые риски. Влияние инноваций на финансовую систему аналогично воздействию вирусов на человеческое здоровье, пишут авторы: они могут возникать случайно и активно распространяться, обходя регуляторные нормы. В результате игрокам рынка приходится приспосабливаться к нововведениям, и «выжившие после болезни» имеют возможность получить прибыль, а система, изменившая правила для ответа на «вирусную атаку», – повысить сопротивляемость.