Санкции и валютные дисбалансы: ключевые риски для финансовой стабильности

Санкционное давление и дисбалансы на внутреннем валютном рынке – наиболее значимые уязвимости, создающие потенциальные риски для финансовой стабильности в России. К такому выводу пришли участники Консультативного совета по финансовой стабильности при Банке России. Открывая дискуссию на Финансовом конгрессе Банка России, ее модератор директор департамента финансовой стабильности Банка России Елизавета Данилова предложила им выбрать наиболее значимые риски из шести, которые Банк России описал в Обзоре финансовой стабильности в конце мая 2024 г.

Санкции назвали наиболее серьезным риском 35% голосовавших, 21,7% причислили к таковым дисбалансы на валютном рынке, во многом связанные с санкциями. Третье по количеству число голосов – 13,9% – получил процентный риск банков. 

Главные риски

Уязвимость всегда формируется там, где потенциально задействовано большое количество контрагентов и где, помимо реальных опасностей, есть страхи, которые могут привести к развитию панических движений, неблагоприятных для рынков, или волатильности, – прокомментировала в ходе сессии главный экономист Т-Инвестиций Софья Донец. «Пугающим сценарием являются фантазии, в которых мы можем остаться в финансовой изоляции, – считает Донец. – Хочется верить, что это больше фантазии, чем реальная опасность, но пока они существуют, это может влиять и на ценообразование, и на накопление других дисбалансов».

В ситуации с санкциями и проблемами с расчетами за импорт дисбалансы наладятся очень быстро, так как небогатые страны с юга найдут способ купить и перепродать товары и поставить их в Россию. Но надо быть готовыми к тому, что санкции ужесточатся, если мировая экономика начнет «спотыкаться» и цены на нефть снизятся, предупредил профессор ВШЭ, руководитель проекта BITKogan Евгений Коган. «Мы привыкли, что цены на нефть Brent близки к $90, на Urals – $70–75/барр., а «потолок цен» особо не соблюдается. По прогнозам ОПЕК, цены на нефть останутся высокими, постоянный дефицит нефти – большим. Однако в прогнозах МЭА ситуация выглядит по-другому. И если цены на Brent окажутся на уровне $70, а на Urals – $55, экспортные санкции будет вводить легче из-за переизбытка нефти», – считает он.

В ответ на дисбалансы будет перестраиваться и валютный рынок. После введения санкций в отношении Мосбиржи сделки с долларом и евро в России стали внебиржевыми. Такая трансформация понижает прозрачность сделок для потребителей и, скорее всего, увеличит их издержки, оценивает профессор НИУ ВШЭ Александр Кудрин. Переход на внебиржевую торговлю приведет к снижению объемов рынка и ликвидности и станет вызовом на будущее, считает главный экономист Альфа-банка Наталия Орлова. При этом сами санкции с закрытием экономики влияют на нее все меньше, оценивает она: например, вероятность санкций в отношении Мосбиржи не стала неожиданностью – их предполагали довольно давно.

Тем не менее существует большая неопределенность относительно того, как банки в новой реальности будут управлять своим валютным балансом, предупреждает директор Центра финансовой аналитики Сбера Михаил Матовников. Существуют большие риски, как в условиях высокой волатильности валюты поведут себя клиенты: например, могут начаться массовые конверсии кредитов, а у банков нет инструментов хеджирования в такой ситуации.

Процентный риск и достаточность капитала

Банк России считает, что процентный риск банков – риск финансовых потерь из-за роста ставок – пока не оказал существенного влияния на устойчивость банковского сектора. Отрицательная переоценка портфелей в октябре 2023 – марте 2024 г. составила менее 1% капитала банковского сектора, а чистая процентная маржа банков снизилась в первом квартале 2024 г. незначительно – до 4,5% с 4,8% кварталом ранее. Тем не менее это уже сказывается на прибыли и капитале банков, отмечает Донец. А Кудрин считает, что предметом пристального внимания должен быть процентный риск в экономике в целом: реципиент этого риска – Министерство финансов, выпускающее бумаги с плавающей процентной ставкой.

Несмотря на то что Минфин готов платить 15% годовых по 10-летним бумагам, большого спроса нет: в первом полугодии Минфин смог привлечь только порядка 33% от запланированного объема. Низкий спрос говорит о недостаточной развитости финансового рынка и о том, что процентный риск, который принимает на себя Минфин, продолжит расти. «Поэтому, когда речь идет о процентном риске, нужно говорить скорее не о банках, но о государстве», – считает Кудрин.

В список серьезных рисков следует добавить снижение достаточности капитала крупнейших банков, считает Матовников: «Банки без ликвидности могут протянуть на рефинансировании, но без капитала это тяжело сделать». Следует как минимум запретить снижать нормативы, полагает он. Кроме того, резкий рост балансов также часто сопровождался падением маржинальности, и яркий пример этому – ипотека.

Кредитование

«Мы пока не тестировали сдувание такого большого перегрева – три года динамичного роста», – говорит об ипотечном кредитовании Донец. В первом квартале 2024 г. около 70% ипотечных кредитов из них пришлось на льготную ипотеку – льготы отменены только с 1 июля 2024 г. У увлечения ипотекой было и другое неприятное последствие – банки, наиболее активно выдававшие ипотечные кредиты, сильнее других «уронили» свою маржу, говорит Матовников.

Темпы роста необеспеченного потребительского кредитования, несмотря на жесткую денежно-кредитную и макропруденциальную политику, в первом квартале 2024 г. оставались высокими – на 1 апреля они выросли на 17% в годовом выражении. В числе мер, направленных на замедление необеспеченного кредитования, Банк России в конце июня увеличил для банков надбавки к коэффициентам риска по таким кредитам. Подобные точечные меры, нацеленные на наименее надежные категории заемщиков, Донец считает достаточными: «В целом качество портфеля не показывает ухудшения, которое можно было бы считать критическим».

Однако долговая нагрузка граждан будет расти, поскольку они уверены в своих будущих доходах, считает Коган. Если обстоятельства изменятся и население перестанет так много зарабатывать, начнет расти количество банкротов.

С 2022 г., когда путь российских компаний на внешние рынки оказался отрезан, а потребность в оборотном капитале и инвестициях выросла, объем долгов пяти крупнейших компаний перед банками достиг 56% капитала банковского сектора. Хотя доля проблемных корпоративных кредитов на 1 апреля 2024 г. была довольно скромной – 4%, а значимого роста реструктуризаций по причине ухудшения платежеспособности заемщиков не наблюдалось, Банк России отнес рост концентрации в корпоративном кредитовании к главным рискам для финансовой стабильности. В текущей ситуации многие крупные компании, которые частично кредитовались за рубежом, пришли на внутренний рынок. Через какое-то время российские банки могут оказаться в условиях, когда что-то может случиться не с финансовым рынком, а, например, с ценами на нефть, в силу чего корпоративные заемщики почувствуют себя хуже, и тогда может реализоваться риск проблем корпоративного кредитования в определенном сегменте экономики, объясняет Орлова.

Уроки кризисов

В конце июня Банк России опубликовал доклад «Уроки кризисов и оценка антикризисных мер», в котором подвел итоги четырех крупных кризисов, пережитых Россией в XXI в., – в 2008–2009 гг., 2014–2015 гг., в 2020 и 2022 гг. Главный вывод по итогам первых трех кризисов – важность таргетирования инфляции, плавающего валютного курса, эффективного регулирования и надзора, а также необходимость сильного финансового сектора. Урок 2022 г. в том, что в антикризисных мерах надо идти не по готовым рецептам, а отталкиваться от задач, которые нужно решить, считает Донец.

Сегодня ситуация радикально отличается от всего, что было за предыдущие десятилетия: России приходится перестраивать то, что она не собиралась перестраивать, отмечает Кудрин. В целом уроки кризисов одни и те же: всегда недооценивается вероятность «хвостового» риска (например, риск западной расчетной инфраструктуры оказался не нулевым, а стопроцентным). С пути, на который Центробанк встал десятилетие назад, – уделять большое внимание исследованиям – сходить нельзя, поскольку он позволяет регулятору изыскивать нетривиальные решения, считает Кудрин.