Как финансовые кризисы перераспределяют риск среди банков

Во время финансовых кризисов риски в банковской системе возрастают, но что происходит после кризиса – риск исчезает или просто перераспределяется? Например, на фоне глобального финансового кризиса 2008 г. в США были сформированы – во многом при поддержке государства – финансовые конгломераты, которые и сегодня доминируют в американском банковском секторе: JPMorgan Chase поглотил Bear Stearns и Washington Mutual, Bank of America – Merrill Lynch и Countrywide, а Wells Fargo слился с Wachovia. При этом за один только 2008 г. 25 банков в стране обанкротились.

С одной стороны, такая перестройка в секторе может иметь «очищающий» эффект – приводить к выходу с рынка плохо управляемых слабых банков и тем самым, возможно, снижать общий уровень риска банковской системы. В то же время не исключено, что риск просто перераспределяется внутри системы, но не снижается. Исследования на данных периода глобального финансового кризиса 2008 г. пока приводят экономистов к противоречивым выводам: кто-то находит, что в результате слияний и роста концентрации риск в банковской системе вырос, кто-то – что снизился.

Выводы на основе недавних кризисов проблематичны из-за регуляторной поддержки слияний – например, политика too big to fail («слишком большой, чтобы обанкротиться») может побуждать банки участвовать в слияниях, которые увеличивают моральный риск (то есть снижают стимулы банков эффективно управлять своими рисками из-за уверенности, что при неблагоприятном развитии событий с последствиями будет разбираться государство). Иногда регуляторы сами могут стимулировать банки к подобным сделкам (пример – недавнее слияние UBS и Credit Suisse). Наконец, сегодня регуляторы часто требуют от банков увеличивать буферы капитала и ликвидности, тем самым меняя состав банковских портфелей.

«Неслучайность» закрытия одних проблемных банков и выживания других затрудняет понимание механизмов, вызывающих изменения в риске, рассуждают в своем новом исследовании Крис Джеймс Митченер из Университета Санта-Клары и Анджела Воссмейер из Колледжа Клермонт – Маккенна. Чтобы изучить, как риски изменяются и перераспределяются после финансовых кризисов, они решили создать и проанализировать общесистемный набор данных за период, который предшествовал широкомасштабным государственным системам поддержки и политике федеральных органов банковского регулирования в отношении слияний, – Великой депрессии в США.

Расчеты авторов показывают, что в последующий после банковского кризиса год балансовый риск и системный риск в среднем оказались выше по всем «выжившим» кредитным организациям. Системный риск, в частности, увеличился на треть. Основным механизмом, обусловившим этот прирост, оказались именно операции M&A (слияния и поглощения): высокорискованные банки на грани банкротства зачастую приобретались более крупными банками, имеющими больше связей внутри финансовой системы, – и это приводило к перераспределению риска в пользу до того более «здоровых» кредитных организаций.

Период потрясений

Выборка экономистов покрывает более 24000 коммерческих банков – фактически всю банковскую систему того времени. В своей модели авторы учитывают прежде всего, пережил ли банк Великую депрессию – то есть период с 1929 по 1934 г. У банков, которые не пережили, это произошло по одной из трех причин: консолидация (слияние), поглощение или банкротство.

За период с 1929 по 1934 г. более 9000 банков были закрыты – выжили лишь 62% кредитных организаций. Большая часть из невыживших обанкротилась (66%). Консолидации и поглощения, в принципе, должны были одобряться регуляторами, но действовавшие на тот момент регуляторные положения делали процедуру довольно формальной – в основном она сводилась к проверке, не приведет ли сделка к обману кредиторов, то есть не предполагала оценок ни с точки зрения влияния на конкуренцию, ни с точки зрения соображений финансовой стабильности.

Авторы учитывают целый ряд характеристик банков (балансовые показатели, совокупные активы, параметры городов и округов, в которых они расположены, долю рынка депозитов, показатели, связанные с межбанковским рынком и т.д.). Кроме того, в зависимости от группы, в которую попадает банк, – выживших или нет – авторы смотрят, в каком количестве поглощений он поучаствовал за период с 1929 по 1934 г. или на каких условиях был поглощен; а также на то, что происходило с соседними с ним кредитными организациями в том же городе, округе или в радиусе 10 миль. Рассматривая «выжившие» и «невыжившие» банки по отдельности, экономисты могут учесть релевантные для каждой из двух групп показатели.

Два риска

В среднем до кризиса выжившие банки показывали более низкий балансовый риск, более высокие активы и с большей вероятностью входили в ФРС по сравнению с обанкротившимися или прошедшими через M&A. (К началу банковского кризиса 1930 г., вылившегося в Великую депрессию, только треть всех банков входили в ФРС, остальные работали в прежних условиях, как до создания центрального банка США в конце 1913 г. Банки, не являвшиеся членами ФРС, большую часть своих резервов хранили в виде депозитов в банках-корреспондентах, что формировало «резервную пирамиду» и затрудняло доступ к резервам во время кризиса.)

При этом, несмотря на исчезновение «слабых» банков, средний балансовый риск в системе не стал ниже, следует из расчетов. Более того, в 1934 г. этот показатель оказался на 10% выше, чем в докризисные времена.

Вклад банка в системный риск связан как с его риском дефолта (см. врез выше), так и с его позицией в финансовой системе – то есть банк может быть рискованным как в силу собственных характеристик, так и из-за своей связанности с другими узлами системы (посредством корреспондентских счетов). Общий системный риск зависит от балансовых рисков всех банков в нем и от того, как устроена корреспондентская сеть, – таким образом, можно оценить вклад в системный риск отдельно взятых кредитных организаций и то, как он менялся за рассматриваемый период.

Общий системный риск в результате кризиса вырос на 33%. При этом банки, которые покинули систему, в начале периода вносили меньший вклад в системный риск, чем выжившие: выжившие, как правило, были крупнее и занимали более значимые позиции с точки зрения связей с другими банками. За время кризиса вклад среднего «живого» банка в системный риск увеличился.

При этом и системный риск, и балансовый риск растут с увеличением количества поглощенных банком кредитных организаций – это указывает, что риск переносится со слабых банков на более здоровые в результате M&A. В конце Великой депрессии для банков, которые провели три поглощения или больше, балансовый риск оказался в три раза выше, а системный – в 27 раз выше, чем для тех банков, которые поглощений не проводили вообще.

По оценке исследователей, каждое поглощение приводило к росту риска банка-покупателя на 25%. Учитывая, что около 10% банков, которые пережили Великую депрессию, осуществляли поглощения, этот механизм коснулся более чем 1500 кредитных организаций. И за счет действия этого канала произошел общий рост риска, последовавший за кризисом.

Факторы размера и соседства

Доля банкротств среди банков-«соседей» положительно влияет на балансовый риск банка, но не на системный, выяснили авторы. Банкротство территориально близкого банка, по-видимому, отражает локальные проблемы, такие как паники, – локальные шоки, влияя на баланс банка напрямую, лишь косвенно могут «зацепить» его корреспондентов. M&A, напротив, могут напрямую влиять на балансы центральных узлов корреспондентской сети.

Положительно с системным риском связан размер банков: до начала кризиса у крупных банков балансовый риск был ниже, но при этом выше была их значимость в системе – и с ростом их балансового риска в результате кризиса более рискованными оказались центральные узлы в банковской системе (несмотря на снижение числа связей в банковской системе, ее общая структура изменилась незначительно).

То, что происходит с близлежащими банками, коррелирует и с тем, каким образом банк покидает банковскую систему. Если в годы перед тем, как он сталкивается с проблемами, рядом проходило много консолидаций, то растет вероятность его банкротства – по-видимому, из-за того, что поблизости не остается потенциальных партнеров для слияний.

Балансовый риск в результате проведенных поглощений сильнее всего растет для банков небольшого размера: у них обычно менее диверсифицированные портфели и, по-видимому, поглощение «проблемных» банков более значимо «портит» их балансы. В свою очередь, прирост системного риска в ответ на осуществленные поглощения выше для крупных банков. То есть в результате M&A растет не только системная значимость крупных банков, но и их системный риск.

В целом ни одна из мер риска, которые рассматривают экономисты (балансовая и системная), не подтверждает идею о том, что риск в результате «вымирания» слабых банков частично покидает банковскую систему, – скорее наоборот. И основным драйвером изменения уровня риска оказываются процедуры M&A: если до Великой депрессии балансовый риск во многом приходился на небольшие банки, то по мере их приобретения более крупными организациями он перешел в портфели этих центральных узлов банковской системы, тем самым трансформировавшись в системный риск.

Эти результаты свидетельствуют о необходимости внимательнее присмотреться к практике «женитьбы» «хороших» банков и «плохих» в кризисные периоды – необходимо тщательно оценивать риски для финансовой стабильности, которые могут возникать в результате таких слияний, заключают экономисты.