Экосистемы, супераппы и банки: подходы к регулированию
Россия – одна из немногих стран мира, где национальные экосистемные игроки лидируют на рынке, и, возможно, единственная, где значительная роль в создании экосистем принадлежит финансовому сектору. Как обеспечить справедливую конкуренцию «банковских» экосистем и бигтеха, как найти баланс между удобством и рисками – обсуждению регулирования экосистем на Международном финансовом конгрессе 30 июня были посвящены две пленарные сессии.
«Эконс» приводит выдержки из дискуссий.
Ольга Скоробогатова, первый заместитель председателя Банка России:
– Центральный банк России недавно опубликовал доклад о [регулировании рисков участия банков в] экосистемах, на который видим достаточно бурную реакцию. С одной стороны, мы хотели бы, как регулятор, видеть активное развитие экосистем, их должно быть много. С другой стороны, возникает вопрос, как обеспечить их конкуренцию. Одна или две экосистемы – это не конкуренция. Можно ли построить такой финансовый и экономический рынок, где экосистемы и конкуренция будут дополнять друг друга, а не противоречить друг другу?
Мы, наверное, единственная страна, где экосистемы стали образовываться на базе банков – потому что они оказались самыми технологичными. И это, с одной стороны, уникальное преимущество, но с другой – особенный риск.
Александр Ведяхин, первый заместитель председателя правления Сбербанка:
– Одно из условий открытой и честной конкуренции – одинаковые правила для всех. Мы призываем, чтобы так и было. Непонятно, почему, как планируется, правила будут распространены на банки, но неочевидно, что регулирование будет действовать и на «небанковские» экосистемы. [Технологические компании тоже приобретают банки], но эти банки, как правило, очень небольшие, и регулирование [в отношении экосистем технокомпаний] получается ограниченным.
Кроме того, регулирование экосистем получается очень процикличным, и туда «зашито» много того, что напрямую не относится к экосистемам. Например, основные средства: мы строим центр обработки данных (ЦОД) – а это основные средства – и получаем соответствующие вычеты из капитала. Или проблемные активы: набираем много «плохих» активов, которые учитываются с огромным коэффициентом, и это тоже снижает капитал.
Владимир Верхошинский, главный управляющий директор «Альфа-банка»:
– Каждые пять лет появляется какая-то хайповая концепция, которой все долго живут, но потом она умирает. В банковский и экономический обиход вошел термин «экосистемы», но ощущение, что он устарел, он всех запутал: у нас на районе есть сеть парикмахерских-барбершопов, и даже там написано «экосистемы барбершопов». Более правильное название экосистем – супераппы. Это мобильные приложения, которые предоставляют разные не связанные между собой сервисы.
Пять лет назад считалось, что это единственная модель будущего, но исследование BCG показывает, что лишь 10–20% претендентов на экосистемы остаются на плаву, остальные 80–90% умирают. У средних и мелких игроков [на рынке экосистем] нет шанса выжить, пусть это и непопулярная точка зрения. Мировой тренд, который наблюдается в том числе и в России, заключается в укрупнении игроков, что связано с развитием цифровых технологий. 10 лет назад на 10 игроков приходилось 50% российского розничного банковского бизнеса, сейчас 80%. Через 5–7 лет 90% рынка заберут 5–7 игроков. Но это неплохо, потому что они будут конкурировать, инвестировать в технологии, маркетинг, исследования.
Александр Ведяхин:
– Суперапп невозможен без API (Application Programming Interface, технология обмена данными между информационными системами компаний. – Прим. «Эконс»). Когда появятся открытые API, придет финтех, который сможет делать какие-то приложения. Это и есть тот самый Open Banking, который становится доступным всем.
Для банков и небанков должно быть одинаковое регулирование в части открытых API, но тут нужно найти баланс. Есть негативный пример в Европе, где из-за GDPR (регламент защиты данных), по сути, ничего нельзя, из-за чего не развивается искусственный интеллект. Сейчас там меняют это регулирование, чтобы финтех и стартапы начали развиваться и догонять США, где регулирование гораздо проще. Важно, чтобы у клиента была возможность посмотреть в одном месте все согласия на обработку данных, которые он дал, чтобы их можно было отменить. Я, например, не помню, кому какие согласия я давал.
Илья Сачков, генеральный директор Group-IB:
– Проблема утечки банковских данных в России не решена, в стране никто не боится и не несет ответственности за то, что наши данные где-то есть. С точки зрения защиты данных в России нужно сделать три вещи. Во-первых, ввести большие штрафы для той финансовой организации, откуда они утекли. Во-вторых, ввести уголовную ответственность для тех людей, которые участвовали в утечках. В-третьих, в 10 и даже в 100 раз усилить внимание на защите данных, ведь вся классическая преступность сейчас перетекла в цифровое пространство. Если мы усилим ответственность и штрафы, но не решим вопрос преступности, то повторим опыт Европы, где преступники получают доступ к данным компаний и требуют от них выкуп, который равен половине суммы штрафа за утечку.
Сергей Швецов, первый заместитель председателя Банка России:
– Все страны сейчас озабочены регулированием экосистем: как регулировать, что регулировать, чего хотим достичь? В докладе Банка России говорится, что идеальное состояние рынка регулятор видит следующим образом: когда на рынке несколько крупных экосистем конкурируют друг с другом, есть нишевые платформы, есть растущие экосистемы, которые, скажем так, кусают их за платье, пытаясь тоже подрасти. Мы видим эту идеальную картинку как отсутствие и монополий, и олигополий. Наверное, цель вот в этом – вопрос, что можно регулировать, что должно затрагивать регулирование, а от чего отказаться, дабы не убить саму модель экосистемы.
Рубен Ениколопов, ректор Российской экономической школы:
– Прежде всего, очень важно понимать экономическую основу платформ, понимать, что они представляют собой с точки зрения теории. Это двусторонние рынки, затрагивающие продавцов и покупателей. Платформы всегда сводят две стороны рынка, и основная их работа – «найти правильную пару». Одна из особенностей платформ – огромный сетевой эффект (чем больше людей пользуются платформой, тем выше выгода для всех пользователей), поэтому старые методы антимонопольного регулирования, например простое принудительное разделение [бизнеса] на части, здесь не работают и не применимы без нанесения ущерба пользователям. Это уже ограничение, которое заставляет задуматься.
Экосистемы – это платформы, работающие не на одном, а на нескольких рынках, то есть экономия от масштаба дополняется экономией от работы в нескольких сферах. В этой ситуации данные о поведении пользователей становятся самым ценным ресурсом и для производителей [товаров и услуг], и для клиентов, как и алгоритм обработки этих данных. Здесь наиболее важный момент с точки зрения регулирования – кто имеет права собственности на данные пользователей. Основная дискуссия о регулировании платформ – каким образом регулируется сбор, хранение, передача и обработка информации между различными платформами, особенно когда на рынок выходит новый игрок. Для него единственный способ привлечь аудиторию – заниматься демпингом. И так же как просто «разрубать» платформы на части нельзя, так же нельзя запрещать им демпинг.
Нужно ли создавать преференции национальным игрокам? Имеются культурные, лингвистические особенности, которые могут стать естественным барьером, кроме того, не факт, что алгоритмы работы с данными, используемые платформами в других странах, переносимы и будут работать, например, в России таким же образом, как в США. Россия одна из немногих стран, где развились национальные платформы – и стали доминирующими не потому, что иностранные игроки были под запретом, а естественным, рыночным образом, благодаря своеобразности русского языка и особенностям поведения россиян.
Борис Добродеев, генеральный директор Mail.ru Group:
– Мне кажется, действительно, надо определиться с понятиями: слово «экосистема» сейчас употребляется так же часто, как «хлеб» или «молоко», но все вкладывают в него самый разный смысл. Сетевой эффект и экосистема – это совершенно разные понятия: можно использовать сетевой эффект, но не быть экосистемой. Пользовательские данные можно собирать и использовать, но не быть экосистемой, и демпинговать можно, не будучи экосистемой.
Мы смотрим на экосистему как на инструмент для повышения внутренней эффективности бизнеса, в том или ином виде такая вещь существовала десятки лет, но на волне роста цифровой экономики, цифровых активов и «хайпа» вокруг этого приобрела не новое значение, но новый уровень упоминаемости. Это инструмент повышения комфорта и удобства для пользователей. Экосистема сама по себе сейчас несколько переоценена как инструмент конкурентной борьбы, роль данных тоже. Мы крупные инвесторы на венчурном рынке, но я не знаю истории ни одной компании, у которой не получилось что-то из-за отсутствия доступа к каким-то данным.
Российский рынок – потребительский, цифровой – пожалуй, самый конкурентный в мире. У нас на рынке сейчас происходит «идеальный шторм» – одновременно развиваются традиционные цифровые компании, можно называть их экосистемами, на рынке давно присутствуют международные гиганты, а также на него активно выходят экосистемы из традиционной экономики – банки, ритейл, поэтому конкуренции на рынке море. И, судя по развитию рынка, количество экосистем в ближайшее время не будет снижаться. В такой ситуации трудно что-то регулировать, ибо и так все конкурентно. Экосистема как сущность не нуждается в регулировании.
Владислав Федулов, заместитель министра экономического развития:
– Сейчас основная баталия идет действительно насчет того, что такое экосистема, – нам нужно описать термин, чтобы понять, что мы хотим регулировать. С нашей точки зрения, основные принципы в области регулирования экосистем и цифровых платформ следующие: поддержка и развитие национальных экосистем, создание здоровой конкуренции между ними, создание безопасной цифровой среды для бизнеса, а также информационная и технологическая безопасность для государства.
Наша основная задача – не зарегулировать то, что не требует регулирования. Возможна тонкая настройка текущего антимонопольного регулирования, так как оно всем понятно. Также нас, как регулятора, беспокоят трудовые отношения, налоговое законодательство и обмен данными – люди должны быть под защитой, когда они работают в экосистемах и когда экосистемы тем или иным образом влияют на них. В любом случае регулирование в этой области должно быть точечным и понятным, а также быстрым и своевременным.
