Попытка вернуться к переломной точке современной макроэкономики, полезность от иллюзий и как вырастают «ястребы».
  |   Даниил Шестаков

В нашем первом обзоре рубрики «Научная повестка» – пять научных статей, выводы которых могут быть весьма интересны для занимающихся анализом денежно-кредитной политики и для интересующихся ее механизмами.

Почему люди выдают желаемое за действительное

Ответы на очень многие экономические вопросы зависят от того, как устроены ожидания людей относительно будущего: работники формируют ожидания о своей зарплате, инвесторы – о риске и доходности, фирмы – о ценах своих конкурентов. В моделях экономисты обычно предполагают, что люди принимают решения рационально, на основе всей имеющейся информации. Однако существует множество свидетельств того, что экономические агенты достаточно плохо собирают и обрабатывают информацию. Они слишком доверчивы, слишком самоуверенны и склонны истолковывать новые данные в соответствии со своими представлениями, нередко излишне оптимистичными. Например, человек может верить в то, что его любимая команда выиграет чемпионат мира, даже если объективные шансы команды невысоки, и получать от своей уверенности эмоциональную награду. Пока команда не выбыла из турнира, такие ожидания совместимы с реальностью, хотя и не рациональны.

Эндрю Каплин (Нью-Йоркский университет) и Джон Лихи (Университет Мичигана) показывают, как избыточно оптимистичные представления о будущем могут возникать у экономических агентов, которые получают полезность от этих представлений уже в настоящем. В каком-то смысле их модель является следующим логическим шагом в модели рационального выбора: если при выборе товаров в магазине потребитель максимизирует свою полезность, почему бы ему не выбирать так же свои убеждения.

Кажется, если люди получают полезность от своих желаний, почему бы не уйти в мир иллюзий с головой и получить бесконечную полезность? Тех, кто слишком далеко отошел от реальности, реальность больно ударит по голове. С другой стороны, немало ситуаций, по поводу которых вполне возможно иметь различные убеждения без ущерба для фактов, – почему бы не выбрать из них наиболее приятные для себя?

Каплин и Лихи рассматривают две ситуации: экономические агенты либо напрямую выбирают свои убеждения, либо получают сигнал, который могут интерпретировать благоприятным для себя образом. Во втором случае агенты ведут себя субъективно рационально, корректируя свои убеждения с учетом поступающей информации по правилу Байеса. Проблема в том, что и их изначальные убеждения, и интерпретация сигнала, в соответствии с которым убеждения корректируются, смещены в благоприятную для агентов сторону, поэтому для постороннего наблюдателя, который объективно оценивает ситуацию, агенты выглядят не рациональными. Такое поведение агентов в модели согласуется с данными экспериментов и опросов, в которых, с одной стороны, люди пересматривают свои убеждения по правилу Байеса, а с другой стороны – демонстрируют крайне низкую информированность об экономике. В любом случае убеждения будут сильнее расходиться с реальностью, когда высока неопределенность и велики различия между максимальным и минимальным платежами, например при покупке лотерейного билета.

Модели, учитывающие полезность, получаемую от самообмана, позволяют объяснить множество отклонений от рациональности, известных экономическим психологам и поведенческим экономистам: излишнюю уверенность, прокрастинацию, склонность соглашаться с информацией, подтверждающей уже сформировавшиеся предрассудки, поляризацию интерпретаций (когда вслед за публичным сигналом люди с противоположными убеждениями начинают сильнее верить в свои убеждения) и т.п. Самообман заставляет людей больше потреблять и меньше сберегать по сравнению с полной рациональностью, а также приводит к возникновению пузырей на фондовом рынке.

Монетарная политика родом из детства

В знаменитой статье «Детство в рецессии» Паола Джулиано и Антонио Спилимберго показали, что пережитая в юности экономическая рецессия формирует убеждения на всю оставшуюся жизнь: выросшие в годы рецессии люди считают, что успех в жизни зависит от удачи, а не от собственных усилий, поддерживают большее государственное перераспределение и чаще голосуют за левые партии. Влияет ли пережитая в детстве рецессия на центробанкиров так же, как и на обычных людей? Семьи, в которых росли будущие центробанкиры, с большей вероятностью принадлежали к среднему или высшему классу, едва ли их детство было трудным. Кроме того, центробанкирами становятся образованные люди, обладающие подготовкой в экономике и финансах. Их учили принимать рациональные решения, но рациональны ли они?

Этьен Фарвак, Франк Малан (Университет Лилля) и Петр Станек (Краковская школа экономики) изучают, как на решения членов комитетов по ДКП в девяти центральных банках в 1999–2015 гг. влияет тот факт, что в первые 25 лет их жизни произошла (или не произошла) рецессия. Их гипотеза состоит в том, что центробанкир, который вырос во время рецессии, может быть менее склонным к «ястребиной» политике и с большей вероятностью будет снижать ставки, чтобы избежать рецессии любой ценой.

Авторы строят теоретическую модель принятия решений в комитете по ДКП, опираясь на большую литературу об асимметричных функциях потерь у центробанкиров (см. врез). Если предположить, что опыт рецессии увеличивает субъективные издержки центрального банкира от рецессии, при принятии решения он будет более склонен снижать ставки, и этот эффект не полностью нейтрализуется комитетом.

В среднем центробанкир из числа вошедших в выборку исследователей в первые 25 лет пережил 4 года и 8 месяцев рецессии, максимальное количество лет рецессии (11) пережил Алан Гринспен. Результаты анализа данных доказывают: чем больше лет рецессии было в детстве и юности у центробанкиров, тем больше вероятность существенного смягчения ДКП. Эффект значительно выше для более серьезных и более продолжительных рецессий. Эти результаты сохраняются, если отбросить период глобального финансового кризиса, если заменить ключевую процентную ставку теневой, которая служит альтернативной мерой для ДКП в условиях нулевой нижней границы, а также если учесть так называемые фиксированные эффекты председателя комитета по ДКП – ведь вероятно, что центробанкиры приобретают антипатию к рецессиям под влиянием главы комитета. ДКП многих стран может серьезно измениться, когда во главе центральных банков встанет поколение, сформировавшееся в Великую рецессию.

Депрессия 1930-х гг. привела к развязыванию Второй мировой войны, и нас переполняла решимость не допустить подобное впредь. Трудно было найти студента, на которого не повлияла бы идея демократической партии и Джона Мейнарда Кейнса о том, что государство может и должно играть ведущую роль в управлении экономикой.

Алан Гринспен. Эпоха потрясений. Проблемы и перспективы мировой финансовой системы

Как регулятору принимать оптимальные решения

На протяжении последних 40 лет любые размышления о макроэкономической политике отталкивались от так называемой критики Лукаса. Вышедшая в 1976 г. статья Роберта Лукаса стала водоразделом в макроэкономической науке: она стала началом «революции рациональных ожиданий» и точкой отсчета для современной макроэкономики. Лукас спорил с экономистами, которых сегодня называют старыми кейнсианцами. Старые кейнсианцы строили большие модели экономики, пытаясь оценивать связи между агрегированными переменными, например, между инфляцией и безработицей. Если обнаруживалось, что в данных между инфляцией и безработицей есть обратная связь (ее называют кривой Филлипса), экономисты могли рассчитать, как сильно вырастет инфляция вследствие государственной программы, снижающей безработицу на определенный процент.

Лукас задал простой вопрос: что, если государственная программа повлияет не только на безработицу, но и на характер связи между безработицей и инфляцией? Наклон кривой Филлипса не прописан в законе, он является результатом решений множества домохозяйств и фирм. Многие макроэкономисты приняли критику Лукаса и перешли от моделирования простых связей между переменными к структурным моделям, то есть к таким моделям, в которых домохозяйства выбирают, сколько им потреблять, фирмы – сколько им производить и по какой цене продавать свой товар и т.д.

От структурной модели экономист хочет получить такие параметры экономики, которые не зависят от государственной политики: предполагается, что в числе таких «глубинных» параметров – предпочтения домохозяйств и производственные технологии фирм. Лукас считал, что, зная эти параметры, мы можем оценить последствия не любой экономической политики, а только такой, которая проводится последовательно на протяжении длительного периода и понятна экономическим агентам. Примером такой политики является правило для номинальной процентной ставки (правило Тейлора) или таргетирование уровня цен.

Нараяна Кочерлакота в статье, название которой отсылает к статье Лукаса, объясняет, в чем проблема с видением Лукаса: у нас редко есть возможность установить правила. Чаще всего регулятор должен принять отдельное решение, а потом еще одно и еще одно. Установление единого правила плохо описывает эту последовательность изолированных решений.

Как оптимально принимать решения раз за разом? На основе динамической теории игр Кочерлакота предлагает статистический подход: выберите важную для вас метрику благосостояния (например, отклонение инфляции от цели), посмотрите с помощью нелинейной регрессии, как эта метрика изменялась в ответ на ваши прошлые действия и прочие факторы, выберите наилучшее действие в текущем периоде. Полученная нелинейная регрессия будет отражать функцию реакции экономики на действия регулятора, причем регулятор не обязан знать, почему экономика отвечает на его действия так, как она отвечает.

Вместо построения больших моделей, неуязвимых для критики Лукаса, Кочерлакота советует больше думать над тем, как действия регулятора повлияют на ожидания экономических агентов по поводу будущей политики и какие априорные представления у нас есть о функции реакции экономики. Кочерлакоту особенно интересуют среды с асимметричной информацией (регулятор знает больше, чем участники рынка) и поведение только одной переменной – целевой метрики регулятора.

Дискуссант статьи Гарольд Коул (Университет Пенсильвании) замечает, что метод Кочерлакоты больше подходит для высокочастотных решений, например, для принятия решений по ключевой ставке несколько раз в год, и меньше – для больших решений, таких как прекращение гиперинфляции, режим Волкера или интервенции ФРС в период глобального финансового кризиса, когда корректнее думать об экономике в парадигме Лукаса.

Жесткость зарплат и денежно-кредитная политика

В современной макроэкономической теории предполагается, что трансмиссионный механизм денежно-кредитной политики (ДКП) работает благодаря тому, что агенты в экономике не могут мгновенно подстраиваться к шокам. Мгновенная подстройка невозможна из-за негибких цен: по различным причинам фирмы переустанавливают цены достаточно редко. Гораздо меньше внимания уделяется негибким зарплатам. Мария Бьерклунд, Микаэль Карлссон и Оскар Сканс (Упсальский университет) изучают, как жесткость зарплат влияет на эффективность политики центральных банков.

В Швеции работодатели заключают с работниками соглашения о росте зарплат: например, в 2013 г. 89% работников были включены в подобные соглашения. Авторы используют новую базу данных по трудовым соглашениям за 1997–2014 гг. Для простоты анализа различаются два режима: режим фиксированного контракта и режим переговоров, соответствующий ситуации гибких зарплат, когда в целой отрасли зарплаты могут быть переустановлены.

Авторы строят модель векторной авторегрессии: в такой модели значения каждой переменной зависят от прошлых значений всех остальных переменных. Векторная авторегрессия составляется из промышленного производства, ИПЦ, номинальной процентной ставки и валютного курса. Чтобы оценить эффекты от жесткости зарплат, авторы включают в модель фиктивную переменную для режима переговоров. Обнаруживается количественно небольшой, но значимый эффект влияния гибкости зарплат на трансмиссионный механизм. Например, при снижении номинальной процентной ставки на 0,25 п.п. промышленное производство в условиях фиксированных контрактов через год будет на 0,37 п.п. выше по сравнению с ситуацией, когда идет перезаключение контрактов и сотрудники получают возможность договориться о более высоких зарплатах. Этот эффект значим на горизонте от квартала до полутора лет. Результаты устойчивы к учету периодичности и сезонности в перезаключении контрактов.

Хотя до этой статьи были свидетельства того, что жесткость зарплат влияет на трансмиссионный механизм, без детальных данных влияние жесткости нельзя было отделить от влияния сезонности. Впрочем, если изменяющееся влияние трансмиссионного механизма все же вызвано сезонностью, выводы для проведения ДКП могут быть совсем другими. 

Цены на нефть: эластичность и колебания

Колебания цены на рынке могут быть связаны с колебаниями спроса или предложения, и рынок нефти не исключение из этого правила. Но что в большей степени отвечает за колебания цены на нефть – спрос или предложение? Проблема в том, что мы никогда не наблюдаем кривые спроса и предложения в данных, только точки их пересечения – равновесные исходы в каждый момент времени. Отсюда возникает задача поиска инструментальных переменных: таких показателей, изменения в которых влияют только на спрос, но не на предложение, и наоборот.

Если точнее оценить, какого рода факторы – со стороны спроса или предложения – в большей степени влияют на колебания цен, то и у правительств, и у экономических агентов может появиться больше информации, чтобы лучше планировать реакцию на шоки на нефтяном рынке. Последствия для российской экономики от повышения цен на нефть могут быть различны в зависимости от того, произошло ли это повышение из-за сдвига спроса или предложения.

Дарио Кальдара, Микеле Кавалло и Маттео Яковиелло (ФРС) предлагают свое решение проблем с оценкой спроса и предложения на рынке нефти. В качестве инструмента для цены на нефть в каждой стране они выбирают экзогенные падения в добыче нефти в других странах. Авторы отобрали эпизоды падения добычи нефти более чем на 2% от мировой, а затем оставили лишь те случаи, когда причина спада была внешней (например, вооруженный конфликт или природные катаклизмы). Инструменты используются в панельной регрессии, из которой извлекаются эластичности спроса и предложения. Помимо количества добытой нефти и цены на нефть в своем анализе авторы учитывают также показатели глобальной экономической активности, которые влияют на спрос.

Расчеты авторов показывают, что колебания цены на нефть объясняются шоками предложения в гораздо большей степени, чем считалось ранее. Прежде большинство исследователей предполагало, что краткосрочная эластичность предложения нефти по цене равна нулю (то есть производители не могут мгновенно нарастить добычу в ответ на увеличение цены). Если бы это было верно, шоки предложения объясняли бы 2% волатильности цены на нефть.

Согласно новым оценкам с инструментальными переменными, краткосрочная эластичность равна 0,10, откуда следует, что шоки предложения и шоки спроса примерно в равной степени объясняют волатильность цены на нефть. Неожиданный отрицательный шок предложения со снижением производства на 0,8% приводит к устойчивому росту цен на нефть до 6%.

Даниил Шестаков
Даниил Шестаков
Главный экономист департамента денежно-кредитной политики Банка России